- громко спросила Алуся и тут же страстно зевнула с зубовным лязгом. И так
громко, что Кузьминский, испугавшись, пролил несколько капель смирновской
мимо стопки на голубой пластик стола.
- Ты чего там, проволочку перекусывала? - злобно полюбопытствовал он.
- Ты на вопрос отвечай, - резонно заметила она и зевнула на этот раз
протяжно.
Выпив вторую и закусив, Кузьминский объяснил все как есть:
- Я умею носить костюм, на мне ловко сидят джинсы, я не боюсь
отращивать бороду и не боюсь сбривать ее. Я - нахватан в малоизвестных
областях, я знаю смысл слова "амбивалентность", мне никто не нравится, я
читал Кафку и делаю вид, что читал Марселя Пруста. Я - интеллигентный,
Алуся.
- А я читала Ломоносова, - с гордостью сообщила она.
- С чем и поздравляю, - почти двухсотпятидесятиграммовая доза
пришлась весьма и весьма кстати, и Кузьминский стоял перед альтернативой:
продолжить игры со Смирновым или начать с Алусей игры другого рода.
Забренчал, забренчал телефон. Алуся сняла трубку и сказала:
- Слушаю, - и через паузу - подожди минуту.
Она прошлепала к кухонной двери и закрыла ее. Возвращаясь на тахту,
закрыла дверь и в комнату.
Кузьминский в этот момент подсоединился.
- Говори, - это Алуся.
- Киска, ты даже не представляешь, как я рад слышать твой голос!
- Я так понимаю, что даже один мой голос тебя вполне устраивает.
- Устраивает, ласточка, но, если честно, не удовлетворяет.
- Раз уж до меня никак добраться не можешь, занимайся онанизмом.
- Можешь мне поверить, этим я и занимаюсь. В переносном смысле,
естественно. Просьба небольшая: передай по команде, что все прошло
благополучно и звонко. Я уже с Шереметьева с нейтральной полосы. Отбываю
надолго, Алла. И на нелегкие дела.
- Ах, куда же ты, милок,
Ах, куда ты?
Не ходил бы ты, Ванек, во солдаты.
В Красной Армии штыки
Чай, найдутся.
Без тебя большевики
Обойдутся!
с хорошей народной интонацией спела в трубку Алуся.
- Не обойдутся, - серьезно возразил голос и спросил: - Известного
советского драматурга ты с презентации, конечно, прихватила с собой?
- Да иди ты! - разозлилась Алуся.
- Передай ему, голубка, следующее: они проиграли. Впрочем, он сейчас,
наверняка, нас слушает и я буду говорить прямо ему. Витя, передай своему
дряхлеющему полковнику, что сегодня деньги, все деньги ушли за бугор с
концами. Здесь не оставлено ни ниточки, за которую он мог бы ухватиться.
Документация отбывает со мной.
- Ванек! - вдруг прорвалась Алуся. - Ты туда навсегда?
- Не знаю, милая.
- А я?
- А ты туда очень хочешь?
- Не знаю.
- Если очень захочешь, тебе это сделают. По тем же каналам. Ну, вроде
погнали в трубу. Я буду скучать без тебя, цыпленочек.
И не дожидаясь ответа повесил трубку.
Разъяренной фурией ворвалась Алуся на кухню.
- Подслушивал, гад?! - криком спрашивая, утверждала она. Он схватил
ее за запястья и сдавил так, что она, скуля присела.
- Сейчас ты мне, курва, расскажешь все, что знаешь о Курдюмове. Все,
понимаешь, все! Иначе я тебя искалечу, сука!
...Вдруг беспрерывно загремел дверной звонок - дверной. Кузьминский
отпустил ее и, уже стесняясь своей бессильной ярости, спросил:
- Кто это там?
- А я откуда знаю? Иди и спроси.
Виктор подошел к входной двери и по возможности грозно спросил:
- Кто здесь?
- Эдик, а, Эдик?! - позвал-спросил хриплый мужской голос за дверью.
На этот раз пресловутый алкоголик качался.
- Нету здесь никакого Эдика! - почти по-бабьи вскричал Кузьминский.
- А должен быть, - возразил голос за дверью и твердо решил: - Раз его
нету, так я здесь подожду.
