яме, где затаился Конрад. Летающий монах кружил низко, показывая им, куда
бежать. Конрад повернулся к Кристиану. Мальчик открыл и снова закрыл
глаза, что-то шепнул. Он умирал, это было явно. Конрад встал во весь рост.
- Будь ты проклят, летающий дьявол! - крикнул он Антону Пустероде и
выдал полный импульс.
И последней картиной, ярко отпечатавшейся в мозгу Конрад Подольски -
беспутного юноши, бежавшего от недоброго отца - был пейзаж вечернего
сражения на высоком каменистом холме: вспыхивающие длинными нитями
смертоносные лучи с земли и на землю, рушащийся на Конрада с пронзительным
клекотом импульсированный летающий монах Антон Пустероде и два бегущих
солдата, не успевших спасти своего крылатого соглядатая, но прибывшие как
раз вовремя, чтобы расправиться с самим Конрадом.
Конрад упал на скорчившегося на дне ямы мертвого мальчика - и
проснулся.
СРЕДНЯЯ ДОРОГА
Конрад сидел на камне у развилки дорог. Тусклая красноватая Москита
выплывала из-за горизонта. Мир был уныл. От долгого сидения на холодном
камне тело свело. Конрад потянулся.
- Опять дурной сон, - сказал он с возмущением. - И вроде бы сон во
сне. Но разве так бывает, чтобы во сне приснилось, что видишь другой сон?
Очевидно, так бывает, раз это случилось с ним. Конрад не стал ломать
голову над законами сновидений. Но его одолела досада - он видел два
нехороших сна, возможно, даже один сон в другом, но что происходило в тех
сновидениях, вспомнить не мог. Были приключения, удивительные события, но
какие, черт побери? Было плохо, даже очень плохо - вот и все, что он
помнил о них. Конрад посмотрел на развилку дорог. Все три дороги казались
одинаковыми, но на двух с ним случилось несчастье. Он не чувствовал себя в
силах сделать хотя бы шаг к ним. Правда, несчастья произошли во сне, а не
наяву, но ведь и сны бывают вещими. Но надо было идти, он задумал достичь
удачного будущего, а на пустой развилке не виделось никакого будущего -
просто скучное, пустое, ничего не выражающее и ничего не сулящее местечко.
Для уверенности он обратился к своему неизменному наставнику - Внутреннему
Голосу. Правильно ли он поступит, выбирая теперь среднюю дорогу?
Внутренний Голос был из породы агитаторов, он не просто советовал и
наставлял, а требовал, настаивал, горячо убеждал, Конрад знал его лишь
таким. Но сейчас Голос только убежденно прозвенел: "Средняя - это истинно
твоя счастливая дорога".
И Конрад зашагал по единственной не испытанной ни во снах, ни наяву
дороге - средней.
Он неторопливо двигался, предчувствуя, что хорошего не ждать. Дорога
шла явно не в Анатру, а в сторону от города. Ни на дальнем, ни на близком
расстоянии от столицы не было ничего, что манило бы к себе: ни крупных
городов, хоть отдаленно напоминающих Анатру с ее огромным населением почти
в тысячу человек, ни больших заводов. Все промышленные предприятия - их
отец называл почему-то кустарными мастерскими; название, по всему,
выражало особенное уважение - располагались в Анатре. Правда, была еще
долина Альдонсы с ее обширной пещерой, где уже больше ста лет возились с
поврежденным при посадке звездолетом, и Альдонса была как раз где-то там,
куда шел Конрад. Но к пещере и близко не подпускали, да и что делать у
звездолета человеку, ничего не понимающему в древней космической технике -
в ней, так говорил отец, теперь и сами механики не разбираются.
Эти мысли настраивали на грусть. Конраду уже начинало казаться, что
он, поссорившись с отцом и удрав из дому, поступил не лучшим образом.
