что ничего такого не встречал.
Реймонд засмеялся.
- Да у нас тут все твердили, что на этой ферме обитают привидения,
пока вы не приехали и не привели ее в порядок. А призраков вы еще не
видели, а?
- Ни разу. Не так я боюсь призраков, как астрагала <Астрагал -
растение, произрастающее в Сев. Америке, ядовитое для скота.>. Вот его
я просто не выношу.
- Я вас, пожалуй, понимаю. Сам-то я кур развожу, так что меня это
не очень беспокоит, но вот кто скотину держит - им же это просто
наказание!
Берт поднял кусочек мяса и аккуратно положил его на тлеющие угли.
- Я слышал, вы знакомы с начальником тюрьмы в Сан-Квентине.
- Да, мы с ним друзья. Еще в школе вместе учились. А вы знакомы с
ним, мистер Мэнро?
- Не... нет. Так, время от времени читаю о нем в газетах. О
человеке, занимающем такой пост, довольно часто пишут в газетах.
- Да уж, - сказал Реймонд, с гордостью и очень серьезно. -
Паблисити у него хватает. Но он славный парень, мистер Мэнро, очень
славный, я редко видел таких. И веселый такой, компанейский, притом что
у него на руках все эти заключенные. Поговорите с ним, так ваш и в
голову не придет, какая на нем лежит ответственность.
- В самом деле? Странно. Я вот что имею в виду: если уж на нем,
как вы говорите, лежит такая ответственность, он должен был бы
выглядеть... ну, более озабоченным. Часто вы с ним видитесь?
- В общем... да, часто. Я говорил вам, мы с ним вместе учились в
школе. Так вот, он меня не забыл. Время от времени приглашает к себе в
тюрьму, когда там кого-нибудь вешают.
Берт внутренне содрогнулся, хотя именно к этому он и вел разговор.
- В самом деле?
- Да. По - моему, это большая честь. Не так - то много народу туда
пускают, только репортеров и официальных лиц: шерифов там, полицейских.
Ну, а кроме того, конечно, каждый раз, как я еду в тюрьму, Эд принимает
меня у себя, и хорошо принимает.
Странная вещь случилась с Бертом. Ему казалось, он отделился от
своего тела. Голос его звучал как бы сам по себе, помимо его воли. Он
услышал, как говорит: "Начальнику тюрьмы, наверно, не понравится, если
вы привезете с собой приятеля". Он с удивлением услышал свои слова.
Произносить их он совсем не собирался.
Реймонд принялся энергично помешивать угли. Он был явно смущен.
- Право, не знаю, мистер Мэнро. Никогда об этом не думал. А вам,
что, хотелось бы туда съездить?
И снова голос Берта заговорил сам по себе.
- Да, - сказал он.
- Ладно, тогда, знаете, что я сделаю. Я напишу Эду письмо. Я
довольно часто ему пишу, понимаете, так что письмо это его не удивит. А
в письме я намекну, что мол, вы хотели бы приехать. Тогда, может, на
следующий раз он пришлет два приглашения. Хотя обещать я, конечно,
ничего не могу. Не хотите ли еще кусочек мяса?
Берт почувствовал, как к горлу подступает тошнота.
- Нет. Я сыт, - сказал он. - Я неважно себя чувствую. Пойду-ка я,
пожалуй, прилягу под деревом.
- Может, мистер Мэнро, к вам в стакан дрожжи попали, когда вы это
пиво встряхивали: вы наливайте его осторожно.
Берт опустился на потрескивающие сухие листья под дубом. Справа от
него стояли столы, окруженные шумной толпой гостей. Хриплый смех мужчин
и кокетливые возгласы женщин едва доносились до сознания: слишком занят
он был собственными мыслями. За деревьями мелькал Реймонд Бэнкс: он все
расхаживал между ямками, где жарились мясо и цыплята для тех, кто еще
не утолил свой непомерный аппетит. Тошнота, заставившая его сбежать от
Реймонда, мало - помалу превращалась в нечто иное. Удушающе болезненное
ощущение сменилось бурным, рвущим все препоны желанием. Это чувство
ошеломило и встревожило Берта. Он не хотел ехать в Сан-Квентин. Для
него невыносимо смотреть, как вешают какого-то человека. Но он был рад,
что попросился в эту поездку. И эта радость тревожила его. Берт смотрел
на Реймонда: тот закатал повыше рукава на своих красных толстых ручищах
и собирался чистить решетки. Берт вскочил и бросился было к нему. И тут
вдруг снова поднялась тошнота. Он круто повернулся и зашагал к столу,
заваленному обглоданными цыплячьими костями, где его супруга вещала
кокетливым пронзительным голоском:
- Мой муж никогда не ест цыплят.
