Аркадий СТРУГАЦКИЙ
Борис СТРУГАЦКИЙ
ЖИДЫ ГОРОДА ПИТЕРА,
ИЛИ
НЕВЕСЕЛЫЕ БЕСЕДЫ ПРИ СВЕЧАХ
Комедия в двух действиях
Назвать деспота деспотом всегда
было опасно. А в наши дни настолько
же опасно назвать рабов рабами.
Р. Акутагава
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Кирсанов Станислав Александрович, 58 лет.
Зоя Сергеевна - его жена, 54 года.
Александр - их старший сын, 30 лет.
Сергей - их младший сын, 22 года.
Пинский Александр Рувимович - старый друг, 58 лет.
Базарин Олег Кузьмич - добрый знакомый, 55 лет.
Артур - друг Сергея, 22 года.
Егорыч - сантехник, 50 лет.
Черный Человек.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Гостиная-кабинет в квартире профессора Кирсанова. Прямо - большие
окна, задернутые шторами. Между ними - старинной работы стол-бюро с
многочисленными выдвижными ящичками. На столе - раскрытая пишущая машинка,
стопки бумаг, папки, несколько мощных словарей, беспорядок.
Посредине комнаты - овальный стол, - скатерть, электрический самовар,
чашки, сахарница, ваза с печеньем. Слева, боком к зрителям, установлен
огромный телевизор. За чаем сидят и смотрят заседание Верховного Совета:
хозяин дома профессор Станислав Александрович Кирсанов, рослый, склонный к
полноте, украшенный кудрявой русой шевелюрой и бородищей, с
подчеркнуто-величавыми манерами потомственного барина, в коричневой
домашней толстовке и спортивных брюках с олимпийским кантом; супруга его,
Зоя Сергеевна, маленькая, худощавая, гладко причесанная, с заметной
сединой, нрава тихого и спокойного, очень аккуратная и изящная (в далекой
молодости - балерина), - она в строгом темном платье, на плечах -
цветастая цыганская шаль; их сосед по лестничной площадке и приятель дома
Олег Кузьмич Базарин, толстый, добродушнейшего вида, плешивый, по сторонам
плеши - серебристый генеральский бобрик, много и охотно двигает руками,
когда говорит - для убедительности, когда слушает - в знак внимания, одет
совершенно по-домашнему - в затрапезной куртке с фигурными заплатами на
локтях, в затрапезных же зеленых брючках и в больших войлочных туфлях.
Из телевизора доносится: "Итак, товарищи... Теперь нам надо
посоветоваться... Вы хотите выступить? Пожалуйста... Третий микрофон
включите..."
Кирсанов: Опять эта харя выперлась! Терпеть его не могу...
Базарин: Бывают и похуже... Зоя Сергеевна, накапайте мне еще чашечку,
если можно...
Зоя Сергеевна (наливая чай): Вам покрепче?
Базарин: Не надо покрепче, не надо, ночь на дворе...
Кирсанов (с отвращением): Нет, но до чего же мерзопакостная рожа!
Ведь в какой-нибудь Португалии его из-за одной только этой рожи никогда бы
в парламент не выбрали!
Разговор этот идет на фоне телевизионного голоса - рявкающего,
взрыкивающего, митингового: "Я говорю здесь от имени народа... Четверть
миллиона избирателей... И никто здесь не позволит, чтобы бесчестные дельцы
наживались, в то время как трудящиеся едва сводят концы с концами...
"Голос Нишанова: "То есть я вас так понимаю, что вы предлагаете голосовать
сразу? Очень хорошо. Других предложений нет? Включите режим регистрации,
пожалуйста..."
Кирсанов: Сейчас ведь проголосуют, ей-богу.
Зоя Сергеевна: А это с самого начала было ясно. Неужели ты
сомневался?
Кирсанов: Я не сомневался. Но когда я вижу, что они сейчас
проголосуют растратить шестнадцать миллиардов только для того, чтобы
неведомый Сортир Сортирыч получил возможность за мой счет ежемесячно
ездить в Италию... и даже не сам Сортир Сортирыч, а его
зять-внук-племянник... Только для этого заключается контракт века, который
по сю сторону никому решительно, кроме Сортир Сортирыча, не нужен...
