- Выбегаллу не видели? - спрашивает Саша.
Все взоры обращаются на него. Затем все вопросительно
переглядываются.
- А зачем он тебе? - спрашивает тот, что читал Сименона. - Что тебе -
плохо без него?
- Серьезно, ребята, где Выбегалло? - спрашивает Саша.
- Был здесь как-то... - нерешительно говорит тот, что читал Сименона.
- Дня три, наверное, назад.
- Раньше, - авторитетно отзывается сотрудник с мундштуком. - Это было
еще до того, как ты на бюллетень уходил... Он еще спросил, что такое
постельная принадлежность из пяти букв.
- А что это такое? - заинтересованно спрашивает один из игроков в
крестики и нолики.
Со всех сторон сыплются предложения: диван, тумба, одеял. Начинается
спор. Саша проходит в дверь, на которой написано: "Группа самонадевающейся
обуви". Здесь работают. Один сотрудник сидит в носках на специальном
кресле, выставив наготове ноги, а другой регулирует чудовищный мокроступ,
заводя его специальным ключиком, как заводную игрушку. Затем он пускает
мокроступ по полу. Мокроступ с жужжанием, мигая маленькими фарами,
подъезжает к сидящему и надевается на подставленную ногу. Жужжание
переходит в визг, сидящий с воплем принимается стаскивать мокроступ. Когда
ему удается извлечь ногу, оказывается, что носок в лохмотьях.
Саша осторожно прикрывает дверь и снова выходит в коридор. В коридоре
Модест Матвеевич с неизменной папкой под мышкой дает указание двум лешим в
комбинезонах и с ломами. Выслушав указания, лешие подходят к стене и
принимаются долбить ее.
Саша проходит в кабинет Эдика. Эдик занят - рассматривает что-то в
бинокулярный микроскоп, рядом с ним из регистрирующего прибора ползет
лента самописца. Саша садится рядом с ним на стол и говорит:
- Выбегалло пропал.
- Это хорошо... - рассеянно говорит Эдик, но тут же спохватывается. -
То есть позволь... В каком смысле пропал?
- В буквальном. Нет его нигде. И давно.
Эдик хмурится.
- В бухгалтерии спроси, - говорит он. - Сегодня получка...
- Спрашивал.
- Подожди, подожди, - испуганно говорит Эдик. - Он и за деньгами не
пришел?
Саша мотает головой. Эдик тихонько свистит, затем решительно берет
телефонную трубку.
- Алло-у? - откликается томный женский голос.
- Извините, пожалуйста, - говорит Эдик. - Профессора Выбегалло можно
к телефону?
- Кого?
- Это квартира профессора Выбегалло?
- Да-а... кажется. Толик, твой папа профессор?
В трубке вдруг раздается мужской голос:
- В чем дело?
- Профессор Выбегалло дома? - спрашивает Эдик.
- Слава богу, нет.
- Вы не скажете, где он?
- Ушел покупать "Огонек".
[Авторы напоминают читателю, что действие сценария происходит в конце
60-х годов.]
- Давно?
- Недели две.
Эдик ошеломленно смотрит на трубку, затем осторожно кладет ее.
- Плохо дело, - говорит он. - Неужели пропал?
Они радостно смотрят друг на друга. Потом Эдик снова спохватывается.
- Нет, Саша, так нельзя, - решительно говорит он. - Надо искать.
Сейчас я Модесту позвоню.
- А он тут, в коридоре...
Они выходят в коридор. Пролом уже сделан, Модест Матвеевич
примеряется к нему. Рука с папкой не проходит. Модест Матвеевич делает
лешим новые указания. Грохочут ломы, гремит осыпающийся кирпич. Саша и
Эдик объясняют Модесту Матвеевичу ситуацию. Тот слушает со строгим
выражением лица, приложив к уху руку.
Выслушав, он перекладывает папку под другую мышку и говорит:
- Вы полагаете, иностранная разведка?
- Вряд ли, - говорит Эдик. - Это было бы слишком хорошо.
- Возможно, пьяный где-нибудь лежит, - раздумчиво говорит Модест
Матвеевич. - Бывали прен-цен-ден-ты... И в кабинете нет?
- Кабинет заперт.
