очень любит Пампу трезвого и терпеть не может Пампу пьяного...
Он замолчал прислушиваясь. Он услышал цокот множества копыт на улице
и шумное дыхание многих людей и лошадей. "Здесь, что ли?" - спросил грубый
голос под окном. "Вроде здесь..." - "Сто-ой!" По ступенькам крыльца
загремели каблуки, и сейчас же несколько кулаков обрушились на дверь.
Кира, вздрогнув, прижалась к Румате.
- Подожди, маленькая, - сказал он, откидывая одеяло.
- Это за мной, - сказала Кира шепотом. - Я так и знала!
Румата с трудом освободился из рук Киры и подбежал к окну. "Во имя
господа! - ревели внизу. - Открывай! Взломаем - хуже будет!" Румата
отдернул штору, и в комнату хлынул знакомый пляшущий свет факелов.
Множество всадников топтались внизу - мрачных черных людей в остроконечных
капюшонах. Румата несколько секунд глядел вниз, потом осмотрел оконную
раму. По обычаю рама была вделана в оконницу намертво. В дверь с треском
били чем-то тяжелым. Румата нашарил в темноте меч и ударил рукояткой в
стекло. Со звоном посыпались осколки.
- Эй, вы! - рявкнул он. - Вам что, жить надоело?
Удары в дверь стихли.
- И ведь всегда они напутают, - негромко сказали внизу. - Хозяин-то
дома...
- А нам что за дело?
- А то дело, что он на мечах первый в мире.
- А еще говорили, что уехал и до утра не вернется.
- Испугались?
- Мы-то не испугались, а только про него ничего не велено. Не
пришлось бы убить...
- Свяжем. Покалечим и свяжем! Эй, кто там с арбалетами?
- Как бы он нас не покалечил...
- Ничего, не покалечит. Всем известно: у него обет такой - не
убивать.
- Перебью как собак, - сказал Румата страшным голосом.
Сзади к нему прижалась Кира. Он слышал, как бешено стучит ее сердце.
Внизу скомандовали скрипуче: "Ломай, братья! Во имя господа!" Румата
обернулся и взглянул Кире в лицо. Она смотрела на него, как давеча, с
ужасом и надеждой. В сухих глазах плясали отблески факелов.
- Ну что ты, маленькая, - сказал он ласково. - Испугалась? Неужели
этой швали испугалась? Иди одевайся. Делать нам здесь больше нечего... -
Он торопливо натягивал металлопластовую кольчугу. - Сейчас я их прогоню, и
мы уедем. Уедем к Пампе.
Она стояла у окна, глядя вниз. Красные блики бегали по ее лицу. Внизу
трещало и ухало. У Руматы от жалости и нежности сжалось сердце. Погоню как
псов, подумал он. Он наклонился, отыскивая второй меч, а когда снова
выпрямился, Кира уже не стояла у окна. Она медленно сползала на пол,
цепляясь за портьеру.
- Кира! - крикнул он.
Одна арбалетная стрела пробила ей горло, другая торчала из груди. Он
взял ее на руки и перенес на кровать. "Кира..." - позвал он. Она
всхлипнула и вытянулась. "Кира..." - сказал он. Она не ответила. Он
постоял немного над нею, потом подобрал мечи, медленно спустился по
лестнице в прихожую и стал ждать, когда упадет дверь...
ЭПИЛОГ
- А потом? - спросила Анка.
Пашка отвел глаза, несколько раз хлопнул себя ладонью по колену,
наклонился и потянулся за земляникой у себя под ногами. Анка ждала.
- Потом... - пробормотал он. - В общем-то никто не знает, что было
потом, Анка. Передатчик он оставил дома, и когда дом загорелся, на
патрульном дирижабле поняли, что дело плохо, и сразу пошли в Арканар. На
всякий случай сбросили на город шашки с усыпляющим газом. Дом уже догорал.
Сначала растерялись, не знали, где его искать, но потом увидели... - Он
замялся. - Словом, видно было, где он шел.
Пашка замолчал и стал кидать ягоды в рот одну за другой.
- Ну? - тихонько сказала Анка.
- Пришли во дворец... Там его и нашли.
- Как?
- Ну... он спал. И все вокруг... тоже... лежали... Некоторые спали, а
некоторые... так... Дона Рэбу тоже там нашли... - Пашка быстро взглянул на
Анку и снова отвел глаза. - Забрали его, то есть Антона. Доставили на
Базу... Понимаешь, Анка, ведь он ничего не рассказывает. Он вообще теперь
говорит мало.
Анка сидела очень бледная и прямая и смотрела поверх Пашкиной головы
на лужайку перед домиком. Шумели, легонько раскачиваясь, сосны, в синем
небе медленно двигались пухлые облака.
- А что стало с девушкой? - спросила она.
- Не знаю, - жестко сказал Пашка.
- Слушай, Паша, - сказала Анка. - Может быть, мне не стоило приезжать
сюда?
- Нет, что ты! Я думаю, он тебе обрадуется...
- А мне все кажется, что он прячется где-нибудь в кустах, смотрит на
нас и ждет, пока я уеду.
Пашка усмехнулся.
- Вот уж нет, - сказал он. - Антон в кустах сидеть не станет. Просто
он не знает, что ты здесь. Ловит где-нибудь рыбу, как обычно.
- А с тобой как он?
- Никак. Терпит. Но ты-то другое дело...
Они помолчали.
- Анка, - сказал Пашка, - помнишь анизотропное шоссе?
Анка наморщила лоб.
- Какое?
- Анизотропное. Там висел "кирпич". Помнишь, мы втроем?..
- Помню. Это Антон сказал, что оно анизотропное.
- Антон тогда пошел под "кирпич", а когда вернулся, то сказал, будто
нашел там взорванный мост и скелет фашиста, прикованного к пулемету.
- Не помню, - сказала Анка. - Ну и что?
- Я теперь часто вспоминаю это шоссе, - сказал Пашка. - Будто есть
какая-то связь... Шоссе было анизотропное, как история. Назад идти нельзя.
А он пошел. И наткнулся на прикованный скелет.
- Я тебя не понимаю. При чем здесь прикованный скелет?
- Не знаю, - признался Пашка. - Мне так кажется.
Анка сказала:
- Ты не давай ему много думать. Ты с ним все время о чем-нибудь
говори. Глупости какие-нибудь. Чтобы он спорил.
Пашка вздохнул.
- Это я и сам знаю. Да только что ему мои глупости?.. Послушает,
улыбнется и скажет: "Ты, Паша, тут посиди, а я пойду поброжу". И пойдет. А
я сижу... Первое время, как дурак, незаметно ходил за ним, а теперь просто
сижу и жду. Вот если бы ты...
Анка вдруг поднялась. Пашка оглянулся и тоже встал. Анка не дыша
смотрела, как через поляну к ним идет Антон - огромный, широкий, со
светлым, не загорелым лицом. Ничего в нем не изменилось, он всегда был
немного мрачный.
Она пошла ему навстречу.
- Анка, - сказал он ласково. - Анка, дружище...
Он протянул к ней огромные руки. Она робко потянулась к нему и тут же
отпрянула. На пальцах у него... Но это была не кровь - просто сок
земляники.
