головы. Девушка выпрямилась, застыв на мгновение, прежде чем опустилась на
стул. Некоторое время веки ее были прикрыты, а дыхание глубоким.
- Одну минутку, - произнесла она почти нормальным голосом. - Еще
минуту, и я займусь вами. Единственная возможность получить такую встряску
случается, когда вы, наши пациенты, проходите обработку кожи.
Она повернулась к зеркалу, чтобы поправить прическу. Говоря с ним,
повернувшись к нему спиной, она как бы мимоходом спросила:
- Надеюсь я ничего не рассказывала вам о том, что делается внизу?
На голове Мерсера колпак все еще оставался. Он всем сердцем любил эту
красавицу, которая подарила ему такие восхитительные мгновения. Он готов
был расплакаться от мысли, что она уже не испытывает того наслаждения,
которого сам он еще не лишен, и ни при каких обстоятельствах не сказал бы
чего-то такого, что могло ее обидеть. Он был уверен: она ничего не
говорила о том, что твориться там "внизу" - вероятно, это одна из
распространенных тем разговоров на работе, и поэтому заверил ее:
- Вы ничего не говорили. Абсолютно ничего.
Она подошла к койке, склонилась над ним и поцеловала его в губы.
Поцелуй был таким же далеким, как и боль. Он просто-напросто ничего не
почувствовал. Ниагара пульсирующего наслаждения, затопившая его сознание,
не оставляла места обычным чувствам. Но ему нравилось ее дружеское
участие. Угрюмый рассудительный уголок его сознания шептал ему, что
наверняка в последний раз его целует женщина, но сейчас это было не
существенным.
Умелыми пальцами она поправила его колпак:
- Вот так. Ты парень - что надо. Я сейчас притворюсь рассеянной и
забуду снять колпак, он останется на твоей голове до прихода врача.
Мило улыбнувшись, она прижалась к его плечу и поспешила уйти. Подол
ее белого халата на мгновение приподнялся, и он увидел насколько красивы
ее ноги.
Она была прекрасна, только вот колпак... О, этот колпак, вот что было
самым главным сейчас! Он прикрыл глаза и отдался волнам наслаждения,
которые стимулировали устройство в особых центрах мозга. Кожу все еще
жгло, но это беспокоило его в такой же мере, как и стоящий в углу стул.
Боль казалась еще одним из предметов обстановки этой комнаты.
Жесткое прикосновение к локтю заставило его открыть глаза. Рядом с
койкой стоял пожилой мужчина внушительного вида и, ухмыляясь, смотрел на
него.
- Она снова сделала это, - произнес он.
Мерсер покачал головой, стараясь всем своим видом показать, что юная
сестра не сделала ничего плохого.
- Меня зовут доктор Вомакт, - представился старик, - и я намерен
сейчас же снять с вас этот колпак. Вы снова испытаете боль, но я уверен,
она будет не столь сильной. Вам дадут этот колпак еще несколько раз,
прежде чем вы покинете нас.
Быстрыми уверенными движениями он снял устройство с головы Мерсера.
Тот едва не скрутился от острой боли по всему телу. Он закричал, а
затем увидел, что доктор Вомакт спокойно изучает его реакцию.
- Теперь... немного легче сейчас, - задыхаясь, произнес Мерсер.
- Я знал, что так и будет, - подтвердил врач. - Я вынужден был снять
колпак, чтобы поговорить с вами. У вас имеется несколько возможностей.
- Да, доктор, - тяжело дыша, проговорил Мерсер.
- Не хотите ли рассказать мне о своем проступке?
Перед мысленным взором Мерсера пронеслись ослепительно-белые стены
дворца, залитые ярким солнечным светом, и слабое мяуканье каких-то
созданий, когда он дотрагивался до них. Он напряг свои руки, ноги, спину и
сцепил челюсти.
- Нет, - возразил он, - я не хотел бы говорить об этом. Этому
преступлению нет названия. Против императорской семьи...
- Отлично, - кивнул врач, - это здоровый, нормальный подход.
Преступление - это уже прошлое. Впереди - ваше будущее. Теперь я могу
разрушить ваш разум прежде чем вы спуститесь туда... если, конечно, вы
захотите.
