ЛОГОВЕНКО: Простите. Кто именно "мы"?
КОМОВ: Вы, метагомы.
ЛОГОВЕНКО: Геннадий Юрьевич, я повторяю: в подавляющем большинстве
своем людены на Земле не живут. Все их интересы, вся их жизнь - вне Земли.
Черт побери, не живете же вы в кровати! А постоянно связаны с Землей
только акушеры вроде меня и гомопсихологи... да еще несколько десятков
самых несчастных из нас - те, что не могут оторвать себя от родных и
любимых!
ГОРБОВСКИЙ: А!
ЛОГОВЕНКО: Что вы сказали?
ГОРБОВСКИЙ: Ничего, ничего, я внимательно слушаю.
КОМОВ: Значит, вы хотите сказать, что интересы метагомов и землян по
сути не пересекаются?
ЛОГОВЕНКО: Да.
КОМОВ: Возможно ли сотрудничество?
ЛОГОВЕНКО: В какой области?
КОМОВ: Вам виднее.
ЛОГОВЕНКО: Боюсь, что вы нам полезны быть не можете. Что же касается
нас... Знаете, есть старая шутка. В наших обстоятельствах она звучит
довольно жестоко, но я ее приведу. "Медведя можно научить ездить на
велосипеде, но будет ли медведю от этого польза и удовольствие?" Простите
меня, ради бога. Но вы сами сказали: наши интересы нигде не пересекаются.
(Пауза.) Конечно, если допустить, что Земле и человечеству будет угрожать
какая-нибудь опасность, мы придем на помощь не задумываясь и всей своей
силой.
КОМОВ: Спасибо и на этом.
Длительная пауза, слышно, как булькает жидкость, позвякивает стекло о
стекло, глухие глотки, кряхтенье.
ГОРБОВСКИЙ: Да-а, это серьезный вызов нашему оптимизму. Но если
подумать, человечество принимало вызовы и пострашнее... И вообще я не
понимаю вас, Геннадий. Вы так странно ратовали за вертикальный прогресс.
Так вот он вам - вертикальный прогресс! В чистейшем виде! Человечество,
разлившееся по цветущей равнине под ясными небесами, рванулось вверх.
Конечно, не всей толпой, но почему это вас так огорчает? Всегда так было.
И будет так всегда, наверное... Человечество всегда уходило в будущее
ростками лучших своих представителей. Мы всегда гордились гениями, а не
горевали, что вот, не принадлежим к их числу. А что Даниил Александрович
талдычит нам, что он не человек, а люден, так это все терминология... Все
равно вы - люди, более того - земляне, и никуда вам от этого не деться.
Просто молодо-зелено.
КОМОВ: Вы, Леонид Андреевич, иногда просто поражаете меня своим
легкомыслием.
ГОРБОВСКИЙ: Экий вы, голубчик... горячий. Это же прогресс. Во всей
своей красе. Где это вы видели прогресс без шока, без горечи, без
унижения? Без тех, кто уходит далеко вперед, и тех, кто остается позади?..
КОМОВ: Ну, еще бы! "И тех, кто меня уничтожит, встречаю встречаю
приветственным гимном"..
ГОРБОВСКИЙ: Здесь уж скорее подошло бы что-нибудь вроде... э-э... "И
тех, кто меня обгоняет, провожаю приветственным гимном"...
ЛОГОВЕНКО: Геннадий Юрьевич, разрешите, я попытаюсь вас утешить.
Кроме третьей импульсной в организме гомо сапиенса мы обнаружили четвертую
низкочастотную и пятую... пока безымянную. Что может дать инициация этих
систем, мы - даже мы! - и предположить не можем. И не можем мы
предположить, сколько их еще там в человеке...
(Пауза.) Что поделаешь! За спиной - шесть НТР, две технологические
контрреволюции, два кризиса... поневоле начнешь эволюционировать.
ГОРБОВСКИЙ: Вот именно. Сидели бы мы себе тихо, как тагоряне или
леонидяне, - горя бы не знали. Вольно же нам было пойти по технологии!
КОМОВ: Хорошо, хорошо. А что же все-таки такое - метагом? Каковы его
цели, Даниил Александрович? Стимулы? Интересы? Или это секрет?
ЛОГОВЕНКО: Никаких секретов.
(На этом фонограмма прерывается. Все дальнейшее - тридцать четыре
минуты одиннадцать секунд - необратимо стерто.)