загадят территорию величиной с Бенилюкс... отравят двадцать четыре реки...
завоняют всю Среднерусскую возвышенность... Но зато племянник Сортир
Сортирыча на совершенно законном основании сможет теперь поехать за бугор
и купить там себе "тойоту"...
И в этот момент в квартире гаснет свет.
Кирсанов: Что за черт! Опять?
Базарин (уверенно): Пробки перегорели. Говорил я вам, что не надо
этот подозрительный самовар включать...
Кирсанов: Да при чем здесь самовар?.. Подождите, я сейчас пойду
посмотрю... Ч-черт, понаставили стульев...
Зоя Сергеевна: Нет, это не пробки перегорели. Это опять у нас фаза
пропала.
Базарин (с недоумением): Куда пропала? Фаза? Какая фаза?
Слышны какие-то шумы и неясные голоса с лестницы (из-за кулис
справа), голос Кирсанова: "А в этом крыле? Что?.. Понятно... Ну, и что мы
теперь будем делать?.." Базарин, подобравшись в темноте к окну,
отдергивает штору. За окном падает крупный снег, там очень светло: отсветы
уличных фонарей, низкое светлое небо, в огромном доме напротив - множество
разноцветно освещенных окон.
Кирсанов (появляется из прихожей справа): Поздравляю! По всей
лестнице света нет. И по всему дому, кажется...
Зоя Сергеевна: Ну, по крайней мере, не так обидно. Фаза опять
пропала?
Кирсанов: Она, подлая... (Подходит к окну.) Живут же люди, горюшка не
знают! (Зое Сергеевне.) Лапа, а где у нас были свечки?
Зоя Сергеевна: По-моему, мы их на дачу увезли...
Кирсанов: Ну, вот! За каким же дьяволом? Это просто поразительно
- никогда в доме ничего не найдешь, когда надо!..
Базарин: Станислав, побойся бога. Зачем тебе сейчас свечи? Второй час
уже, спать пора... (Спохватывается.) Тьфу ты, в самом деле! У меня же в
холодильнике суп, на три дня сварено. И голубцы! Теперь, конечно, все
прокиснет...
Зоя Сергеевна: Ничего у вас не прокиснет, Олег Кузьмич, вынесите на
балкон и все дела.
Кирсанов (от бюро, с торжеством): Вот они! Видала? Вот они,
голубчики... (Передразнивает.) "На дачу, на дачу..."
Зоя Сергеевна: Ой, а где же они были?
Кирсанов: В бюро они у меня были. В бюро! Очень хорошее место для
свечей. Интересно, как бы ты без меня существовала в этом мире?.. Где
спички?
Зоя Сергеевна: А в бюро их у тебя нет? Замечательное место для
спичек...
Кирсанов (укрепляет свечи в канделябрах на бюро и расставляет по
столу): Ладно, ладно, лапа, сходи на кухню, все равно стоишь...
Базарин (чиркает спичкой, свечи загораются одна за другой): Да на кой
ляд вам это понадобилось, в самом деле? Спать давно пора...
Кирсанов: Ну куда тебе спать, ты же сейчас человек одинокий и даже в
значительной степени холостой... Сиди, пей чай, наслаждайся беседой с
умными людьми...
Из-за кулис справа появляется длинная черная фигура - рослый человек
в блестящем мокром плаще до пят с мокрым блестящим капюшоном.
Черный Человек (зычно): Гражданин Кирсанов?
Кирсанов (ошеломленно): Да... Я...
Черный Человек: Станислав Александрович?
Кирсанов: Да! А в чем дело? Как вы сюда попали?
Черный Человек (зычно): Спецкомендатура ЭсА! (Обыкновенным голосом.)
У вас дверь приоткрытая, а звонок не работает. Паспорт ваш, будьте
добры...
Кирсанов: Какая еще комендатура? (Достает из бюро паспорт и
протягивает Черному Человеку.) Какая может быть сейчас комендатура? Ночь
на дворе!
Черный Человек берет паспорт, и тотчас же во лбу у него загорается
электрический фонарь наподобие шахтерского. Внимательно перелистав
паспорт, он молча возвращает его Кирсанову, а сам распахивает большой
черный "дипломат" и, держа навесу, некоторое время роется в нем.