- Но это противозаконно, - возразил Мерсер.
Доктор Вомакт улыбнулся тепло и доверительно:
- Конечно. Многое противоречит человеческому праву. Но есть еще и
законы науки. Ваше тело там, на Шеоле, будет служить науке. Мне
безразлично, содержит ли это тело разум Мерсера или разум какого-нибудь
моллюска. Мне нужно лишь оставить небольшую часть мозга, чтобы это тело
могло передвигаться, но я могу забрать из него ваши воспоминания и
привычки, и тогда у него будет реальный шанс стать счастливым. Выбирайте,
Мерсер. Хотите остаться самим собой, или нет?
Мерсер нерешительно покачал головой.
- Не знаю...
- Я рискую, - пояснил доктор Вомакт, - предоставляя вам подобную
возможность. И на вашем месте предпочел бы воспользоваться представившимся
случаем. Там, внизу, в высшей степени скверно.
Мерсер посмотрел на полное, широкое лицо врача. Он не доверял его
располагающей улыбке. Возможно, это уловка, чтобы увеличить его наказание.
Жестокость Императора общеизвестна. Например: происшествие со вдовой его
предшественника, Ее Величество леди Да. Она была моложе Императора, и он
послал ее в такое место, по сравнению с которым даже смерть была бы актом
милосердия. Если уж он приговаривал к заключению на Шеоле, то почему же
этот врач пытается нарушить закон? Может быть, врач сам был подвергнут
гипнотическому внушению и теперь просто не представляет, что предлагает?
Очевидно, по выражению лица пациента доктор Вомакт все понял.
- Ну, ладно. Вы отказываетесь. Хотите забрать с собой вниз и свое
сознание. Совесть моя чиста... И я не настаиваю на своем предложении.
Полагаю, следующее мое предложение вы отвергнете тоже. Не хотите ли, чтобы
вам удалили глаза перед отправкой вниз? Без зрения жизнь там будет много
удобнее. Я точно это знаю, судя по голосам, записываемым нами для
профилактических трансляций. Я могу прижечь зрительные нервы и больше у
вас уже никогда не будет возможности увидеть белый свет.
Мерсер раскачивался из стороны в сторону. Свирепая боль перешла в
повсеместный зуд, но раны его духа жгли сильнее, чем ожоги кожи.
- Так вы и от этого отказываетесь?
- Думаю... да.
- Тогда мне остается только подготовиться. Если хотите, на время вам
наденут колпак.
- Прежде чем на меня его наденут, не могли бы вы в нескольких словах
рассказать, что происходит там, внизу? - спросил Мерсер.
- Не много, к сожалению, - ответил доктор Вомакт. - Там есть
служащий. Он человек, но не человеческое существо. Он гомункулус,
выведенный из рогатого скота. Он разумен и весьма добросовестен. Вас,
подопытных, выпускают на поверхность Шеола. А там обитают дромозэ -
специфическая форма жизни. Когда дромозэ внедряется в ваше тело, Б'Дикат -
так зовут нашего служащего - вырезает их из вас под наркозом и пересылает
сюда. Мы замораживаем тканевые культуры, а они совместимы почти с любой
формой жизни, основанной на кислородном обмене. Половина всех операций по
хирургическому восстановлению органов во Вселенной производится с помощью
наших "доноров". Безусловно, Шеол - весьма здоровое место, поскольку
выживание здесь гарантировано. Там вы не умрете.
- Вы имеете в виду, - уточнил Мерсер, - что мое наказание будет
длиться вечно?
- Я не говорил этого, - пояснил доктор. - Ну, а если и сказал... то
это не точная формулировка, извините. Вы не умрете быстро. Не могу сказать
вам, как долго вы там проживете. И помните, какие бы неприятности вы не
испытывали, образцы, присылаемые Б'Дикатом, помогают тысячам людей на всех
обитаемых мирах. Помните это. Ну, а теперь наденьте колпак.
- Лучше я еще поговорю с вами, - покачал головой Мерсер. - Возможно,
в последний раз.
