припоминает - в то время Смит временно бросал пить.
- Может, простата?
Бесцветная помада от обветривания губ. Бесцветный лак для ногтей.
Карандаш тонировочный. Что, черт побери, может значить карандаш
тонировочный коричневый номер двести три? Герб наклоняется еще ближе и
читает написанное мелким шрифтом: Для временного ретуширования между
применением теней "Туш-Тон". Время наступает, Смитти. Или лучше так, убрав
запятую: Время наступает на Смитти.
Чарли помнит (помнит, помнит!) песенку, которую слышал в детском
саду. Ее пели дети из старшей группы, а девочки крутили в это время
скакалку:
Раз, два, три, четыре, пять,
Мама начала рожать
Не мальчишку, не девчонку,
А красивого ребенка.
Он повторял про себя эту песенку и незаметно уснул. Ему снилась
Лора... они знали друг друга так мало, и вместе с тем, так хорошо; у них
уже был свой любовный язык, коротенькие словечки и фразы, имевшие смысл
только для них и ничего не говорившие посторонним: "это топорики, Чарли",
а он мог сказать: "это фантики, Лора", например, если она притворно
пищала, когда желтый майский жук запутался в ее волосах, а Чарли его
извлекал.
Просыпаясь, Чарли прошел через такую фазу сна, когда он трезво и
четко осознал, что Лора отделена от него непреодолимыми барьерами
пространства и времени, но при этом ему представлялось, что в ногах его
постели сидит мать. По мере того, как он просыпался, он все яснее и яснее
понимал, что он на Лидоме и что ничто этого уже не изменит. Все же
ощущение, что его мать с ним, становилось все сильнее, так что когда он
открыл глаза и ее не оказалось рядом, Чарли все же казалось, что он только
что видел ее - не ее образ, а живую маму, которая исчезла с еле слышным
звуком. Чарли проснулся расстроенный и несчастный, в уголках его глаз
стояли слезы...
Подойдя не слишком близко к окну, Чарли выглянул наружу. Погода не
изменилась, вроде бы он проспал ровно сутки, небо все еще было затянуто
тучами. Чарли проголодался и вспомнил инструкции своих хозяев. Он подошел
к кровати, на которой спал, и потянул за нижнюю из трех золотистого цвета
планок. Небольшая часть стены неопределенной формы (в этом мире не было
ничего квадратного, плоского, вертикального или гладкого) отошла вверх и
назад, как крышка откидного бюро, а из образовавшегося отверстия
выдвинулась подставка, на которой стояли чаша и блюдо. В чаше было что-то
вроде жидкой каши, а на блюде - гора экзотических, ярких и красиво
уложенных фруктов самых разнообразных цветов. Здесь были один или два
привычных банана и апельсина, нечто вроде винограда, зато остальные
округлой формы фрукты были синими, пятнистыми, зелеными и ярко-красными,
причем последние не менее семи оттенков. Больше всего на свете Чарли хотел
сейчас чего-нибудь выпить холодного, но ничего такого не было. Он вздохнул
и выбрал красный шар, понюхал его - он пах неопределенно, нечто вроде
тоста с маслом - и осторожно откусил. Как велико было его удивление, когда
сильная струя холодного сока облила ему шею и грудь. Хотя кожица фрукта
была комнатной температуры, сок был ледяной.
Пришлось использовать свой белый халат, чтобы вытереться, после чего
Чарли принялся за второй плод и был вознагражден. Чистый холодный сок без
мякоти напоминал яблоки с привкусом корицы.
Потом он исследовал кашу. Чарли никогда не любил крупы, но эта пахла
аппетитно, хотя он не мог понять, что это такое. Рядом с чашей лежал некий
предмет, который напоминал по очертаниям ложку, но состоял, фактически, из
одной ручки с прикрепленной к ней блестящей синей проволочной петлей. В
целом, это напоминало миниатюрную теннисную ракетку. Чарли осторожно взял
предмет и погрузил петлю в кашу. К его удивлению каша набралась на петлю,
как если бы это была сплошная ложка. Подняв эту "ложку", Чарли увидел, что
и с нижней стороны ложки тоже набралась каша, причем содержимое не стекало
вниз.