15.05.99
М. Каммерер
(Конец Документа 19)
- - - - -
Стыдно вспомнить, но все эти последние дни я провел в состоянии,
близком к эйфории. Это было так, словно прекратилось вдруг невыносимое
физическое напряжение. Наверное, нечто подобное испытывал Сизиф, когда
камень наконец вырывался у него из рук и он получал блаженную возможность
немножко посидеть на вершине, прежде чем начать все сначала.
Каждый землянин пережил Большое Откровение по-своему. Но, ей-же-ей,
мне оно досталось все-таки злее, чем кому бы то ни было.
Сейчас я перечитал все, уже написанное выше, и у меня возникло
опасение, что переживания мои в связи с Большим Откровением могут быть
поняты неправильно. Может возникнуть впечатление, будто я испытал тогда
страх за судьбу человечества. Разумеется, без страхов не обошлось - ведь я
тогда абсолютно ничего не знал о люденах, кроме того, что они существуют.
Так что страх был. И были краткие панические мысли-вопли: "Все,
доигрались!" и было ощущение катастрофически крутого поворота, когда руль,
кажется, вот-вот вырвет у тебя из рук и полетишь ты неведомо куда,
беспомощный, как дикарь во время землетрясения... Но над всем этим
превалировало все-таки унизительнейшее сознание полной своей
профессиональной несостоятельности. Прошляпили. Прохлопали. Профукали,
дилетанты бездарные...
И вот теперь все это отхлынуло. И между прочим, совсем не потому, что
Логовенко хоть в чем-то убедил меня или заставил себе поверить. Дело
совсем в ином.
К ощущению профессионального поражения я за полтора месяца уже
притерпелся. ("Муки совести переносимы" - вот одно из маленьких неприятных
открытий, которые делаешь с возрастом.)
Руль больше не вырывало у меня из рук - я передал его другим. И
теперь, с некоторой даже отстраненностью, я отмечал (для себя), что Комов,
пожалуй, слишком все-таки сгущает краски, а Леонид Андреевич, по своему
обыкновению, чересчур уж уверен в счастливом исходе любого катаклизма...
Я снова был на своем месте, и снова мною владели только привычные
заботы, - например, наладить постоянный и достаточно плотный поток
информации для тех, кому надлежит принимать решения.
Вечером 15-го я получил от Комова приказ действовать по усмотрению.
Утром 16-го я вызвал к себе Тойво Глумова. Без всяких предварительный
объяснений я дал ему прочесть запись беседы в "доме Леонида".
Замечательно, что я был практически уверен в успехе.
Да и с чего мне было сомневаться?
- - - - -
ДОКУМЕНТ 20
Рабочая фонограмма
Дата: 16 мая 99 года.
Собеседники: М. Каммерер, начальник отдела ЧП; Т. Глумов, инспектор.
Тема: х х х
Содержание: х х х
ГЛУМОВ: Что было в этих лакунах?
КАММЕРЕР: Браво. Ну и выдержка у тебя, малыш. Когда я понял, что к
чему, я, помнится, полчаса по стенам бегал.
ГЛУМОВ: Так что было в лакунах?
КАММЕРЕР: Неизвестно.
ГЛУМОВ: То есть как - неизвестно?
КАММЕРЕР: А так. Комов и Горбовский не помнят, что было в лакунах.
Они никаких лакун не заметили. А восстановить фонограмму невозможно. Она
даже не стерта, она просто уничтожена. На лакунных участках решетки
разрушена молекулярная структура.
ГЛУМОВ: Странная манера вести переговоры.
КАММЕРЕР: Придется привыкать.
Пауза
ГЛУМОВ: Ну, и что теперь будет?
КАММЕРЕР: Пока мы слишком мало знаем. Вообще-то видятся только две
возможности. Либо мы научимся с ними сосуществовать. Либо не научимся.
ГЛУМОВ: Есть третья возможность.
КАММЕРЕР: Не горячись. Нет третьей возможности.
ГЛУМОВ: Есть третья возможность! Они с нами не церемонятся!
КАММЕРЕР: Это не довод.
ГЛУМОВ: Это довод! Они не спрашивали разрешения у Мирового Совета!
Много лет они ведут тайную деятельность по превращению людей в нелюдей!
Они ведут эксперименты над людьми! И даже сейчас, когда они разоблачены,
они приходят на переговоры и позволяют себе...