Впереди - он все определенней удалялся от столицы - не светило радужным, а
окружающее было таким, что впору ругаться, а не радоваться. Воздух
затянула багровая дымка. Тусклая Москита превратилась во что-то темное,
потянуло вечерним холодом, хотя до вечера было еще не близко. А дорога
превратилась в полосу препятствий: нигде на равнине не виделось столько
ям, сколько зияло на ней, и нигде не было навалено столько валунов,
сколько вместила она. И Конрад, падая духом от бесперспективности,
запросил Внутренний Голос, не пора ли возвращаться и просить у отца
прощения, на что Внутренний Голос недовольно ответствовал: "Иди как
идешь!"
Над дорогой пролетели два стреломобиля. Они выбросили крылья и
стрекозами покружились над Конрадом, потом сели на дорогу - один впереди,
другой позади Конрада. Из передней машины вышел высокий, красивый мужчина,
Конрад сразу узнал его: портреты этого человека, Марка Фигероя, были
развешаны на дорогах, правительство за доставку его живым или мертвым
сулило почти состояние. Из второй машины выбрался вооруженный
импульсатором солдат и бравый офицер, и его Конрад узнал: за этого
человека, Франциска Охлопяна, друга и правую руку вождя мятежников, тоже
обещался солидный куш.
- Прохожий, ты наш или не наш? - строго спросил Марк Фигерой.
У Конрада перехватило дыхание, он не набрал силы ответить. За него
ответил приблизившийся Франциск Охлопян:
- Господин Фигерой, даже слепой безошибочно увидит, что перед нами
презренный солдат правительства, закамуфлированный под мирного прохожего.
Если позволишь мне дать ему разок-другой по уху, он мигом признается, что
шпионит в пользу проклятого майора Шурудана.
Конрад наконец обрел способность говорить:
- Нет, нет, господин министр экономики, я не шпион! Я никогда не
служил в войсках правительства. Я не люблю правительства.
- Ты, я вижу, парень, знаешь меня, - сказал Фигерой смягчившимся
голосом. - Но я уже не министр экономики. Подлый интриган майор Шурудан,
которого мы все - и ты, надеюсь, тоже - дружно ненавидим, возмутительно и
незаконно выставил меня из правительства. За это он поплатится своей
головой. Беру тебя, парень, к себе. Господин Охлопян, выдайте ему запасной
импульсатор. Ты умеешь пользоваться оружием? Отлично. Полетишь в моем
стреломобиле, будешь охранять меня от нападения в воздухе.
- Я бы все-таки поставил тебя к стенке, парень, - с сожалением сказал
Франциск Охлопян, вручая Конраду импульсатор. - Тебе не кажется, что так
было бы надежней?
- Нет, не кажется, господин Охлопян! - отрезал Конрад и на всякий
случай поспешно отдалился от человека, которого называли правой рукой
вождя мятежников.
В мутном багровом воздухе показались светящиеся точки. К маленькой
группке Фигероя прибывало подкрепление - три летающих монаха. Впереди
мощно махал крыльями широкоплечий верзила с такими яркими фонариками на
плечах, что их можно было разглядеть и за километр. И крылья у него
выделялись: из пяти, а не из трех пластмассовых дисков каждое, да и диски
покрупней. Два других летающих монаха были щупленькие, узкоплечие, со
слабенькими светящимися погонами, с трехдисковыми маломощными крылышками.
- Что случилось, почтенный Антон Пустероде? - спросил Фигерой
крылатого верзилу. - Почему ты мчишься, будто за тобой гонится проклятый
Шурудан?
- Я спешил доложить, что Шурудан неподалеку и что его можно взять
голыми руками, господин Фигерой. Отряд, им возглавляемый, взимает в данную
минуту пятидесятку на соседнем хуторке. Солдаты так увлеклись грабежом,
который они называют получением законных налогов, что их можно всех
проимпульсировать, прежде чем они схватятся за оружие.
- Отлично. Сейчас мы нападем на них. Господин Франциск Охлопян, лети
за нашим пешим отрядом и поведи его в хутор. Я полечу вперед выбирать
позицию для внезапного удара.
Взгляд Антона Пустероде упал на скромно стоящего в сторонке Конрада.
Летающий монах безмерно удивился.
- Посторонний? И с оружием в руках? Тебя еще не расстреляли, парень?
- Как видите, господин Пустероде, - хмуро ответил Конрад.