Осторожно он взял кашу в рот, и она оказалась настолько вкусной, что
ему не мешала даже невидимая сетка внутри петли. Чарли испытующе осмотрел
ложку и поставил эксперимент - всунул палец в петлю (при этом он ощутил
лишь слабое сопротивление). Каша была очень вкусной, и у Чарли буквально
слюнки текли. Запах был совершенно незнаком ему, но он выскреб петлей все,
что было в чаше, надеясь, что ест такое блюдо не в последний раз.
Удовлетворенный, по крайней мере физически, Чарли вздохнул и поднялся
с постели, а подставка с остатками бесшумно скользнула в отверстие,
которое немедленно стало вновь частью стены. "Обслуживание на дому", -
пробормотал Чарли, одобрительно кивая головой. Он подошел к указанному
Филосом шкафу и коснулся орнамента на стене. Раскрылась дверца.
Внутренность шкафа была освещена все тем же серебристым светом. Бросив
осторожный взгляд на края овального проема неправильной формы - ведь эта
штука могла закрыться совершенно неожиданно - Чарли заглянул внутрь,
надеясь увидеть свои нормальные коричневые американские брюки. Их там не
было.
Вместо брюк висели лишь несколько конструкций - другим словом их было
трудно определить - из жестких и мягких тканей. Одни были накрахмалены,
другие прозрачны, но все были окрашены в яркие цвета и их комбинации -
красный, синий, зеленый, желтый и их оттенки. Некоторые одежды просто
состояли из кусков ткани разных цветов, простроченных разнообразными
швами. Кроме того, здесь были и куски ткани неопределенного цвета, которые
скрывали цвет любого куска ткани при наложении на него. Эта ткань лежала в
виде прямоугольных лоскутов, драпировок, трубок, швов, фестонов, кусков с
вышивкой на них, подрубленных кусков. Как только глаза и руки Чарли
привыкли к этой пестроте, он уловил некую систему; всю эту одежду можно
было рассортировать по видам. Некоторые платья имели крой простой ночной
рубашки, хотя спящему в ней должно было сниться, что он заключен в
дифракционную решетку. Была здесь и нижняя одежда в виде просторных
панталон, обтягивающих трико, трусов, поясов и набедренных повязок разного
рода, а также килтов и юбок - широких и узких, длинных и коротких,
свободных и с кринолином. А что это - блестящее шириной в два дюйма в виде
ленты длиной восемь футов, отороченное вдоль верхнего края подвешенным
орнаментом в виде многих букв U? Где должно носить шарообразный предмет из
эластичного черного материала - на голове?
Он поставил шар на голову и попытался удержать его там. Это оказалось
легко. Тогда Чарли наклонил голову, чтобы шар скатился вниз, но этого не
произошло. Шар остался на голове. Это было невозможно. Шар прилип к нему.
Никакого давления на волосы Чарли не испытывал - шар стал частью его
головы.
Чарли подошел к трем золотистым планкам, намереваясь положить на них
руку и вызвать Филоса, но остановился. Нет, он раньше оденется, а потом
будет звать помощь. Какими бы эти странные и разные люди не оказались, он
все еще чувствовал нежелание, чтобы женщины помогали ему одеться. Он уже
вышел из этого возраста.
Чарли вернулся к шкафу. Он быстро понял, как платье висит в нем.
Плечиков в нашем понимании не было, но если платье расправить так, как вы
хотели бы, чтобы оно висело, и прикоснуться к стенке шкафа справа, то оно
и оставалось в таком положении. После этого можно было его сдвигать вправо
или влево, и оно двигалось, как вдоль натянутой струны. Если платье
извлекалось из шкафа, то оно теряло свою форму и становилось просто куском
ткани.
