Сомерсет Моэм
(Перевод Бориса ШТЕРНА)
ВТОРОЕ ИЮЛЯ ЧЕТВЕРТОГО ГОДА
(Новейшие материалы к биографии Чехова)
К 50-летию со дня смерти
Антона Павловича Чехова
Пособие для англичан, изучающих русский язык,
и для русских, не изучавших русскую литературу.
1
Первая подробная и хорошо документированная биография Чехова на
английском языке написана Дэвидом Магаршаком и широко известна в Англии.
Она была оригинально переработана прекрасным английским писателем Уильямом
С.Моэмом, которого в России почему-то называют Сомерсетом Моэмом
(Сомерсетом звали его отца) для своего литературного эссе "Искусство
рассказа" и впервые издается в изложении на русском языке с необходимыми
дополнениями в свете ранее не известных и абсолютно неожиданных
документов. Цитаты из книги Моэма в дальнейшем не оговариваются.
Эта биография является хроникой блистательных чеховских побед -
вопреки бедности, обременительным обязанностям, мрачной среде и слабому
здоровью. Из этой интересной книги читатель должен знать следующие факты.
Антон Павлович Чехов родился 16 января 1860 года. Его дед Егор Михайлович
был крепостным, он скопил денег и выкупил себя и троих сыновей. Один из
них, Павел Егорович, со временем открыл бакалейную лавку в городе
Таганроге на берегу Азовского моря, женился на Евгении Яковлевне Морозовой
и произвел на свет пятерых сыновей и одну дочь.
Антон был его третьим сыном. Павел Егорович, человек необразованный и
глупый, был эгоистичен, тщеславен, жесток и глубоко религиозен.
[Необъективная, поверхностная оценка Моэма, другие биографы Чехова не
столь категоричны]. Много лет спустя Чехов вспоминал, что в пятилетнем
возрасте отец приступил к его обучению - каждый день бил, сек, драл за
уши, награждал подзатыльниками. Ребенок просыпался по утрам с мыслью:
будут ли его и сегодня бить? Игры и забавы запрещались. Полагалось ходить
в церковь два раза в день на заутреню и вечерню, целовать руки монахам,
дома читать псалмы. С восьми лет Антон должен был служить в отцовской
лавке с вывеской:
"ЧАЙ, САХАРЪ, КОФЕ, МЫЛО, КОЛБАСА
И ДРУГИЕ КОЛОНИАЛЬНЫЕ ТОВАРЫ"
Под этим полуграмотным названием лавка и вошла в русскую литературу в
одном из рассказов Чехова. Она открывалась в пять утра, даже зимой. Антон
работал мальчиком на побегушках в холодной лавке, здоровье его страдало. А
позже, когда он поступил в гимназию, заниматься приходилось только до
обеда, а потом до позднего вечера он был обязан сидеть в лавке.
Неудивительно, что в младших классах Антон учился плохо и дважды оставался
на второй год. Своим одноклассникам он не очень запомнился. Так о нем и
писали: никакими особенными добродетелями или способностями не отличался.
По-русски это называется "ни то, ни се".
Когда Антону исполнилось шестнадцать лет, его неудачливый отец
обанкротился и, опасаясь ареста и долговой тюрьмы, бежал от кредиторов в
Москву, где два его старших сына, Александр и Николай, уже учились в
университете. Антона оставили одного на три года в Таганроге - кончать
гимназию. Он вздохнул свободно и "вдруг" обнаружил такое прилежание по
всем предметам, что стал получать пятерки по бесконечно ненавистному ему
греческому языку и даже давать уроки отстающим ученикам, чтобы содержать
себя.
А.П.Чехов: "Разница между временем, когда меня драли, и временем,
когда перестали драть, была страшная".
Через три года, получив аттестат зрелости и ежемесячную стипендию в
двадцать пять рублей, Антон перебирается к родителям в Москву. Решив стать
врачом, поступает на медицинский факультет. В это время Чехов - долговязый
юноша чуть ли не двух метров ростом, у него круглое лицо,
светло-каштановые волосы, карие глаза и полные, твердо очерченные губы.
