много развелось импотентов.
Но папа, как человек опытный, быстро справился с этой проблемой, всей своей
массой прижав дочку к земле так, чтобы та не смогла даже пошевелиться.
Он так хотел ее, что едва вошел внутрь, как почувствовал, что тут же и
закончит. Для спасения положения он призвал на помощь все ту же математику,
кажущуюся многим сухим и бесполезным предметом. Площадь круга - пи эр
квадрат, стал выписывать он формулы в голове. Только бы не кончить!
Интеграл от икс - икс квадрат пополам. Ну еще продержись немножко! Он
зарычал, как настоящее животное, и непроизвольно усилил движение.
Внезапно дочка осознала, что сейчас произойдет, и как женщина во время
родов переходит на родной язык, она выдохнула из себя по-английски: "Ноу!
Ноу!",- после чего, извиваясь, стала вырываться. Но самец уже ничего не
понимал. Схватив жертву мертвой хваткой, подняв голову к Луне и оглашая
окрестности нечеловеческим воплем, он закончил начатое.
Здесь их и застала вторая пара, уже давно закончившая акт любви,
цивилизовано используя заднее сидение автомобиля.
Их глазами папа увидел всю дикость их расположения на земле: он, тяжело
дышащий, с надетой на одну ногу штаниной, рядом она в платье на ушах. Кроме
того, во время бурного акта любви трусы обоих успели куда-то
запропаститься. В таких случаях хорошо, если достанутся трусы подруги, а то
можно и без них уйти.
Кто была вторая девушка для этой истории не имеет большого значения. В
Москву ее занесло страстью русских американцев к перемене мест, часто
принося их посмотреть, ну как там на родине, не случилось ли чудесных
перемен, не превратилась ли она в цветущий рай на американский манер, но с
русской душой.
Она отнюдь не была бесплотной тенью. При небольшом росте она имела все,
чтобы сводить мужчин с ума: темные волосы, карие обжигающие глаза, хорошую
грудь и развитые бедра, и еще что-то в поведении, что сразу чувствует любой
мужчина, и что превращает его в жертву могущественной женской природы.
Папа не стал исключением. Этой ночью он совершил необъяснимый поступок. Он
предложил американцу поменяться девушками, на что тот, конечно же, с
радостью согласился. Еще бы, этому хоть в омут, лишь бы побольше новых
впечатлений.
Итого: этой ночью случились три из возможных для четырех человек комбинаций
спаривания. Папа представил четвертую комбинацию - американец, как
возможный партнер. Нет, подумал он с отвращением - слишком много будет
новых впечатлений за одну ночь для одного америкоса.
С утра он не знал, куда в присутствии дочки деть глаза. Хуже он себя еще
никогда не чувствовал. И главное, он сам не мог понять своего ночного
предательства. Неужели, в глубине своей природы он настолько циничен и
развращен?
Выбрав удобный момент, он подошел к дочке, и с трудом глядя ей прямо в
глаза, спросил: "С тобою все в порядке?"- вложив в свой вопрос по крайней
мере два: во-первых, простит ли она его когда-нибудь за предательство, и
во-вторых, есть ли у него хоть малейшая надежда на дальнейшие отношения?
- Все нормально,- ответила дочка с бездной безразличия к происшедшему и
легким состраданием к нему, мучаемому угрызениями совести бедняжке.
"Неужели, это никак ее не задело?- подумал папа.- Такого просто не может
быть!"
Дочка и папа вышли из огромных ворот монастыря.
- Ты бы хотела уйти в монастырь?- с усмешкой спросил он у своей
привлекательной спутницы.
- Не знаю, если только в мужской,- мило скорчила свою гримаску Дочка.
- Ха-ха. Нет, я говорю о женском.
- Не знаю,- задумалась дочка.- А потом из монастыря уйти можно?
- Конечно, это же не тюрьма.
- Ну тогда, если ненадолго... исправить свои грехи и потом обратно.
- Хитрая! Дело в том, что, когда тебе отпускают грехи, предполагается, что
ты не будешь совершать их вновь. Мало того, ты должна перед Богом искренне
в них раскаяться и обещать больше не нарушать его заповедей.
- А ты сам в Бога веришь?
- Нет, хотя и знаю, что он есть.
- Почему же ты нарушаешь его заповеди?
- Какие?