Чарли выбрал длинную одежду, имевшую вид песочных часов, к которой
была прикреплена длинная узкая лента. Ткань была синей, а лента -
ярко-красной. Чарли решил сделать с ее помощью нечто вроде трусов. Он
стянул с себя белый халат. Черный шар, качался на голове при каждом его
движении. Поместив часть платья без ленты на животе, протянув остальное
между ногами и сзади, Чарли завершил одеяние, готовясь завязать ленту на
животе. Однако, прежде, чем ему это удалось, концы ленты сами приросли
один к другому без какого-либо следа шва. Он потянул за ленту - она
растянулась, а затем медленно заняла прежнее положение плотно и удобно
охватывая талию. Все еще удивляясь, Чарли натянул материал одежды спереди
так, чтобы она плотно охватывала его сзади и между ногами, а затем
отпустил ткань так, чтобы свободный материал спадал в виде фартука
спереди. Он повернулся и изогнулся, восхищенно глядя на себя. Одежда
совершенно подходила ему по размеру и, хотя ноги оставались с боков голыми
до самой талии, где имелась лишь красная лента, Чарли все же чувствовал
себя достаточно одетым.
Что касается других одеяний, то Чарли счел их излишними, поскольку
климат был здесь, как ему показалось, тропическим. С другой стороны,
большинство здешних жителей носило одежду на верхней части тела, хотя бы
это была лишь нарукавная лента или что-то подобное. Чарли задумался над
огромным количеством пышных нарядов в шкафу, ему на глаза попался кусок
ткани темно-синего цвета, как и тот, что он уже одел. Он вытащил его. Это
было нечто вроде пальто или плаща, казавшегося тяжелым, а бывшим на самом
деле легче пуха. Ему понравилось, что не только цвет тканей совпадал, но и
отделка на плаще была красного цвета, как и поясная лента на его штанах.
Однако, одеть плащ оказалось не так-то просто, пока Чарли не понял, что
это одежда такого же кроя, что и та, которую носил Сиес, - ее нужно было
носить не на плечах, а завязывать подмышками. У плаща был сзади такой же
высокий стоячий воротник, который сходился спереди у горла. Пуговиц или
тесьмы не было - одежда удобно улеглась вокруг тела и как будто приросла.
Талия подходила совершенно, и хотя спереди ткань и не сходилась, все
одеяние держалось на фигуре и не спадало. Юбка была не такая, как у Сиеса
- сзади длиннее, чем спереди - а везде одинаковой, не длиннее ладони.
Внизу шкафа хранилась обувь; здесь на полочке стоял обязательный
минимум - выгнутые по форме стопы туфли, причем в некоторых из них пятка
не соединялась с носком, или же соединялась чем-либо видимым. Были здесь и
разнообразные сандалии - плетеные с пряжками, сандалии с завязками и
самоскрепляющимися лентами, мягкие и гибкие сапожки до колен, туфли с
загнутыми носками, наподобие турецких, туфли на платформе, и многие
другие, исключая обувь, которая могла бы стянуть или стеснить ноги. Чарли
решил выбрать обувь по принципу цвета и довольно скоро нашел пару почти
невесомых сапожек вроде как из замши, которая идеально гармонировала с его
туалетом - синим с красной отделкой. Чарли надеялся, что сапожки подойдут
ему по размеру... и они оказались совершенно подходящими. Тогда он понял,
что вся обувь в шкафу должна подходить ему или вообще всем, кто бы ее ни
носил.
Довольный собой, Чарли еще раз, уже без всякой надежды, потянул за
нелепый черный шар, болтавшийся на голове, подошел к планкам и провел по
ним рукой. С легким щелчком дверь растворилась, и вошел Филос. (Что -
может, он стоял все восемь часов за дверью?). На этот раз Филос был одет в
широкий килт ярко-желтого цвета, такие же туфли и черное болеро, одетое
как бы на спину. Но все это выглядело на нем не так уж плохо. Его
выразительное смуглое лицо озарилось при виде Чарли.
- Уже одет? Отлично! - он почему-то смутился.
- Вроде все в порядке? - спросил Чарли. - Неплохо бы посмотреть в
зеркало.
- Да, да, ответил Филос. - С твоего разрешения... - тут он застыл в
