Александр: Ну эти... с которыми вы разговаривали. Я понял, это
какое-то большое начальство...
Базарин (язвительно): Начальство, мочальство... Ты, собственно, чего
сюда приперся? Рано еще.
Александр: Не знаю. У меня там все спят. А я заснуть никак не могу...
Так что они вам сказали?
Базарин (язвительно): Они мне сказали, что мероприятие находится под
контролем. Под полным контролем! Так что, голубчик мой, можешь собирать
свои вещички и отправляться в свой крематорий.
Александр (тупо): Мне не в крематорий назначено, мне на стадион
"Красная Заря"... А может быть, вы еще кому-нибудь позвоните, Олег
Кузьмич?
Базарин: Все. Больше некому.
Александр (нещадно хрустя суставами пальцев): Я все-таки никак не
могу понять, что же это такое с нами происходит? Куда нас, в конце концов,
забирают? Это что - мобилизация какая-то? Или, наоборот, наказание? Или
еще чего-то? Что мы там - каналы будем копать? Или это переподготовка
какая-нибудь? Или перевоспитание очередное? А может быть, и вообще тюрьма?
Только если это тюрьма, то абсолютно непонятно - за что? У нас же сейчас
не тридцать седьмой год! Даровая рабсила понадобилась? Опять же не те
времена: мы же съедим больше, чем настроим. Сколько раз уже сказано было и
доказано было, что рабский труд нерентабелен... И вообще, как это можно -
всех под одну гребенку? А если у меня бронхиальная астма? Я хоть завтра
достану справку, что у меня бронхиальная астма... Я вообще не понимаю,
кому это все понадобилось? Зачем? Это же просто экономически невыгодно! И
без того вся экономика по швам трещит, а они тут разыгрывают такие
мероприятия... Я, между прочим, системный программист, какой же смысл меня
на лопату ставить, на киркомотыгу какую-нибудь?
Базарин (проникновенно): Я другого не могу понять. Я самого принципа
понять не могу! Ну, хорошо: евреи. Это я понимаю. Это еще можно как-то
понять...
Александр: А что они? Вы знаете что-нибудь?
Базарин: Подожди, не отвлекайся... Я могу понять экспроприацию. В
конце концов, финансовое положение действительно требует чрезвычайных мер.
Но не таких же! Пусть будет реформа, сколь угодно жесткая... Пусть будет
налоговая система, самая беспощадная... И даже не в этом дело! В конце
концов, есть же люди, которые, так сказать, являются опорой! Так сказать,
костяком! Нельзя же опору подрубать! Я понимаю, что настала пора
радикального лечения организма. Я, кстати, давно уже это утверждаю... и
призываю... Однако это уже получается не лечение, это уже какой-то мрачный
анекдот! Усекновение головы - лучшее средство от мигреней...
Александр(вставляет): Главное не понятно, чего они этим хотят
добиться...
Базарин (отмахивается от него): Чего они хотят добиться - это как раз
понятно. Контроль утрачен над обществом, неужели ты не видишь? Страна
захлебывается в собственных выделениях... Крутые меры необходимы!
Ассенизация необходима! Вот оно - откуда у них это слово! Слишком далеко
мы зашли - понимаешь, в чем дело? Теперь легко не отделаемся, и поделом
нам всем - по вору и мука!
Александр: Ну да... А я-то здесь причем? Тоже мне - нашли вора...
Сами напахали невесть чего, а я должен за это расплачиваться?
Базарин: Конечно, должен! Тебе, Саня, между прочим, уже тридцать
годиков миновало, не маленький! Не только мы пахали, но и вы пахали!
Александр: А дети мои причем?
Базарин: Это несерьезный разговор. Чего ты от меня хочешь? Таковы
законы истории. Когда приходит время расплачиваться, расплачиваются все -
и виновные, и ни в чем не повинные. Это тебе не ресторан, не жди, никто не
скажет: "Счет - мне, пожалуйста".
Из спальни, слева, выходят Пинский, Зоя Сергеевна и Кирсанов.
Пинский (втолковывает): ...а самое правильное - взять сейчас твой
"жигуль" и дернуть куда-нибудь подальше...
Кирсанов: Ну что ты за глупости опять порешь! Ну, поймают же, мерзко,
за ухо приволокут, как поганых щенков...
Пинский (орет): Да кто тебя будет ловить? Кому ты нужен? Отсидишься у
себя в псковской - и вася-кот!