- Ну, не прелюбодействовать, например. Как там: "Не возжелай жены ближнего
своего".
- Вот именно "ближнего"!- Попытался слукавить папа.- О жене "дальнего" ведь
не сказано ни слова. Кстати женщинам, кроме того, что она должна убояться
своего мужа, вообще ничего не заповедано.
- Ты хочешь сказать, если у меня нет мужа, я безгрешна?
- Да ты просто ангел, достаточно на тебя взглянуть. Кстати, интересно, как
у тебя это происходит. Предположим, ты видишь мужчину, получаешь
сексуальный импульс, и все - у тебя сразу возникает потребность овладеть
им?
- Ну, что-то вроде того.
Папа вспомнил оценивающий взгляд дочки, при их первой встрече и понял, что
стал очередной галочкой в списке дочкиных побед. С одной стороны, ему было
приятно, что он сексуально привлекателен для женщин, а с другой, не каждому
понравится быть одним из, а не единственным и неповторимым.
- Почему ты изменяешь?- спросил он дочку со смешанным чувством ревности и
любопытства.- Что это, потребность твоего тела или стремление к
эмоциональному контакту?
- Думаю, и то, и это,- совершенно искренне ответила дочка, и направилась к
выходу из монастыря. И папа больше не стал ее мучать своими расспросами.
Начинало вечереть. Они сели в машину и неторопясь поехали по вечернему
городу. Внезапно дочка тихо охнула и схватилась за свой живот, светлой
полоской блестевшим между короткой кофточкой и юбкой.
- Что с тобою?- обеспокоено спросил папа.
- Нет, ничего, уже отпустило,- дочка откинулась в кресле и закрыв глаза на
несколько минут замолчала.
"Несчастное дитя",- подумал про себя папа. Он вспомнил слова американца о
состоянии здоровья дочки. В шестилетнем возрасте ей делали прививку и
грязной иглой случайно занесли вирус гепатита. Теперь ее печень была
обречена. Ее разрушение - это только вопрос времени. При этом, дочке
абсолютно нельзя пить, и что она просто обожала делать.
- Тебе чего-нибудь хочется?- спросил папа
- Знаешь, чего я сейчас хочу больше всего на свете?
- Чего?- поинтересовался он, зная наперед, что выполнит любое ее желание,
даже самое необычное.
- Воблы с пивом...
Папа удивленно посмотрел на дочку. Впрочем, он тут же вспомнил, что это
совершенно естественное желание для всех беременных и русских американцев
наесться соленой малоблагородной рыбы. У беременных это потребность тела, а
у эмигрантов потребность души.
- Нет ничего проще,- сказал он и свернул к одному из городских вокзалов,
где на импровизированных рынках всегда можно найти воблы и пива к нему.
Кроме рыбы и пива дочка неожиданно попросила купить и полное собрание
сочинений Гюго, которое тут же продавал с рук какой-то спившийся
интеллигент. На вопрос папы, зачем ей Гюго, если она завтра уезжает, дочка
ответила, что она возьмет книги с собою, так как не уверена, что прочла его
всего. Вот такое странное сочетание инфантильности и сумасшедшей
начитанности представляла из себя эта девочка.
Любое потребление пива совместно с соленой закуской требует либо
великолепной компании с задушевной беседой, либо великолепного вида перед
глазами. Папа любил и то, и другое, поэтому он направил автомобиль на
Воробьевы Горы.
Смотровая площадка - самая высокая точка Москвы, как всегда была полна
туристами, влюбленными парочками и просто зеваками. Устроившись на
заборчике из красного мрамора, за которым лежала горящая множеством огней
под звездным небом красавица Москва, папа ловкими движениями, знакомыми с
детства, когда его собственный отец впервые угостил его пивом со спинкой
воблы, разделал рыбу и открыл пиво для дочки. Та, как маленький
проголодавшийся грызун, своими острыми зубками впилась в лакомство.
По всему было видно, что ей нравится, когда вокруг так много людей и
событий.
Например такое: невдалеке расположились две симпатичные девушки с бутылкой
шампанского на двоих. Не успели они ее допить, как к ним подошли два
молодых человека, по виду свободные художники, и попытались завязать
знакомство.
- Посмотри, они их снимают,- толкнула в бок папу дочка.
- А что тут удивительного,- невозмутимо заметил тот,- у нас это просто. Вот
увидишь, девочки для вида немножко поломаются, но в конце концов дадут себя
уговорить.
