мальчика. Тот не мог увидеть, что заставило Конрада остановиться и на что
он сейчас смотрел. Мальчику нельзя было сообщать, какое несчастье
случилось с его родными. Конрад очень громко и раздельно прокричал во все
стороны леса:
- Джозеф Кренстон, Катарина! Отзовитесь! Идите скорей сюда! Вас
ожидает Кристиан.
После каждого выкрика он делал вид, что прислушивается, нет ли
ответа. Внезапно ответ донесся тихим стоном из кустарника. Конрад быстро
шагнул на голос. Шагах в двадцати от горящего домика лежал раненный
солдат, рядом валялся импульсатор. Солдат устало взглянул на Конрада, с
усилием прошептал:
- Ты кто, приятель? Подлый мятежник или наш?
- Не ваш и не их, - ответил Конрад. - Я сам по себе. Но я постараюсь
вам помочь. Куда вы ранены?
- Не старайся, мне жить до вечера. Погляди, - солдат показал на
правую ногу, и Конрад увидел широкую полосу от резанувшего по ней луча. -
Кто получит такой импульс, тому крышка. Жаль, что ты не наш. Хоть бы
отомстил бандитам Фигероя.
- Что здесь случилось? Почему горит дом? Кто убил старика и девушку?
Если я не могу помочь вам, то хоть объясните, кому я должен мстить за
гибель механика Кренстона и его дочери. Такое преступление не может
остаться безнаказанным!
- Не было преступления, парень. Был приказ - и только! - Солдат
говорил с трудом, но ясно. - Нашли, где старик скрылся, и пришли брать.
Сам майор велел его доставить. Он сопротивлялся, а ведьма девка вцепилась:
"Отец! Отец! Не отдам!" Вырывала у меня импульсатор... Я ее полоснул. А
тут мятежники Фигероя. Кто-то старика резанул, потом меня... Наши
побежали, бандиты за ними. Я отполз. Буду здесь умирать. Жаль, что ты не
наш, отплатил бы за меня. Возьми импульсатор, передай нашим.
Конрад поднял оружие и долго смотрел в лицо солдату, потом сказал:
- Хорошо, что тебя уже импульсировали, я бы добавил луча.
- Так и знал: мятежник, - равнодушно сказал солдат и устало прикрыл
глаза. Он был длинный, рыжий, широкоротый, узколицый, на груди красовалась
ленточка "За примерную службу". Он умирал бесстрастно. Он привык к чужим
смертям и давно знал, что и сам умрет вот так: перерезанный смертоносным
лучом, постепенно охватываемый окостенением. Не было причин выделять свою
гибель как чрезвычайность.
Конрад быстро отошел от него.
Мальчик с таким страхом поглядел на него, что Конрад счел нужным
почти весело улыбнуться.
- Там в кустах лежит умирающий солдат. Он рассказал, что они явились
сюда, чтобы забрать твоего отца, но не нашли ни его, ни сестры. Очевидно,
твои родные, услышав приближение солдат, убежали подальше. А потом
нагрянули мятежники и произошло сражение между ними и солдатами. Мятежники
победили и сейчас преследуют удравших солдат. Скоро они возвратятся, чтобы
захватить твоего отца. Но отец не воротится; он понимает, что, раз его
убежище раскрыто, ему здесь больше не жить. Мы с тобой тоже уберемся, не
хочется встречаться ни с воинами Шурудана, ни с мятежниками Фигероя.
- Вы уходите, а я останусь, господин Конрад, - тихо сказал Крис.
- И думать об этом не смей! Нужно тебе сталкиваться с разъяренной
солдатней!
- Я не могу идти, а вам тяжело нести меня, господин Конрад.
- Долго и не буду нести. И ты еще побежишь быстрей меня.
- У меня немеет вся нога, - пожаловался мальчик. - Я уже не чувствую
ноги. Даже перестала болеть.
- Покажи рану. Что ты стесняешься, как девочка? Лежи спокойно, я
посмотрю сам, что можно сделать с твоей раной.
Мальчик запрокинул голову и закрыл глаза, приготовившись к боли.
Конрад быстро стащил с мальчишки брюки. Ошеломленный, он молча глядел на
черную полосу, наискосок протянувшуюся по ноге. Не было никакого ушиба - и
никакой надежды на выздоровление. Кристиан попал под разряд импульсатора.