Кирсанов (орет): Сам ты дурак! Я же тебе объясняю: колес нет, ни
одной целой покрышки нет, ни одной!
Пинский: У тебя никогда ничего нет, когда нужно.
Кирсанов: Да! У меня никогда ничего нет! И отстань от меня! Я на
старости лет зайца из себя изображать не намерен! Ты второй раз разговор
на эту тему заводишь, и я тебе окончательно говорю: не желаю слушать!
Пинский (с отчаянием): Господи ты боже мой, ну кто мог подумать, что
все это будет так мерзко, так срамно, унизительно, позорно... Беспомощные
дряхлые старикашки, ведь это мы итоги с вами подбиваем! Срамная жизнь,
срамное подыхание!
Кирсанов (топает в бешенстве ногами): Прекрати! Не желаю этого
слушать! Не позволю! Откуда ты знаешь? Мы еще посмотрим! Вот соберется нас
пятьдесят тысяч на площади, мы еще посмотрим, что из этого получится! Это
тебе не прежние времена! Рабов больше нету! Я на этой площади уже один раз
выступал, я и второй раз выступить могу! Они еще пожалеют, что согнали нас
всех в одно место!..
Голос у него срывается, и он принимается надрывно кашлять. Зоя
Сергеевна торопливо подсовывает ему чашку остывшего чая, а он отстраняет
эту чашку и все тщится провозгласить еще что-то, но только отчаянно сипит
и больше ничего не может.
Пинский (перепугавшись): Да ладно тебе, ну хорошо, хорошо, успокойся
только, ради бога... (Дергает Кирсанова за мочку уха и похлопывает его
ладонью между лопаток, издавая губами поцелуйные звуки.) Черт знает что
они с нами делают...
Зоя Сергеевна (сердито): А ты бы, между прочим, язык свой мог бы
поменьше распускать...
Пинский: Ну, хорошо, ну, виноват, не буду больше... (Базарину) Ну,
как вы тут, Олег Кузьмич? Что это вы там про рестораны рассуждали?
Базарин (с изумлением): Я? Про рестораны?
Пинский (поспешно): Наверное, мне послышалось. Виноват...
(Александру) Что, Саня, собрался уже? Это хорошо. Молодец. (Решительно.)
Знаешь что? Пойдешь со мной.
Александр: У меня же "Красная Заря"...
Пинский: А наплевать на "Красную Зарю". Давай мне твою повестку,
сейчас я там все переправлю и напишу "исправленному верить"...
(Спохватывается.) Нет, это я чепуху говорю. С жидами тебе лучше не
связываться. От жидов, голуба моя, держись сегодня подальше. А вот если с
отцом тебя наладить - это хорошая идея! Ты как считаешь, Станислав
Александрович?
Александр (тупо повторяет): У меня же "Красная Заря", дядя Шура.
"Красная Заря"...
Пинский (нетерпеливо): Господи, да неважно это. Кому какое дело?
Давай повестку, я тебе сейчас же все переправлю...
Александр (отступая на шаг): Ну нет, не надо... Еще хуже будет. Зачем
это мне?.. Вот если бы папа со мной пошел...
Пинский (некоторое время смотрит на него ошеломленно, затем кривится
в усмешке): Да, это замечательная идея. Там, в твоей компании, папа будет
как раз на месте - самый старый распутник города Питера.
Кирсанов (севшим голосом): Я требую, чтобы здесь перестали нагнетать
ужасы! Неужели не понятно, что сейчас не те времена. Настоящий террор
невозможен - я утверждаю это с полной ответственностью. Все это -
очередная глупость нашего начальства, и ничего больше. Сегодня же вечером
все мы будем дома. (Жадно пьет остывший чай из стакана.) А если и не
будем, то все равно не пропадем...
Голос из прихожей: Хозяева! Есть тут кто?
В дверях появляется Егорыч, местный сантехник, неопределенных лет
мужчина, кургузый, в кургузом пиджачке и изжеванных брюках. В руке у него
мотается зажженная свечечка, на ногах он держится нетвердо.
Егорыч: Я извиняюсь, я звоню, звоню, никто не выходит, а дверь
открытая... С-нислав С-саныч, я извиняюсь, конечно, я тебя спросить
х-чу... Х-глупость какая-то. Прихожу домой, супруга моя не спит, говорит:
повестку т-бе принесли, доигрался. Фамилие мое, адрес мой. Явиться на
Вторую сортировочную. Ладно. Все понятно. Одно непонятно: какие-то
удивительные слова попадаются... какой-то мздоним... нзаданим... Посмотри,
пожалуйста. Может, это вообще не ко мне?