Неприятным сюрпризом для Антона явилось то, что он, оказывается, говорил
на "суржике" [южнорусский диалект с сильным влиянием мягкого украинского
языка]: "стуло", "ложить", "пхнуть", "Таханрох"; а в прошении о зачислении
в университет слово "медицинский" написал через "ы" - "медицЫнский".
[Англичанам сразу следует запомнить, что слова "ложить" в русском языке не
существует. Только "класть".]
Семья Чеховых жила в полуподвальном помещении в трущобном квартале,
где располагались московские публичные дома [что-то вроде нашего
лондонского Ист-Энда прошлого века]. Отец нигде не работал - хотел, но не
мог устроиться, старшие братья учились, перебивались случайными
заработками и любили "покутить" в дешевых московских кабаках. Антону
пришлось взвалить на себя обязанности главы семьи. Он привел двух знакомых
студентов - они должны были жить и кормиться у его родителей. Студенты
давали семье 40 рублей в месяц, еще двадцать платил третий жилец. Весь
доход семьи вместе с таганрожской стипендией Антона составлял восемьдесят
пять рублей и уходил на прокорм девяти человек и на квартирную плату.
Вскоре переехали на другую квартиру, попросторней, но на той же грязной
улице. Студенты обитали в одной комнате, жильцу выделили отдельную
комнатку поменьше. Третью комнату занимал Антон с младшими братьями Иваном
и Михаилом, четвертую - мать с сестрой Марией, а пятая служила столовой,
гостиной, а также спальней братьям Александру и Николаю. Павел Егорович
наконец-то устроился работать приказчиком на продуктовом складе [в амбаре]
за тридцать рублей в месяц, обязан был там ночевать и приходил домой
только по воскресеньям и праздникам, так что на какое-то время семья
избавилась от этого деспотичного и неумного человека, с которым так трудно
было жить.
Антон любил и умел рассказывать смешные истории. Слушатели всегда
покатывались со смеху. Он решает попробовать писать небольшие
юмористические рассказы, чтобы облегчить тяжелое положение семьи - он
слышал, что журналы неплохо платят. Написал свой первый рассказ ["Письмо к
ученому соседу"] и отослал в петербургский журнал "Стрекоза". Однажды
вечером, возвращаясь из университета, купил очередной номер и увидел, что
рассказ напечатали. Гонорар за него причитался в пять копеек за строчку.
Строчек было 150, и гонорар составил 7 рублей 45 копеек. Первый успех
обнадежил. Чехов стал слать в "Стрекозу" по рассказу ли чуть не каждую
неделю, некоторые принимались, но другие возвращались с оскорбительными
комментариями, например: "Не начав писать, уже исписались". Литературные
нравы в те времена были не лучше современных. Чехов не очень-то обижался,
а отвергнутые рассказы пристраивал в московские газеты, хотя там платили
еще меньше, кассы редакций пустовали, и авторы должны были дожидаться в
коридоре, пока мальчишки-газетчики принесут с улицы копеечную выручку.
Первым, кто хоть как-то помог Чехову войти в литературу, был
петербургский издатель с легкомысленной фамилией Лейкин. Николай Лейкин и
сам писал юморески, за свою долгую жизнь написал их тысячи, ни одна не
осталась в литературе. Через много лет в конце жизни Лейкин, накачиваясь
водкой в литературных салонах, бил себя кулаком в грудь и гордо кричал:
- Это Я сделал Чехова!
Над ним посмеивались, но понимали, что в чем-то старик прав. Ранние
рассказы Чехова мало чем отличались от юморесок его литературных
собратьев, но в них чувствовался "свежак", как говорил Лейкин. Он подрядил
Чехова поставлять в свой журнал "Осколки" еженедельно по рассказу в сто
строк, положив ему солидный гонорар по восьми копеек за строчку, и строго
следил, чтобы не было ни одной лишней строки. Получилась жесткая, но
полезная школа для молодого писателя, потому что волей-неволей приходилось
вкладывать необходимое содержание в небольшой объем, т.е., писать кратко.
