- Джэйнус, даже мысли нельзя допустить, что можно не предупредить землян, чего бы это нам ни стоило!
- А что вас, собственно, так беспокоит? Даже если Немезида движется к Солнцу, когда она достигает Солнечной системы?
- Она может оказаться вблизи от Солнца примерно через пять тысяч лет.
Питт откинулся в кресле и посмотрел на Юджинию с деланным удивлением.
- Пять тысяч лет. Всего лишь пять тысяч лет? Послушайте, Юджиния, двести пятьдесят лет назад человек впервые ступил на поверхность Луны. Прошло двести пятьдесят лет, и мы здесь - у ближайшей звезды. Если события и дальше будут развиваться такими темпами, где мы окажемся еще через двести пятьдесят лет? У любой звезды, у какой только пожелаем. А через пять тысяч лет - пятьдесят столетий! - мы расселимся по всей Галактике, мы преградим дорогу всем другим формам разумной жизни. Мы долетим до других галактик. Через пять тысяч лет техника достигнет такого уровня, что в случае реальной опасности для Солнечной системы все население Земли и всех поселений сможет переселиться сколь угодно далеко в космос, к другим звездам.
Юджиния отрицательно покачала головой:
- Джэйнус, не думайте, что предполагаемое развитие техники дает вам право махнуть рукой на опустошение Солнечной системы. Для перемещения миллиардов людей без паники и гигантских жертв необходима длительная подготовка. Если через пять тысяч лет землянам будет угрожать смертельная опасность, они должны знать об этом сейчас. Пять тысяч лет - не такой большой срок; планировать переселение человечества нужно загодя.
- У вас доброе сердце, Юджиния, - сказал Питт. - Я предлагаю компромисс. Дадим сто лет на наше устройство, на рост нашей колонии, на создание большой группы поселений, которые вместе будут достаточно сильны и стабильны. После этого мы сможем изучить движение Немезиды и при необходимости предупредить жителей Солнечной системы. У них еще останется почти пять тысяч лет для подготовки. Очевидно, что небольшая отсрочка на столетие не может оказаться фатальной. Юджиния вздохнула.
- Вы так представляете себе будущее? Человечество, разбросанное среди бесконечного множества звезд? И каждая группа из кожи вон лезет, чтобы утвердить свое единоличное господство над этой или той звездой? Ненависть, подозрительность и конфликты, тысячелетиями царившие на Земле, вы хотите в течение последующих тысячелетий повторить в масштабе всей Галактики?
- Юджиния, я ничего себе не представляю. Пусть человечество думает, что ему заблагорассудится. Оно может рассеяться среди звезд, может создать Галактическую империю или еще что-нибудь. Я не хочу и не могу диктовать человечеству, что ему нужно делать. Что же касается меня, то я должен беспокоиться вот об этом единственном поселении и о текущем столетии, за которое мы должны прочно обосноваться возле Немезиды. К тому времени ни меня, ни вас уже не будет, и наши потомки станут решать - предупреждать им Солнечную систему или не предупреждать. Конечно, если вообще в этом будет необходимость. Юджиния, я стараюсь рассуждать логично, без эмоций. Вы тоже разумный человек. Подумайте об этом.
Юджиния и в самом деле думала. Она невесело смотрела на Питта, а он с преувеличенным терпением ждал. Наконец Юджиния сказала:
- Хорошо. Я вас поняла. В ближайшее время я приступаю к изучению относительного движения Немезиды и Солнца. Только после этого, возможно, мне удастся забыть наш разговор.
- Нет. - Питт предостерегающе поднял руку. - Вспомните, что я сказал раньше. Сейчас такие исследования вообще исключены. Если вы обнаружите, что Солнечной системе ничто не угрожает, то ни мы, ни земляне ничего не потеряют. Тогда в течение столетия мы будем создавать и укреплять цивилизацию Ротора, то есть делать то, чем я и предлагал заниматься в любом случае. Если же, по вашим данным, окажется, что Солнечной системе может угрожать опасность, то вас замучают дурные предчувствия, угрызения совести, ощущение собственной вины и чувство страха. Это известие в конце концов может дойти до всех роториан, что ослабит их решимость строить новый мир - ведь многие из них могут оказаться такими же сентиментальными, как и вы. Тогда мы потеряем многое. Вы меня поняли?