- Есть предложение, - провозглашает Модест Матвеевич. - Создать
временную комиссию по расследованию дела об исчезновении товарища
профессора Выбегаллы в составе: председатель - Камноедов М.М., то есть я,
члены комиссии - Почкин и Привалов, то есть вы двое. Доступно?
Он делает поворот кругом и гордо проходит сквозь пролом в стене. Эдик
и Саша тоже проходят сквозь стену справа и слева от пролома. Лешие
принимаются заделывать пролом.
Около кабинета Выбегаллы Модест Матвеевич извлекает из кармана связку
ключей, выбирает нужный и открывает дверь.
Все трое входят и останавливаются на пороге. Страшная картина встает
перед их глазами. Профессор Выбегалло неподвижно сидит за своим столом,
склонившись над журналом "Огонек". В руке его карандаш. Он похож на
покойника.
Модест Матвеевич снимает шляпу.
- Мир тебе, дорогой товарищ, - произносит он торжественно. - Ты погиб
на посту.
Эдик бросается вперед и берет профессора за руку. Рука у профессора
окоченела, как палка.
- По-моему, он жив, - неуверенно говорит Эдик. - Рука теплая.
- Как так - жив? - спрашивает Модест Матвеевич и надевает шляпу. -
Значит, спит?
Эдик вглядывается в лицо профессора.
- Да нет, - говорит он. - Глаза открыты.
- Это еще ничего не значит, - уверенно возражает Модест Матвеевич. -
Нынче многие по конторам наладились спать с открытыми глазами.
Между тем кабинет наполняется любопытными. Ходят, смотрят,
недоумевают. Кто-то отмечает толстый слой пыли на столе. Кто-то замечает
паутину, растянутую между плечами профессора и стеной. Саша заглядывает в
журнал. "Огонек" раскрыт на кроссворде. Рядом лежат разрозненные тома
энциклопедии. На них тоже пыль.
Все вдруг расступаются. В кабинет стремительно входят Федор
Симеонович и Кристобаль Хозевич. При почтительном молчании присутствующих
они приступают к делу: Федор Симеонович ощупывает Выбегаллу, а Кристобаль
Хозевич словно бы ощупывает вокруг Выбегаллы воздух.
КИВРИН. Ан-набиоз...
ХУНТА. Похоже... Анабиоз во внешнем поле.
КИВРИН. Д-да, внутреннего поля не ощущается... Т-ты знаешь, Кристо,
это пох-хоже на остановку... А какое там у тебя поле?
ХУНТА. Похоже на темпоральное. Но очень мощное. Источник примерно
там...
Раскинув руки крестом, он медленно поворачивается и замирает. На лице
его смущение.
- Странно... - говорит он. - В моем отделе... Двести вторая
комната...
Саша с Эдиком быстро переглядываются. Эдик кивает, и Саша, выбравшись
из толпы, выскакивает за дверь.
Он со всех ног мчится по коридорам и по лестницам и останавливается,
запыхавшись, перед дверью, на которой обозначен номер 202 и красуется
табличка "Лаборатория Корнеева В.П.". Он дергает ручку. Дверь заперта. Он
стучит. Никто не отзывается. Тогда он выгибает грудь колесом, вытягивает
носочки и шагает сквозь дверь.
В лаборатории Корнеева царит полумрак. Ярко светится большой экран,
на котором видны оцепенелый Выбегалло, Киврин, Хунта и прочие. Киврин и
Хунта, настороженно выпрямившись, пристально глядят с экрана прямо на
Сашу. В отсветах экрана Саша различает Витьку Корнеева. Витька почти не
виден. С неимоверной скоростью он двигается в сплошном сплетении проводов,
перегонных кубов и прочей аппаратуры.
- Витька! - испуганно кричит Саша.
Мгновение, Корнеев оказывается возле экрана. Что-то щелкает.
Профессор Выбегалло оживает на экране. Он подносит карандаш ко рту,
кусает его и задумчиво говорит:
- Прогулочное судно из четырех букв... Лодка! Л... О... Т...
И тут он замечает вокруг себя людей, остолбенело глядящих на него.
- В чем дело, товарищи? - раздраженно осведомляется он. - Я занят.
Модест Матвеевич, я прошу это немедленно прекратить!
Витька выключает экран, и сейчас же загорается свет. Вид у Витьки
ужасен: он небрит, осунулся, двухнедельная щетина покрывает его щеки.
- Засекли все-таки... - бормочет он хрипло.