- Я хочу домой, - сказал Берт. - Отвратительно себя чувствую.
Жена положила на тарелку косточки и вытерла руки и губы бумажной
салфеткой.
- Что с тобой, Берт?
- Не знаю. Просто мерзко себя чувствую.
- Хочешь, чтобы я с тобой поехала?
- Нет, оставайся. Тебя отвезет Джимми.
- Ладно, - согласилась миссис Мэнро. - Но ты все же попрощайся с
мистером и миссис Бэнкс.
Берт упрямо набычился.
- Скажешь им от меня до свидания, - сказал он. Я отвратительно
себя чувствую. - Он повернулся и широко зашагал прочь.
Спустя неделю Берт Мэнро подъехал на своем "форде" к ферме Бэнкса
и остановился у ворот. Из кустов появился Реймонд. Он только что
пытался застрелить ястреба и неудачно. Он неторопливо приблизился и
пожал гостю руку.
- Я столько слышал о вашей ферме, - сказал Берт. Дай, думаю,
загляну, посмотрю.
Реймонд был в восторге:
- Одну минутку, вот только ружье отнесу и все вам покажу.
Целый час они ходили по участку. Реймонд показывал что к чему, а
Берт восхищался, как тут чисто и как все налажено.
- А теперь давайте зайдем в дом и выпьем по стаканчику пива, -
сказал Реймонд, когда они все обошли. В такой день самое оно выпить
холодного пива.
Когда они сидели за столом, Берт смущенно спросил:
- Вы уже написали начальнику тюрьмы, мистер Бэнкс?
- Да... написал. Скоро должен быть ответ. - Вы, наверно,
удивляетесь, почему я об этом спросил. Видите ли, я считаю, человек
должен стараться увидеть как можно больше. Это ведь жизненный опыт. Чем
больше человек знает жизнь, тем лучше. Человек должен все знать.
- Я тоже так думаю. Очень верно вы сказали, - согласился Реймонд.
Берт осушил стакан и вытер губы.
- Я, конечно, читаю в газетах, что вот кого-то должны повесить, но
ведь это совсем другое дело - все увидеть собственными глазами.
Говорят, этим беднягам нужно пройти тринадцать ступенек до виселицы.
Правда?
На лице Реймонда появилось сосредоточенное выражение.
- Право не знаю, мистер Мэнро. Я никогда их не считал.
- Как они там... дергаются, рвутся... ну, когда уже висят?..
- Да вроде бы. Вы понимаете, их ведь связывают по рукам и ногам, а
на голову надевают колпак из темной материи. Так что много-то не
увидишь. Не дергаются, а я бы сказал, дрожь какая-то по телу проходит.
Лицо Берта стало красным, напряженным. Глаза блестели.
- В газетах пишут, проходит от пятнадцати до тридцати минут,
прежде чем повешенный умрет. Это так?
- Да - а, я думаю, примерно так. Вообще - то умирают они в ту
самую секунду, когда затягивается петля. Вот как с курицей: отрубят ей
голову, а она мечется, крыльями хлопает, но ведь на самом - то деле она
мертва.
- Да... наверное, так. Рефлекс, как говорится. Я полагаю, тем, кто
впервые на это смотрит, бывает не по себе.
Реймонд снисходительно улыбнулся.
- Ну, еще бы. Почти каждый раз кто-нибудь в обморок падает. Кто
помоложе, ну репортеры там, бывает, плачут. Плачут прямо как дети. А
иных рвет. По - настоящему рвет, прямо выворачивает. Раз... и весь обед
насмарку. Это обычно с новичками бывает, с теми, кто в первый раз.
Разопьемте - ка бутылочку пива, мистер Мэнро. Вкусного, холодного, а?
- Это точно, пиво у вас прекрасное, - рассеянно согласился Берт. -
Надо попросить у вас рецепт. В доме всегда должно быть пиво на случай
жары. А сейчас, мистер Бэнкс, мне надо идти. Спасибо, что показали мне
ферму. Я думаю, эти ребята из Петалумы могут у вас поучиться, как надо
разводить кур.