КАММЕРЕР (прерывает): То, что ты хочешь предложить, можно сделать
либо открыто - и тогда человечество станет свидетелем вполне
отвратительного насилия; либо тайком, гнусненько, за спиной общественного
мнения...
ГЛУМОВ (прерывает): Это все слова! Суть же в том, что человечество не
должно быть инкубатором для нелюдей и тем более полигоном для их проклятых
экспериментов! Простите, Биг-Баг, но вы сделали ошибку. Вам не следовало
посвящать в это дело ни Комова, ни Горбовского. Вы поставили их в дурацкое
положение. Это дело КОМКОНа-2, оно целиком в нашей компетенции. Я думаю, и
сейчас еще не поздно. Возьмем этот грех на душу.
КАММЕРЕР: Слушай, откуда у тебя эта ксенофобия? Ведь это не
Странники, это не Прогрессоры, которых ты ненавидишь...
ГЛУМОВ: У меня такое чувство, что они еще хуже Прогрессоров. Они
предатели. Они паразиты. Вроде этих ос, которые откладывают яйца в
гусениц...
Пауза
КАММЕРЕР: Говори-говори. Выговаривайся.
ГЛУМОВ: Не буду больше ничего говорить. Бесполезно. Пять лет я
занимаюсь этим делом под вашим руководством, и все пять лет я бреду, как
слепой щенок... Ну хотя бы сейчас скажите мне: когда вы узнали правду?
Когда вы поняли, что это не Странники? Шесть месяцев назад? Восемь
месяцев?
КАММЕРЕР: Меньше двух.
ГЛУМОВ: Все равно... Несколько недель назад. Я понимаю, у вас были
свои соображения, вы не хотели посвящать меня во все детали, но как вы
могли скрыть от меня, что изменился сам объект? Как вы могли себе это
позволить - заставить меня валять дурака? Чтобы я валял дурака перед
Горбовским и Комовым... Меня в жар бросает, когда я вспоминаю!
КАММЕРЕР: А ты можешь допустить, что тому была причина?
ГЛУМОВ: Могу. Но мне от этого не легче. Причины. Той я не знаю и даже
представить ее себе не умею... И что-то я по вашему виду не замечаю, чтобы
вы собирались ее мне сообщить! Нет, Биг-Баг, хватит с меня. Я не гожусь
работать с вами. Отпустите меня, я все равно уйду.
Пауза
КАММЕРЕР: Я не мог рассказать тебе правду. Сначала я не мог
рассказать тебе правду, потому что не знал, что нам с нею делать. В
скобках: я и сейчас не знаю, что с нею делать, но сейчас все решения
взвалены на другие плечи...
ГЛУМОВ: Не надо оправдываться, Биг-Баг.
КАММЕРЕР: Молчи. Тебе все равно меня не разозлить. Ты очень любишь
правду? Так ты ее сейчас получишь. Всю.
Пауза
КАММЕРЕР: Потом я послал тебя в Институт Чудаков и снова вынужден был
ждать...
ГЛУМОВ (прерывает): Причем здесь...
КАММЕРЕР (прерывает): Я сказал - молчи! Правду говорить нелегко,
Тойво. Не резать правду-матку, как это любят в молодости, а преподносить
ее такому вот... Зеленому, самоуверенному, всезнающему и всепонимающему...
Молчи и слушай.
Пауза
КАММЕРЕР: Потом я получил ответ из Института. Этот ответ сбил меня с
ног. Я-то считал, что всего лишь проявляю рутинную предусмотрительность, а
оказалось... Слушай, вот ты сейчас читал запись. Тебе ничего в ней не
показалось странным?
ГЛУМОВ: В ней все странное...
КАММЕРЕР: Ну, давай-давай, включи. Прочти еще разок, только
внимательно, с самого начала, с шапки. Ну?
ГЛУМОВ: "Только для членов Президиума..." Как это понимать?
КАММЕРЕР: Ну? Ну?
ГЛУМОВ: Вы дали мне прочесть документ высшей конфиденциальности...
Почему?
КАММЕРЕР (медленно и едва ли не вкрадчиво): Как ты заметил, в этом
документе есть лакуны. Так вот, теплится у меня надежда, что когда придет
твое время, ты по старой памяти, по старой дружбе эти лакуны мне
заполнишь.
Длинная пауза
КАММЕРЕР: Вот так-то выглядит вся правда. В той ее части, которая
касается тебя. Как только я узнал, что в Институте Чудаков они занимаются