- Расстрел от тебя не уйдет, - успокоил его летающий монах. - Как
тебя зовут? Конрад Подольски? Никогда не слыхал такого малозначащего имени
и такой невыразительной фамилии. Впрочем, в списках казненных у меня
хватает и других недостойных имен и возмутительных фамилий: ты будешь
среди приличествующих тебе мертвецов.
- Надеюсь, что нет! - Конрад повернулся спиной к рыгочущему от
удовольствия крылатому шпиону.
Марк Фигерой велел Конраду садиться рядом с собой. Второй
стреломобиль и летающие монахи умчались. Конрад, как ему было приказано,
бдительно всматривался в проплывающую внизу равнину. Впереди все было
пусто и уныло. Позади, среди красноватых кустарников и невысоких рыжих
холмов, двигался отряд мятежников, над ним стрекозою висел стреломобиль и
реяли три летающих монаха. Марк Фигерой направил свою машину вниз и
посадил на поляне, окруженной кустарником.
- Будем ждать прихода наших здесь, - сказал предводитель мятежников.
- Проклятая солдатня проклятого Шурудана уже недалеко. Гляди, чтобы с той
стороны к нам кто-нибудь незаметно не подобрался. Не спрашивай кто, а
сразу импульсируй, в той стороне наших нет.
- Лучше бы мне пролезть немного дальше, я бы охранял вас спереди, -
предложил несмело Конрад.
Фигерой с подозрением посмотрел на него, подумал и разрешил. Конрад,
крадучись, зашел за холм и прислушался. В кустарнике стояла неживая тишина
- ни звука впереди, где, по донесению крылатого разведчика, злобствовали
правительственные солдаты, ни шороха позади, откуда пробирался отряд
мятежников. Конрад в унынии запросил Внутренний Голос - что делать?
Внутренний Голос высказался нерешительно: "Жди, что еще делать?" Ждать
пришлось недолго. В кустах послышался шорох - мимо крался солдат
правительства. Конрад осторожно попятился назад и доложил вождю
мятежников:
- Господин Фигерой, в наше расположение проник солдат Шурудана.
- Далеко не уйдет, с той стороны идут наши, - ответил Фигерой. -
Главное, чтоб они не двинулись всей армией, пока мы неожиданно не напали
на них, ибо неожиданность - залог удачи.
Прошло еще несколько времени, и подошел отряд Франциска Охлопяна.
Охлопян вел за ворот пойманного шпиона: жалкий коротышка солдат опасливо
оглядывался - он знал, что его ожидает.
- Зачем ты пробрался в наше расположение? - строго спросил Марк
Фигерой.
Шпион пробормотал, что его послал сам майор Шурудан - разведать,
далеко ли мятежники. Солдат был из недотеп, которые со страху сразу во
всем признаются и заранее с покорностью примиряются с горькой судьбой.
Марк Фигерой поинтересовался, сколько солдат сейчас у майора Шурудана.
Ответ шпиона Фигерою не понравился: отряд Шурудана был слишком велик,
чтобы возникло хорошее настроение и можно было пожалеть пленника. Фигерой
кивнул Конраду.
- Кончай его, парень, двумя хорошими импульсами накрест, а мы
поглядим, как ты владеешь оружием.
Франциск Охлопян зловеще улыбнулся и наставил свой импульсатор на
Конрада. Тотчас подоспел со своим оружием и летающий монах, - эта крылатая
бестия, по всему, от души жаждала прошить Конрада резонансным лучом.
- Прости, друг! - тихо сказал Конрад застывшему от горя пленнику и
нажал кнопку пуска.
- Теперь ты наш, - удовлетворительно высказался Марк Фигерой. -
Выброси в кусты эту падаль и отдохни, мы скоро выступаем.
Конрад повалился на грунт. Горе душило его, но не было сил - да и
страшно на виду мятежников - вылить горе слезами. Неподалеку лежал
уничтоженный им человек - он будет отныне вечным укором совести. Конрад
заговорил со своим Внутренним Голосом. "Я шел добывать славу,
независимость и богатство, - горько упрекнул он Внутренний Голос, - и ты
посоветовал мне пойти по средней дороге, и я пошел, а куда пришел?" - "Еще