Пинский (берет у него повестку): Какой еще там бздоним... Гм...
Действительно, какое-то странное слово. И еще вдобавок от руки
накорябано... А-а-а! (Хохочет.) Ну, так все правильно, Егорыч! "Мздоимцы
города Питера"!
Егорыч: Какие?
Пинский: Мздоимцы! Которые мзду имут, понимаешь?
Егорыч: Ну?
Пинский: Ну, вот и явишься. Куда там тебе? Вторая сортировочная?
Базарин: Перестаньте издеваться над человеком, Александр Рувимович!
(Раздраженно выхватывает повестку из руки Пинского.) Дайте сюда... (Читает
про себя.) Черт знает что...
Пинский: Вот именно, Олег Кузьмич! Только не черт знает что, а
правильнее сказать: мать иху так. Как видите, и до тети Моти добрались.
Егорыч: Я извиняюсь...
Пинский (обнимая его за плечи): Не надо, Егорыч, не извиняйся. Иди ты
к себе домой и собирай манатки. Теплое бери и курева дня на три... А
драгоценности, которые ты стяжал, оставь на столе. Да опись не забудь
приложить... в трех экземплярах.
Егорыч (бубнит): Я, Александр Рувимыч, все понимаю. Я ведь насчет
слова пришел... Слово какое-то непонятное. И супруга моя не знает...
Они удаляются в прихожую.
Базарин (ни с того ни с сего): Сантехник - это еще не народ.
Кирсанов (сморщившись): Я только умоляю тебя, Олег. Не надо никаких
высокопарностей. Народ, не народ... Одна половина народа погонит другую
половину народа рыть канал. Так у нас всегда было, так у нас и будет. Вот
и все твое политпросвещение.
Базарин: Ты, кажется, призывал не паниковать.
Кирсанов: А я и не паникую. Я высокопарностей не люблю. Ты еще нам
про родниковые ключи истоков расскажи... или про почву исконную,
коренную... (Обрывает себя и обращается к Александру.) Александр, тебе
денег дать?
Александр (уныло): Мне уже мама дала.
Кирсанов (роется в бюро): Хорошо, хорошо... Не помешает. Вот тебе еще
сотня. Сунь ее куда-нибудь... в носок, что ли...
Пинский (вернувшись): Подожди, подожди... Ты что ему - одной бумажкой
даешь? Совсем сдурел на старости лет! Мелкими давай! Мелкими! Есть у тебя?
Кирсанов: Есть тут что-то... Мало.
Пинский: Ничего, ничего, зато целее будут... (Александру.) Возьми.
Рассуй по разным карманам.
Александр (уныло): Спасибо... Папа, так ты, может быть, действительно
со мной пошел бы?
Кирсанов: Нет. Ты пойдешь со мной. И не спорь. И перестань ныть! Дай
твою повестку... (Берет у сына повестку и рвет ее на клочки.)
Александр (ужасным голосом): Что ты наделал?!
Кирсанов: Все! Ты свою повестку потерял! И не ныть! Взрослый мужик,
стыдись!
Зоя Сергеевна (Александру): Хорошо, хорошо, правильно. За отцом
присмотришь. И вообще вдвоем вам будет легче...
Александр (ноет): Ну, а если спросят? Что я им скажу тогда? Что?
Пинский: Скажешь, что подтерся по ошибке... (Взрывается.) Да кто там
тебя спросит, обалдуй с Покровки? Кому ты там нужен? Паспорт отберут, и
весь разговор... Слушайте, панове, а может, паспорт не брать с собой? Ну,
потерял я паспорт, начальник! Еще в прошлом годе потерял! По пьяному делу!
А?..
Базарин (неприязненно): По-моему, это противозаконно. Обман властей.
Пинский: Ах-ах-ах! Власти обманул гадкий мальчик! Власть к нему со
всей душой, а он, пакостник, взял ее - и обманул! Дед плачет, бабка
плачет...
Кирсанов: Да нет, не в этом же дело, Шура. Противно же это, мелко...
Лганье какое-то семикопеечное... У тебя получается, что если власть у нас
подоночная, так и мы все должны стать подонками...