Кузьминский видел в глазок, как алкоголик устраивается на ступеньку.
Снял куртку, положил на холодный камень, сел на нее, головку
предварительно защитив каскеткой, привалил к перилам.
- Скажи ему, чтобы ушел, - не то приказал, не то попросил Виктор.
- А пусть себе сидит! - решила Алуся. - Витенька, а что нам сейчас
перепихнуться, а? После стрессов это, говорят, большое удовольствие.
34
Смирнов, сидя у окошка, видел, как, выйдя из служебного "Мерседеса",
Игорь Дмитриевич, что-то объяснял сначала охраннику, а потом шоферу. Долго
объяснял. Когда "Мерседес" отъехал, на той стороне переулка обнаружился
Витольд Германович Зверев. Игорь Дмитриевич не видел его. Он резко
повернул лицом к окошку, в котором, как красна девица, пригорюнился
Смирнов (его он тоже не заметил) и резко рванул на себя литую, с
претензией ручку двери чайного кафе, облюбованного отставным милицейским
полковником.
Другой отставной полковник (КГБ) продолжал стоять на противоположном
тротуаре. Профессионал по привычке осматривался.
На столике перед Смирновым расположилась ополовиненная поллитровка и
слегка тронутая закусь.
- Здравствуйте, Александр Иванович, - подойдя, поздоровался Игорь
Дмитриевич и, оглядев стол, заметил: - Не слишком ли прытко, а?
- Не мы, а я, - поправил Смирнов и опроверг: - Не прытко.
- Как говорится, воля ваша, - холодно признал право Смирнова делать
то, что он хочет, Игорь Дмитриевич и, отодвинув стул, сел напротив.
- А где же Витольд Германович?
- Сейчас придет. Он за вашим прибытием присматривал, - объяснил
ситуацию Смирнов и, не наливая Игорю Дмитриевичу, налил из початой бутылки
себе. В сущности эта рюмка была первой, но ему хотелось, чтобы Игорь
Дмитриевич и Витольд Германович считали его на данный момент сильно
выпившим.
Махнул рюмашку. Закусил луковым пером. Подмигнул Игорю Дмитриевичу.
Игорь Дмитриевич невозмутимо смотрел на него.
Смотрел сверху и Витольд Германович. Он уже подошел, но не садился,
потому что хотел поздороваться. Смирнов и Игорь Дмитриевич обратили на
него, наконец, свое внимание. Тогда он поздоровался, учтиво поклонясь.
- Привет, - сказал Смирнов.
- Здравствуйте, Витольд Германович, - поприветствовал Игорь
Дмитриевич. - Присаживайтесь.
- Марконя! - завопил Смирнов. - Можно тебя на минутку?!
Вмиг у столика появился пятидесятилетний амбал и слезно попросил:
- Александр Иванович, вы меня один на один хоть Брежневым зовите, но
ведь мои служащие привыкли к тому, что ко мне обращаются по имени-отчеству
- Марат Павлович.
- Ну, извини, ну, забылся, Марат Палыч. Скажи, чтобы здесь все
изменили. - Смирнов неверной ладошкой указал на опоганенный им стол.
- Будет сделано! - услужливо согласился Марат Павлович и удалился.
- Почему Марконя? - полюбопытствовал Витольд Германович.
- В зоне он юнцом из ничего детекторный приемник сделал. Так сказать,
изобретатель радио, Маркони. Да еще зовут Маратом. Вот и прилипла к
пареньку на всю жизнь кликуха Марконя.
- Он что вор в законе? - показал свою блатную эрудицию Игорь
Дмитриевич.
- Он - владелец кафе, в котором мы выпиваем и закусываем, - ответил
Смирнов.
- Это вы, Александр Иванович, выпиваете, - заметил Витольд
Германович.
- И не закусываете, - добавил Игорь Дмитриевич.
- Сейчас Марконя оформит все по высшему разряду, и я с закусью
доберу.
- Уголовник перековался в предпринимателя, - отметил Игорь
Дмитриевич, - Сугубо совковый путь к приватизации.
- Уголовник - всего лишь одна из бывших его ипостасей. Марконя -
талантливый человек. А по-настоящему талантливый человек талантлив во
всем. Талантлив ли я? Вряд ли. Талантлив ли Витольд Германович? Не знаю.