Резонансный импульс, лишь опалив одежду, умертвил живые ткани. Омертвление
неотвратимо распространялось дальше, уже вся нога начинала чернеть. Время
жизни для Кристиана исчислялось теперь часами.
- Почему ты мне этого не сказал, Крис? - горестно воскликнул Конрад.
- Я боялся, - грустно ответил мальчик, снова раскрывая глаза. - Вы
могли испугаться, что солдаты стреляли в меня. Как вы думаете, я умру,
господин Конрад? Мне бы хотелось перед смертью повидаться с отцом и
сестрой. Но, может быть, рана заживет! Я очень хотел бы, чтобы она зажила,
господин Конрад!
- Ты встретишься с родными, уверен в этом. А теперь - побыстрей
бежать, пока не воротились солдаты или мятежники. Руки у тебя крепкие, не
разнимай их.
Конрад торопился так, словно погоня уже за плечами. У высокого холма,
где тропка сливалась с левой дорогой, он положил мальчика на грунт и
осторожно выглянул. Дорога была пуста - самый раз зашагать по ней, пока не
появились солдаты или мятежники. Конрад, измученный, свалился около
Кристиана. Мальчик был плох. Окостенение поднималось уже выше колена.
Бледный, с запекшимися губами, он тревожно следил за каждым движением
Конрада. Он понимал, что приближается час, когда случайно появившийся друг
захочет покинуть его, чтобы самому не попасть в беду. Конрад с отчаянием
спросил себя: что делать? Внутренний Голос, вот уже два часа молчавший -
видимо от растерянности, - наконец внятно заговорил. "Навязался тебе на
голову паренек с большими, как у девчонки, глазами, - посетовал Внутренний
Голос, - но как теперь от него отвязаться? Он, нет сомнения, умрет, но
ведь пока живой! Всего благоразумней оставить его у холма, пообещать пойти
на поиск его родных и скрыться. Но ты этого не сделаешь, я тебя знаю,
дорогой, ты не покинешь беззащитного и еще не верящего, что он умрет. Хоть
бы скорее он умер, раз уж ему не жить. Но все же он еще живой, он живой,
этот несчастный мальчик, пойми меня, Конрад, мальчик еще живой! И у него
нет другого защитника, кроме тебя!"
Из кустарника вдруг показался солдат и заорал:
- Сюда! Сюда! Здесь тот мальчишка!
Конрад схватил Кристиана и побежал по склону холма. Нога запнулась, и
Конрад с ношей свалился в яму. Он хотел было снова вскочить и бежать
дальше, но из кустарника появились новые солдаты. Впереди быстро шагал их
предводитель. Конрад узнал Марка Фигероя, недавнего министра экономики,
теперь вождя мятежников: портреты этого красивого рослого человека вместе
с обещанием крупной премии каждому, кто доставит его живым или мертвым,
были расклеены повсюду. Конрад пригнулся в яме, чтобы наружу глядели
только глаза, и выставил вперед импульсатор. Фигерой остановился в
отдалении и закричал:
- Слушай, парень, ты кто - наш или враг?
- Не знаю, - ответил Конрад. - Еще не думал, кто я.
- Значит, будешь нашим. Опусти импульсатор, это не игрушка. Слушай
меня внимательно. Мы видели, что ты тащил мальчишку, сына казненного нами
механика. Механик предался солдатам Шурудана, они его уводили. В общем, не
достался ни нашим, ни вашим, ты меня понял, парень? Нам нужен мальчик. Он
покажет, где отец спрятал чертежи большого стреломобиля, без чертежей не
разобраться, как поднять машину в воздух. Да убери импульсатор, говорят
тебе. Сейчас мы подойдем, и ты выдашь нам мальчишку.
Конрад обернулся к мальчику. Кристиан лежал с закрытыми глазами. Он
потерял сознание, услышав, что его отца казнили. Конрад крикнул:
- Мальчик не может вам помочь. Он тяжело ранен и к тому же без
сознания.
- Это не твоя забота, парень, в каком он состоянии. У меня есть
добрый человек, который и мертвых заставляет говорить. Да опустишь ли ты
наконец импульсатор?
Конрад наставил ствол прямо на медленно подходящего Фигероя.