- Что все это значит, Виктор? - спрашивает Саша.
- Мне бы еще часов пятнадцать, - бормочет Витька. Он берет большой
стеклянный сосуд с прозрачной жидкостью и смотрит его на свет. - Видал?.
- Ничего не понимаю, - говорит Саша. - Что ты с Выбегаллой сделал?
Что ты с собой сделал?
- Я живую воду сделал, балда! - хрипит Корнеев. - Смотри!
Он ставит сосуд на стол, хватает из ведра со льдом замороженную
камбалу и кидает в живую воду. Камбала переворачивается вверх брюхом и
вдруг оживает, переворачивается и ложится на дно, шевеля плавниками.
- Колоссально! - восклицает Саша, загораясь.
- Мне бы еще часиков пятнадцать... ну, десять, - бормочет Корнеев. -
Скорость реакции очень маленькая, понимаешь? Мне бы реакцию ускорить!
Саша опомнился.
- Подожди, - говорит он. - А Выбегалло-то здесь при чем? Что ты с ним
сделал?
- Да ничего я с ним не сделал, - нетерпеливо говорит Корнеев. - Две
недели времени у него отобрал, у тунеядца. Зачем ему время? Все равно же
кроссворды дурацкие решает да в преферанс дуется... Да это вздор! Ты мне
лучше вот что... ты мне лучше подсчитай вот такую штуку...
Он наклоняется над столом и принимается быстро писать.
Между тем в кабинете Выбегаллы назревает очередной скандальчик.
- Вы мне это прекратите, товарищ профессор Выбегалло! - орет Модест
Матвеевич. - Вы мне объясните, почему вы нарушаете трудовое
законодательство?
- Никогда! - вопит Выбегалло. - Основы трудового законодательства я
всосал с молоком матери! А что касается кроссвордов; то это есть
гимнастика ума! Великий Эйнштейн, если хотите знать, решал кроссворды! И
великий Ломоносов решал кроссворды! И этот... как его... великий этот...
- Вы это прекратите! - перебивает Модест Матвеевич. - Работой
временной комиссии установлено, что вы четырнадцать суток провели в данном
кабинете, следовательно, четырнадцать ночей ночевали здесь, следовательно,
четырнадцать раз нарушали трудовое законодательство, а также
категорическую инструкцию о непребывании!
Выбегалло вытаращивает глаза.
- То есть как это - четырнадцать суток? Это какое же нынче число?
- К вашему сведению, сегодня девятнадцатое!
Выбегалло медленно поднимается.
- Так позвольте же! - произносит он. - Это, значить, получку дают!
Как же вы можете меня от этого отвлекать? Позвольте, позвольте, товарищи!
- Он устремляется было из-за стола, но паутина не пускает его. - Да
позвольте же! - в полный голос вопит Выбегалло, рвет паутину и, распихивая
присутствующих, пулей вылетает в коридор.
- В таком вот аксепте, - говорит Модест Матвеевич, строго озирая
присутствующих. - Трудовое законодательство - это вам не формулы,
понимаете, и не кривые. Его соблюдать надо. - Он делает движение, чтобы
уйти, но любопытство пересиливает, и он наклоняется над кроссвордом. -
Прогулочное судно из четырех букв... Лодка! Л... О... Т... Гм!
В лаборатории Корнеева Саша и Витька, упершись друг в друга головами,
что-то чертят и пишут. Пол уже забросан исчерканными листками бумаги.
Сосуд с камбалой стоит на диване. Камбала чувствует себя хорошо.
- Конечно, если в нашем озере всю воду превратить в живую... -
бормочет Саша.
- Да не в нашей луже, балда, - огрызается Корнеев.
- Ну, я понимаю, из озера вытекает ручеек, ручеек впадает в речку...
- Да при чем здесь речка, кретин! Всю воду, понимаешь? Всю воду на
Земле можно превратить в живую. Всю!
- Вот этого я не понимаю, - говорит Саша. - Энергии же не хватает.
- Да как же не хватает? - плачущим голосом восклицает Корнеев. - Ну,
что ты за дубина? Я же тебе показываю...
Задвижка на двери сама собой отодвигается, и дверь распахивается. На
пороге - Киврин, Хунта, Эдик Почкин, Стеллочка и прочие другие.
- Что же это вы, г-голубчик, затеяли? - укоризненно осведомляется у