И действительно, о чем-то ненапряженно поговорив, две парочки соединились и
направились к машине, оставленной парнями на стоянке.
- Смотри, смотри, они их увозят!- в азарте закричала дочка.
Папу здорово рассмешило ее неподдельное изумление. Она, видно, порядком
отвыкла от свободных нравов, царящих в Москве.
Он вспомнил возбуждение и квадратные глаза американца, с которыми тот
каждый раз возвращался из города. Папа долго не мог понять, в чем дело,
пока не пришел к простейшему объяснению: американец всего лишь проехался в
московском метро и прогулялся по московским улицам, где толпами ходят
красивые девушки и женщины, и каждая смотрит на тебя таким взглядом, словно
говорит, только предложи мне, и я отдам тебе все.
Однажды американец высказал свою мечту: познакомиться с какой-нибудь
провинциалкой из российской глубинки не старше восемнадцати и не
испорченную цивилизацией, увезти ее в Америку и там сделать из нее
образцовую жену по своему вкусу: чтобы была и сексапильной, и заботливой, и
не перечила, как обнаглевшие американки.
Папа тогда подумал, что наладить поставку русских жен на экспорт было бы
выгоднейшим бизнесом. И ничего страшного нет в том, что наши красивые
девчонки будут уезжать за границу. Мы-то, мужики, остаемся. Мы себе еще
наделаем.
Неожиданно взгляд папы привлек странного вида человек, стремительно
движущийся среди продавцов матрешек-политиков и прочих псевдонародных
сувениров, при этом все матрешечники его приветствовали, как старого и
хорошего знакомого. Он имел смуглое и скуластое лицо индейца, голова его
была повязана платком, что одновременно делало его похожим на пирата, одет
же он был в длинное цветастое пончо. Заметив интерес папы к себе, человек
быстро подошел к нашей парочке и, приветливо улыбаясь, заговорил:
- Ребята, вам фото, портрет, интересный разговор, что хотите?
- А вы кто?- спросил недоверчиво странного человека папа.
- А кто хотите: индеец, Чингачгук, маг. А вообще-то меня зовут Саша.
- Погадайте нам,- вдруг попросила дочка.
- А гадать мне вера не велит, а еще Люба, Надя и моя жена Валя. Я про вас и
так все знаю. Знаю, откуда вы.
- Ну и откуда?- скептически поинтересовался папа.
- Откуда? Откуда и все мы - из мамы.
Дочка и папа засмеялись от неожиданного ответа.
- Ну а все-таки, что с нами будет?- продолжала настаивать дочка.
- А то же, что и с песочными часами.
- Как это?- она удивленно подняла брови.
- А так: женщина и мужчина - это песочные часы. Мужчина проистекает в
женщину. Женщина становится больше, пока вся не перевернется, и уже она из
себя начинает испускать нового человека. Так все друг в друга и
проистекают.
В это время большая группа туристов вышла из двухэтажного автобуса и
облепила мраморный барьер смотровой площадки. Индеец немного засуетился,
вероятно, надеясь найти желающих сфотографироваться в толпе вновь прибывших
зевак.
- Ну, заболтался я тут с вами. Пора и мне на землю возвращаться. А то дети
подрастают, скоро воровать начнут...
- Подождите,- остановил его папа,- вот вам деньги.
- Нет, просто так я денег не беру.
- Вера не велит?
- Ага, а еще Валя, жена моя. Она у меня строгая. Душою-то я всегда с нею,
телом где угодно: на другом краю земли, с другой женщиной, а душа всегда
рядышком с моей Валей.
- Так я плачу не просто так. Вы же сами сказали - за интересный разговор.
- Ну хорошо,- улыбнулся Саша,- но тогда я вас бесплатно сфотографирую.
Индеец достал из под обширного цветастого балахона-пончо мгновенный
фотоаппарат, ослепил парочку вспышкой, а затем протянул им белый квадратик
с еще отсутствующим изображением.
- Держите в тепле, близко к сердцу, и у вас все получится,- улыбаясь сказал
странный фотограф в своей иносказательной манере и поспешил к новым
клиентам.
По дороге к машине они рассматривали постепенно проявляющийся образ -
ухмыляющийся нахал со взглядом людоеда обнимает сзади смеющуюся и нежную