Талантливы ли вы, Игорь Дмитриевич? Не уверен.
- Следовало ли вам так надираться? - незаметно закипая, спросил Игорь
Дмитриевич.
- Следовало ли нам так обсераться? - почти эхом в рифму откликнулся
Смирнов.
- Не понял, - злобно сообщил Игорь Дмитриевич.
- Это он о провале операции, - разъяснил Витольд Германович.
- ...Которую провалил он, - конкретизировал Игорь Дмитриевич.
- Которую провалили мы, - грустно согласился со Смирновым Витольд
Германович.
- Вчера почти в открытую под веселый барабанный бой прыгнул за бугор
завершивший все свои дела здесь Иван Вадимович Курдюмов. - Сам не
сознавая, что вещает почти торжественно, сообщил Смирнов.
Никто не успел издать ожидаемого возгласа горестного изумления,
потому что подкатили сервировочный столик. Двое изящных и быстрых парней
сделали им на столике так красиво и завлекательно, что Игорь Дмитриевич и
Витольд Германович забыли о горестях, а Витольд Германович даже нашел
возможность согласиться с постулатом Смирнова:
- Действительно, талантлив.
Молодые люди, расставив все, не назойливо налили по емкостям и
растворились. Витольд Германович как бы в недоумении повертел в пальцах
изящную талию своего наполненного бокала и предложил единственное:
- Со свиданьицем.
Все трое выпили и немного поели жульенчиков. Первым, промокнув роток
куском черняшки, прервал паузу Смирнов:
- Вчера почти в открытую, под классическую музыку, слушателем которой
были и вы, Игорь Дмитриевич, в сортире покончил жизнь, как официально
объявлено, самоубийством дипкурьер Геннадий Иванович Савкин. Один из
последних наших шансов на обнаружение связей.
- Это прямо в культурном центре? - ужаснулся Игорь Дмитриевич. - Во
время такого прелестного концерта? В уборной?
- Ужасно. Ужасно. Ужасно, - трижды повторил Витольд Германович.
- Ужасно, - согласился Смирнов. - Ужасно то, что они, хорошо
информированные о ходе нашего расследования, о перспективах нашего
расследования, сумели с нашей, выходит, помощью ликвидировать слабые и
сомнительные звенья своей организации. Мы, мы своими сыщицкими стараниями
делаем их все менее и менее уязвимыми! Вот так-то господа депутаты, вот
так-то господа сексоты!
Смирнов налил себе коньяка и махом выпил, запил водичкой, отыскал на
столе оливки, схватил одним пальцем, стремительно обсосал, а косточку
выплюнул на пол. Подошел молодой человек и подобрал ее.
- Вы обвиняете нас... - начал было Витольд Германович, но Смирнов тут
же поправил:
- Я обвиняю одного из вас.
- Но этого не может быть! - яростно возразил Игорь Дмитриевич.
- У вас есть - ну не знаю кто - помощник, секретарь, референт,
который мог путем сопоставлений отдельных отрывков ваших переговоров со
мной, со Зверевым составить определенную схему, ну, хотя бы, часть схемы
наших действий. Да или нет, Игорь Дмитриевич, это очень важно! - Смирнов
орал на члена правительства, уже не стесняясь.
- Александр Иванович, ну нельзя же так, - попытался урезонить его
Зверев.
- Ах, нельзя! А как можно? Можно, чтобы спокойно, без лишних
разговоров, безбоязненно и безнаказанно уничтожали людей. - Не важно
каких. Людей. Так можно?!
- Можно все, как выясняется, - тихо сказал Витольд Германович. -
Успокойтесь, Александр Иванович и, трезво, я подчеркиваю - трезво,
подумав, ответьте всего лишь на один вопрос: мы проиграли сражение или
компанию?
- Проигрывал сражения и выигрывал компанию одноглазый фельдмаршал
Михайла Илларионович Кутузов. И это было давно. Если считать сражениями
то, что колченогий отставной полковник милиции беспрерывно и каждодневно
получает по ушам, меж глаз, поддых, а также ему лепят горбатого же в
досоратники, а скрытые враги без опаски срут на голову, мы их окончательно
и бесповоротно проиграли. Компания же длится, мои дорогие друзья, аж с