Юджиния молчала, и Питт закончил:
- Хорошо. Я вижу, что поняли. Он опять жестом показал, что Юджиния может идти.
На этот раз она и в самом деле ушла. Она становится невыносимой, подумал он ей вслед.
Уничтожение?
13
Марлена старалась придать лицу глуповатое выражение, чтобы не выдать охватившее ее радостное удивление. Наконец-то мама все рассказала ей об отце и комиссаре Питте. Значит, ее уже считают взрослой. Она произнесла:
- Мама, что бы ни говорил комиссар Питт, я бы все равно проверила движение Немезиды, обязательно проверила. Но я вижу, что ты этого не сделала. Вот ты и мучаешься.
- Никак не могу привыкнуть к тому, что моя вина написана у меня на лице, - отозвалась Юджиния.
- Никто не может скрыть/свои чувства, - возразила Марлена. - Если посмотреть внимательно, всегда все становится понятным. (Марлена лишь очень медленно и с большим трудом привыкала к мысли, что другим это не дано. Ей казалось, что они просто не умеют смотреть, не видят, да и не хотят видеть; они не следят за выражением лиц, за позами, за привычными непроизвольными движениями. Они не слышат ничего, кроме слов.)
- Марлена, нехорошо лезть людям в душу. Казалось, Юджиния думала в эту минуту о том же, о чем и Марлена. Она обняла дочь за плечи, стараясь смягчить смысл своих слов:
- Людям становится не по себе, когда ты пристально смотришь на них своими большими темными глазами. - Надо уважать частную жизнь других.
- Хорошо, мама, - согласилась Марлена, без труда отметив про себя, что ее мать старается защитить прежде всего самое себя. Действительно, Юджиния чувствовала себя неуверенно, будучи вынужденной каждую минуту догадываться, насколько она выдала себя в очередной раз. Потом Марлена спросила:
- Как же так получилось, мама: ты чувствовала свою вину и все-таки ничего не сделала для Солнечной системы?
- На то было много причин, Молли.
(Я не Молли! - выкрикнула про себя девочка. Я - Марлена! Мар-ле-на! Три слога, ударение на втором. Я уже выросла! Неужели мама не видит, что мне неприятно, когда она называет меня этим уменьшительным именем? Ведь каждый раз при этом у меня немного перекашивается лицо, загораются глаза и поджимаются губы. Почему люди не замечают такие простые вещи? Почему они не умеют смотреть?) Вслух же она спокойно спросила:
- Какие причины?
- Во-первых, Джэйнус Питт привел очень убедительные доводы. Какой бы странной и неприемлемой ни казалась первоначально его позиция, ему всегда удается показать, что у него на то весьма веские основания.
- Это верно, мама. Питт - очень опасный человек. Казалось, Юджиния сразу отвлеклась от своих мыслей. Она бросила удивленный взгляд на Марлену:
- Почему ты так говоришь?
- Обосновать можно любую точку зрения. Если кто-то способен быстро и убедительно обосновать свою позицию, то он может склонить кого угодно к чему угодно, а это опасно.
- Да, надо признать, что у Джэйнуса Питта есть такие способности.
Меня удивило, что ты это понимаешь.
(Это потому, что мне только пятнадцать лет и ты все еще по привычке считаешь меня ребенком, подумала Марлена.)
- Можно научиться понимать многое, наблюдая за людьми, - ответила она.
- Да, конечно. Но только не забывай, что я сказала тебе. Следи за собой. (Ни за что.)
- Значит, мистер Питт убедил тебя.
- Он убедил меня только в том, что никакого вреда не будет, если мы немного подождем.
- И даже из любопытства ты не стала изучать Немезиду и ее траекторию? Этого не может быть.
- Да, я попыталась. Но это не так просто, как ты думаешь.