Черный Человек: Распишитесь... Вот здесь...
Кирсанов (расписываясь): А в чем, собственно, дело? Вы можете толком
мне объяснить - что, куда, откуда? Войну, что ли, объявили?
Черный Человек (вручает Кирсанову какую-то бумажку): Получите.
Кирсанов (смотрит в бумажку, но ничего не видит, света не хватает): Я
ничего здесь не вижу! В чем дело? Вы что - объяснить не можете
по-человечески?
Черный Человек: Там все сказано. Будьте здоровы.
Фонарик его гаснет, а сам он как бы растворяется во тьме.
Базарин: Ну и дела!
Кирсанов (раздраженно): Не вижу ни черта... Зоя! Где мои очки?
Зоя Сергеевна: Дай сюда... (Отбирает у мужа бумажку и читает вслух)
"Богачи города Питера!.."
Базарин и Кирсанов (одновременно): Что-о?
Зоя Сергеевна (после паузы): "Богачи города Питера! Все богачи города
Питера и окрестностей должны явиться сегодня, двенадцатого января, к
восьми часам утра на площадь перед СКК имени Ленина. Иметь с собой
документы, сберегательные книжки и одну смену белья. Наличные деньги,
драгоценности и валюту оставить дома в отдельном пакете с надлежащей
описью. Богачи, не подчинившиеся данному распоряжению, будут
репрессированы. Лица, самовольно проникшие в оставленные богачами
квартиры, будут репрессированы на месте. Председатель-комендант
спецкомендатуры ЭсА"... Подписи нет, какая-то печать. Господи, что это
значит?
Базарин: Это значит, что документы надо сразу же спрашивать, вот что!
Извините... (Осторожно берет бумажку из рук Зои Сергеевны.) Печать!.. Я
вам такую печать из школьной резинки за десять минут сварганю...
(Переворачивает бумажку.) Так... Кирсанову Станиславу Александровичу...
адрес... Правильный адрес... Ну, и как прикажете это понимать?
Кирсанов (нервно): Дай сюда... (Он уже нашел и нацепил очки.) Не
понимаю, что это может означать - ЭсА? Советская Армия?
Базарин: Социалистическая Антарктида... Судорожная Аккредитация...
Чушь это все собачья, и больше ничего! Двери надо за собой запирать как
следует. Интересно, Зоя Сергеевна, как там ваша шубка в передней поживает?
Я у вас там, помнится, шубку видел...
Зоя Сергеевна, подхватившись, выходит в прихожую.
Кирсанов (озаренно): ЭсА - это Штурмабтайлунг!
Базарин (непонимающе): Ну?
Кирсанов: Штурмовые отряды! ЭсА. Ну, помнишь - у Гитлера?
Базарин: При чем здесь Гитлер? Какой может быть Гитлер в наше время?
Зоя Сергеевна (возвратившись): Шуба цела... И вообще все как будто
цело... Нет, это был никакой не жулик...
Базарин: А кто же тогда?
Зоя Сергеевна: Откуда мне знать? А только это был не жулик и не
шутник. Может быть военный... или милиция... или органы...
Базарин: Удивительно знакомая рожа лица! Станислав, а? Тебе не
показалось? По-моему, у тебя аспирант такой есть... как его... Моргунов...
Моргачев... Ну, на Новый год у вас был, длинный такой, сутулый... Зоя
Сергеевна!
Кирсанов ничего не слыша, читает и перечитывает повестку, сдвинув к
себе все канделябры.
Кирсанов: Какой я им богач! Что они - совсем уже с ума посходили?
Нашли богача, понимаете ли. Драгоценности им подавай... Валюту... Идиоты!
Базарин: Ты что? Серьезно все это воспринимаешь?
Кирсанов: Замечательно интересное кино! А как ты мне еще прикажешь
все это воспринимать? Является посреди ночи какой-то гестаповец, вручает,
понимаете ли, повестку... явиться, понимаете ли, со сменой белья...
Послушай, дай-ка я радио включу.
Он подбегает к бюро и включает репродуктор. Комната оглашается сухим
мертвенным стуком метронома.
Кирсанов: Ну вот, пожалуйста! А это как прикажете понимать?
Базарин: А что тут такого? Два часа ночи.