Реймонд покраснел от удовольствия.
- Стараюсь идти в ногу со временем. Я дам вам знать, мистер Мэнро,
когда от Эда придет письмо.
Следующие две недели Берт Мэнро постоянно нервничал и раздражался.
Это было так непривычно, что его жена не выдержала:
- Берт, ты, наверно, заболел. Съезди в город, пусть тебя доктор
посмотрит.
- Еще чего! Совсем я не больной, - не соглашался он.
Почти все время он работал на ферме, но глаза его обращались к
дороге каждый раз, когда мимо проезжала машина. Наконец, в субботу на
своем грузовичке подъехал Реймонд и остановился перед воротами Мэнро.
Берт бросил лопату и пошел ему навстречу. Когда встречаются два
фермера, они редко заходят в дом. Обычно они неторопливо гуляют по
участку. Вот один нагнулся и сорван травинку, вот другой оборвал листок
с дерева и, беседуя, вертит его в руках. Стояло начало лета. Листья на
фруктовых деревьях еще не утратили нежный светло-зеленый цвет, но пора
цветения уж кончилась и завязались плоды. Вишни начали чуть-чуть
розоветь. Берт и Реймонд прогуливались в саду.
- Птицы жирные в этом году, - сказал Берт. - Они у меня, наверное,
все вишни поклевали. - Берт отлично знал, зачем приехал Реймонд.
- Мистер Мэнро, а Эд - то мне написал. Он говорит, вы можете со
мной приехать. Правда, много народу туда не пускают, они ведь не хотят,
чтобы туда ходили разные там маньяки и удовлетворяли свое болезненное
любопытство. Но вы - мой друг, мистер Мэнро, и это совсем другое дело.
Мы отправимся в четверг. В пятницу казнь. Берт шел рядом молча, опустив
глаза в землю. - Эд - славный малый. Он понравится вам, - продолжал
Реймонд. - С четверга на пятницу мы у него заночуем.
Берт разглядывал прутик, который поднял с земли, повертел его в
руках и согнул дугой.
- Я вот все время об этом думаю, - сказал он. - Ничего, если я
откажусь в последнюю минуту?
Реймонд удивленно уставился на него.
- Как же так? Я думал, вам хочется туда поехать. Что стряслось?
- Если я вам расскажу, вы решите, что я слабак. Дело в том... я
говорю, я думал об этом и... я боюсь. Я боюсь, что потом не смогу
выбросить это из головы.
- Да это вовсе не так страшно, как кажется, - уговаривал его
Реймонд.
- Может быть. Не знаю. Но боюсь, это не для меня. Каждый ведь
по-своему смотрит на такие вещи.
- Это точно.
- Я попробую объяснить вам, что я чувствую, мистер Бэнкс. Вы
знаете, я не ем кур. Я никогда и никому не говорю, почему я их не ем.
Не люблю - и все. Я втравил вас в это дело и должен все рассказать...
ну, вроде как объясниться. - Палочка хрустнула в его руках, он отбросил
обломки на землю и сунул руки в карманы.
- В детстве, лет двенадцать мне было, я перед уроками разносил по
домам бакалею. Так вот, рядом с пивоваренным заводом жил один старик,
калека. Ему отрезали ногу по самое бедро, но вместо деревяшки он носил
старомодный костыль - круглая палка и на ней такая выгнутая рукоятка.
Ну, вы их помните. Он неплохо передвигался с этим костылем, только
немного медленно. Однажды утром я проходил мимо его двора, неся корзину
с бакалеей, а старик в это время собирался резать петуха. Это был рыжий
род-айлендский петух, такой здоровенный. Я таких отродясь не видел. А
может быть, петух мне показался большим, потому что сам я тогда был
совсем маленький. Старик зажал под мышкой костыль и держал петуха за
ногу. - Берт остановился, поднял с земли другую веточку, снова согнул
ее в дугу. Он заметно побледнел.
- Так вот, - продолжал он, - у старика в другой руке был тесак. Он
полоснул петуха по шее, но костыль соскользнул, петух дернулся, и он
отрезал ему крыло. И тогда старик вроде как сошел с ума. Он все резал и
все не там, не там, всю грудку ему располосовал и живот. А потом
костыль еще немного соскользнул. Старик совсем озверел. Он отрезал