Обсерватория всегда занята, и каждому приходится ждать своей очереди, чтобы воспользоваться приборами. Даже руководитель не может работать на приборах, когда ему заблагорассудится. К тому же в обсерватории все знают, кто и тем занимается. Всем нам известно, для чего применяются те или иные приборы и почему. Очень маловероятно, чтобы мне тайком удалось получить детальные спектры Немезиды и Солнца и с помощью обсерваторского компьютера выполнить все необходимые расчеты. Кроме того, я подозреваю, что по указанию Питта несколько сотрудников обсерватории следят за мной. Если бы я нарушила обещание, он бы сразу узнал.
- Но он же не может ничего тебе сделать, правда?
- Конечно, он не прикажет расстрелять меня за измену, если ты это имеешь в виду. Не думаю, чтобы это было пределом его мечтаний. Но он может освободить меня от работы в обсерватории и послать, например, на ферму. Этого мне бы не хотелось. Кроме того, наш спор о траектории Немезиды состоялся вскоре после того, как я сообщила Питту, что мы открыли спутник Немезиды - планету или звезду, связанную с нею в одну систему. Мы до сих пор не знаем точно, что это такое. Немезиду и ее спутника разделяют всего лишь четыре миллиона километров. Спутник вообще не излучает видимого света.
- Ты говоришь о Мегасе, мама?
- Да, о Мегасе. Это слово взято из одного древнего языка и означает "большой". Для планеты Мегас, и правда, очень большой, намного больше Юпитера - самой крупной планеты Солнечной системы. Но для звезды Мегас очень мал. Некоторые считают, что Мегас - это коричневый карлик. - Юджиния на минуту замолчала и внимательно посмотрела на дочь, как бы усомнившись вдруг в ее способности понимать такие сложные проблемы. - Молли, ты знаешь, что такое коричневый карлик?
- Мама, меня зовут Марлена.
- Да, конечно. - Юджиния слегка покраснела. - Извини меня. Ты знаешь, я постоянно забываю и ничего не могу с этим поделать. Когда-то у меня была прелестная маленькая девочка, которую звали Молли.
- Я знаю. Когда мне в следующий раз будет шесть лет, можешь снова называть меня Молли, сколько тебе захочется.
Юджиния рассмеялась:
- Так ты знаешь, что такое коричневый карлик?
- Да, мама, знаю. Коричневый карлик - это небольшое звездоподобное небесное тело, масса которого слишком мала, чтобы могли развиться температура и давление, необходимые для синтеза гелия из водорода, но достаточно велика, чтобы поддерживались вторичные реакции, позволяющие нагреть это тело до умеренных температур.
- Правильно. Совсем неплохо. Так вот, Мегас занимает промежуточное положение. Это или очень горячая планета, или очень холодный коричневый карлик. Мегас не излучает видимого света, но испускает сильное инфракрасное излучение. Он не похож ни на один объект, который мы когда-либо изучали. К тому же Мегас - первая планета вне Солнечной системы, которую мы можем детально исследовать. Поэтому вся лаборатория занялась только Мега-сом. Даже если бы я хотела поработать над движением Немезиды, у меня не нашлось бы на то времени. Признаться, тогда я даже забыла о Немезиде. Мегас меня интересовал так же, как и всех других, понимаешь?
- Ага, - сказала Марлена.
- Оказалось, что Мегас - это единственное массивное космическое тело, обращающееся вокруг Немезиды. Но и его одного вполне достаточно: его масса в пять раз больше...
- Мама, это всем известно. По массе Мегас в пять раз больше Юпитера и в тридцать раз меньше Немезиды. Компьютер объяснил мне это давным-давно.
- Конечно, дорогая. И точно так же, как Юпитер, Мегас оказался совершенно непригодным для жизни. Сначала это нас разочаровало, хотя мы никогда не надеялись всерьез найти на орбите вокруг красного карлика подходящую для жизни планету. Если бы планета была настолько близка к Немезиде, что на ней вода существовала бы в основном в жидком состоянии, то благодаря приливным силам планета всегда была бы обращена к Немезиде одной стороной.