- Краткость - сестра таланта, - правильно говорил Лейкин молодому
автору, хотя эта фраза по традиции приписывается Чехову.
"Осколки" были юмористическим журналом; когда Чехов присылал что-то
мало-мальски серьезное, Лейкин сетовал, что автор не оправдывает ожидания
публики, но все-таки публиковал их. На чеховские рассказы обратили
внимание, он уже приобрел некоторую известность, однако навязанные рамки
размеров и жанра начали его тяготить, и тогда Лейкин, человек,
по-видимому, добрый и разумный, устроил Чехову договор с "Петербургской
газетой" - туда он должен был каждую неделю писать рассказы более длинные
и серьезные за те же восемь копеек строка. С 1880 по 1885 год Чехов
написал триста рассказов!
Они писались для заработка. Такая работа в искусстве презрительно
именуется халтурой. Но это слово надлежит выкинуть из лексикона
литераторов. (Кстати, в русском языке слово "халтура" имеет два значения:
а). "плохая работа" и б). "побочная работа"; к Чехову, конечно, это слово,
если и применимо, то только во втором смысле.) По себе знаю [Моэм], что
начинающий автор, открывший в себе страсть к писательству (а откуда она
берется - загадка, столь же неразрешимая, как загадка пола), если о чем и
мечтает, то о славе, но, уж во всяком случае, не о богатстве (хотя слава и
деньги часто гуляют рядом), и он прав, потому что первые шаги обычно
автору доходов не приносят. Но, становясь профессиональным писателем, то
есть таким, кто писательством зарабатывает на жизнь, он не может не
заботиться о деньгах, которые получает за свое искусство. Эти его заботы
читателя совершенно не касаются.
Чехов писал свои бессчетные рассказы и одновременно учился на
медицинском факультете. Писать он мог только по вечерам, после целого дня
учебы и работы в больнице. Условия для литературных трудов были
малоподходящие. От жильцов, правда, избавились. Семья переехала в квартиру
получше, но, как писал Чехов Лейкину:
"Я зарабатываю неплохо, а нет ни денег, ни порядочных
харчей, ни угла, где бы я мог работать. Денег у меня ни
гроша. С замиранием сердца жду первого числа, когда получу
из Питера рублей шестьдесят. В соседней комнате кричит
детеныш приехавшего погостить родича, в другой комнате
отец читает матери "Запечатленного ангела", кто-то завел
музыкальную шкатулку, и я слышу "Елену Прекрасную".
Постель моя занята приехавшим сродственником, который то и
дело подходит ко мне и заводит разговоры то о медицине, то
о литературе. А как же, в медицине и в литературе все
разбираются! Ревет детеныш! Даю себе слово никогда не
иметь детей. Французы имеют мало детей, вероятно, потому,
что они рассказы пишут. Новорожденных же надо воспитывать
так: обмыть, накормить и выпороть, приговаривая: "Не пиши,
не пиши, не пиши!"
В 1884 году у Чехова открылось кровохарканье. В семье был туберкулез,
как видно, наследственный, и Чехов не мог, конечно, не знать этих
симптомов, но из страха, что опасения оправдаются, не соглашался
показываться специалисту, - такая мнительность для будущего врача
непростительна. Чтобы успокоить мать, он заявил, что кровотечение вызвано
лопнувшим сосудом в горле и никак не связано с чахоткой. В конце того же
года он сдал экзамены и стал дипломированным врачом. Несколько месяцев
спустя он наскреб немного денег и отправился в первый раз в Петербург,
куда его давно и настоятельно приглашал владелец "Петербургской газеты"
богатый издатель Суворин, но Чехов в шутку отговаривался, что у него нет