- Стойте на месте! Я не дам вам мальчика.
Фигерой остановился, сделал знак рукой, и с разных сторон на холм
ринулись мятежники. Конрад услышал противное жужжание резонансных
разрядов, взвизг взметнувшихся вокруг него мелких камешков и нажал на
кнопку спуска. Фигерой согнулся, переломился и покатился вниз по холму.
Импульсатор был последней модели, со страшной убойной силой, к тому же
сразу включен на полную мощность: резонансный луч так перерезал тело вождя
мятежников, что обе ноги отвалились сразу, за ними с плеч слетела голова.
Воины погибшего Фигероя с воплями помчались вниз и пропали в
кустарнике. Минуты две-три Конрад тешил себя надеждой, что, потеряв
предводителя, они уберутся восвояси. Но блестевший то тут, то там среди
рыжих веток металл показывал, что враги замаскировались и ждут лишь ночи,
чтобы взять приступом рытвину, где оборонялся Конрад. Он с тоской
посмотрел на небо. Тусклая Москита теряла и ту жалкую яркость, с какой
пробиралась по небу днем. Наступал вечер - вероятно, последний вечер в его
и Кристиана жизни. Конрад в отчаянии и бешенстве воззвал к Внутреннему
Голосу - что делать? Но Внутренний Голос потерянно молчал: он не знал, что
делать. Мальчик по-прежнему лежал с закрытыми глазами, без памяти, с
бледных щек скатывались капельки пота, он тоже не мог что-либо
посоветовать. "Навязался ты на мою голову, - с грустной нежностью подумал
Конрад. - И тебя не спасу, и сам погибну". Он посмотрел вверх. О том,
чтобы искать спасения внизу, не приходилось и думать, там были разъяренные
солдаты. Но, может, удастся прокрасться наверх с мальчиком на руках? Не
найдется ли там неожиданного пути к спасению?
И тут Конрад услышал тонкое пение стреломобиля. Машина летела на
полной скорости - со втянутыми крыльями. Это была обычная боевая машина на
двоих: Конрад увидел в кабине водителя и стрелка с импульсатором.
Стреломобиль пролетел и мигом пропал вдали. Видимо, пассажиры что-то
заметили, машина повернула назад, выбросила крылья и стрекозой зависла над
холмом. "Будет меня обстреливать", - со страхом подумал Конрад, но из
кустов прожужжали импульсы по машине - и стрелок в стреломобиле провел
резонансным лучом по кустам. Конрад услышал крики, из кустов по машине
било уже с десяток лучей, отчетливо видных в красноватом сумраке вечера.
Затем из-за холма вынырнули еще стреломобили и выбросили наружу крылья.
Сумрак сгущался, и все отчетливей становились лучи с земли и на землю.
Конрад весь сжался, чтобы сражавшиеся его не заметили. Если бы удалось так
продержаться до полного захода Москиты, можно было надеяться, что в пылу
сражения мятежники его потеряют, а солдаты не заметят. Но издалека донесся
трубный рев, над холмами показался летающий монах и сделал два круга в
вышине. По летающему монаху обе стороны старались не импульсировать, он
только криком, а не оружием участвовал в сражении. Отец - Конрад это
хорошо запомнил, - однако, часто говаривал: "Больше всего боюсь этих
крылатых бестий, ибо они все до одного - порождения сатаны".
Вскоре Конрад разобрал, что кружащий над ним монах - знаменитый Антон
Пустероде. Только у него так мрачно сияли на плечах фонарики погон, только
ему могли принадлежать пятикружковые могучие крылья. Антон Пустероде,
видимо, служил в правительственных войсках, ибо, заметив труп Фигероя, он
радостным ревом оповестил своих, что предводитель мятежников сражен.
Конрад еще плотней приник к грунту. Если нашли труп Фигероя, то должны
искать его убийцу. Внутренний Голос пискнул было, что правительство хорошо
наградит убийцу своего главного врага и что поэтому больше не надо
прятаться. Но Конрад не внял Внутреннему Голосу и, точно, в следующую
минуту убедился, что сомнения его обоснованны. Летающий монах разглядел
Конрада и дико завопил, что сын механика обнаружен и его надо хватать. Из
двух стреломобилей, зависших над холмом, вывалились солдаты и кинулись к