Доктор Вомакт как-то странно посмотрел на него. - Если вы можете
терпеть боль, то, пожалуйста, говорите.
- Могу ли я совершить самоубийство там, внизу?
- Не знаю, - сказал доктор. - Такого еще не случалось. Хотя, судя по
голосам, можно подумать, что они желают этого.
- Возвращался ли кто-нибудь когда-либо с Шеола?
- Нет, с тех пор, как это было запрещено законом четыреста лет назад.
- Можно ли там разговаривать с другими?
- Да.
- Кто будет меня там наказывать?
- Никто! Какой вы глупец! - закричал доктор Вомакт. - Это не
наказание. Людям очень не нравится находиться на Шеоле, и поэтому, считаю,
лучше содержать там осужденных, чем добровольцев. Там нет никого, кто бы
был настроен против вас.
- Нет надсмотрщиков? - переспросил Мерсер с тоской в голосе.
- Ни надсмотрщиков, ни правил, ни ограничений. Единственно лишь Шеол
и Б'Дикат для присмотра за вами. Вы все-таки хотите, чтобы и ваша память,
и зрение остались у вас?
- Да, я хочу сохранить их, - отрезал Мерсер. - Уж если я зашел так
далеко, то пройду и оставшийся путь.
- Тогда давайте я надену вам колпак, чтобы вы получили повторную
порцию, - предложил Вомакт.
Он приладил устройство столь же быстро и нежно, как и медсестра. Но
не похоже было, что и он наденет колпак.
Внезапно хлынувший поток наслаждений был подобен буйному опьянению.
Горение кожи ушло уменьшилось. Врач находился неподалеку, но для Мерсера
это не имело никакого значения. Он не боялся Шеола. Пульсации счастья,
истекающие из его мозга, были столь велики, что не оставляли места страху
и боли.
Доктор Вомакт протянул руку.
Мерсер удивился, зачем он это сделал, но затем понял, что этот
замечательный и добрый человек захотел обменяться с ним рукопожатием. Он
поднял свою. Она была тяжелой, но ощущение счастья не покидало его.
Они пожали руки. "Это любопытно, - подумал Мерсер, - ощущать
рукопожатие сквозь двойной слой - церебрального наслаждения и кожной
боли".
- Прощайте, господин Мерсер, - произнес доктор Вомакт. - Прощайте.
Доброй-доброй вам ночи...
2
Спутник был местом гостеприимным. Сотни часов, последовавших за
разговором Мерсера с доктором, были долгим причудливым сном.
Еще дважды молоденькая сестра прокрадывалась в его палату, где
надевала на него колпак и сама пользовалась таким же одновременно; еще
несколько ванн закалили его тело. Под сильным местным наркозом ему удалили
зубы и заменили резцами из нержавеющей стали. При помощи искрового
облучения окончательно была снята кожная боль. Специальной обработке
подвергались ногти на руках и ногах. Постепенно они превратились в грозные
когти; как-то ночью он провел ими по алюминиевой койке и обнаружил
глубокие отметки на металле.
Сознание его все это время было притупленным.
Временами ему казалось, что он дома с матерью, вновь стал маленьким и
ему больно. Иногда, когда на голове был шлем, он корчился от смеха на
койке, думая о том, что сюда посылают для наказания, а на самом деле все
это ужасно забавно. Не было тут ни разбирательств, ни допросов, ни судей.
Пища была хорошей, но об этом он почти не задумывался. Колпак означал для
него гораздо большее. Даже бодрствуя, разум его оставался сонным.
Наконец с колпаком на голове его поместили в адиабатический модуль -
одноместную ракету, которую запускали со спутника на планету. Он был
полностью закрыт, кроме лица.
Доктор Вомакт, казалось, вплыл к нему в помещение.
- Вы - сильный человек, Мерсер, - крикнул врач, - очень сильный! Вы
меня слышите?
Мерсер кивнул.
- Мы желаем вам всего хорошего, Мерсер. Независимо от того, что с
вами случится, помните, вы помогаете очень многим людям здесь, наверху.
- Могу я взять с собой колпак?
В ответ доктор Вомакт снял с него колпак. Двое помощников сняли
