были даже рады, что отгорожены Стеной от неведомого Мира.
А он был одним из тех, кому Стена не давала покоя. В
детстве он расспрашивал о ней взрослых, они пожимали плечами и
несли какую-то чушь. Позже, уже в школе, он прочел о Стене все,
но и ученые невнятно бормотали о Внешнем Мире - то ли там
бесконечный океан, то ли враждебный климат, то ли вообще нет
ничего. И его целью стало узнать, что же там на самом деле.
Внешне он жил, как все. Закончил университет, работал. Но все
эти годы готовился к походу к Стене. И вот этот день настал,
Он смотрел на Стену, озаренную светом костра, и думал:
"Почему люди привыкли жить в огороженном мире, словно кролики?
Стена стала привычной, как клетка. И если бы вдруг появилась
возможность убрать Стену, люди наверняка оставили бы ее". Он лег
спать и долго не мог уснуть, глядя через откинутый полог палатки
на безлунное звездное небо.
Наутро он проснулся рано, торопливо поел и принялся за
дело. Скоро все было готово. Близилось исполнение его мечты, но
он почему-то медлил, глядя на степь, на блеклое небо, на яркое
солнце...
Он резко крутанул ручку взрывателя.
Ударил тяжелый грохот взрыва, земля глухо содрогнулась.
Взметнулись комья земли и камни. Расползлось желто-коричневое
облако дыма и пыли.
Он вскочил и побежал туда, где в Стене зиял неровный пролом.
Земля еще тлела, но он прыгнул в дымящуюся воронку и пролез в
дыру.
Над головой светило такое же солнце, над такой же степью
пел такой же ветер, но что-то - цвет неба или вкус воздуха -
просто кричало: это другой мир! Он сделал то, о чем мечтал. И
сломить Стену оказалось совсем нетрудно, она только казалась
несокрушимой, потому что никто не пытался пробить ее очень
давно. Он думал о том, что мир, где жизнь идет однообразно, по
раз и навсегда заведенному порядку, где люди живут как кролики в
клетках, боясь свободы, остался позади; тот мир, в котором он
жил - лишь маленькая и совсем не главная часть бесконечного
Мира.
Сначала он бежал, потом шел. Эйфория прошла, и ее место
заняло тревожное предчувствие. Он уходил все дальше в новый Мир,
и эта тревога усиливалась. День клонился к вечеру. Солнце
опускалось, его лучи становились багровыми.
И вдруг он остановился, потому что дальше идти не было
смысла. Перед ним, освещенная пурпурными лучами заката, высилась
новая Стена.
1992
Вистар
СВОЙ МИР
За окном идет дождь. Капли воды скользят по стеклу,
оставляя извилистые следы. Из окна моего офиса видно, как люди
уныло бредут по мокрым тротуарам с зонтиками в руках и поднятыми
воротниками плащей. По улице катятся машины; они все кажутся
одинаково серыми, словно этот дождь смыл все краски.
Дождливый осенний день. Точно такой же день был тогда, год
назад, когда...
Усилием воли отгоняю воспоминания прочь, возвращаюсь к
столу, сажусь в кресло и вяло перебираю бумаги, аккуратно
разложенные на столе секретаршей. Факсы, деловая переписка,
фирменные бланки с эмблемой "Свой мир" в уголке. Дела идут в
гору, прибыли растут с каждым днем, объем продаж виртуальных
конструкторов модели "Космократор" вырос за последний год почти
вдвое.
Я помню, как все это начиналось. Разговоры о Виртуальной
Реальности начались еще в 80-х годах прошлого века, но тогда
дело так и не пошло дальше игровых телеприставок и спецэффектов
в фантастических фильмах. Постепенно компьютеры становились
совершеннее, появилось программное обеспечение, способное дать
ощущение реальности виртуального мира. К концу восьмидесятых
технология ВР начала потихоньку выходить из секретных
лабораторий военных ведомств. А в начале 90-х появилась наша
фирма - "Свой мир". Смешно вспоминать, с чего мы начинали - с
двух потрепанных компьютеров, с оборудования, собранного большей
частью собственными руками. Поначалу, чтобы выжить в условиях
"дикого рынка" и встать на ноги, приходилось заниматься дешевыми
компьютерными играми. Но мы с друзьями были тогда молоды и
энергичны, мы верили в свой успех, потому что знали - наше время
еще настанет.
Я собирал к себе лучших специалистов, настоящих
компьютерных фанатов. И когда грянул наконец Великий Бум
Виртуальной Реальности, мы встретили его во всеоружии. Подумать
только, мы, никому не известная фирма, опередили и японцев, и
американцев! Мы выбросили на рынок первую модель "Космократора",
и он в считанные месяцы завоевал весь мир. Это было время
жестокой и упоительной борьбы с конкурентами много сильнее нас.
Но мы выстояли, потому что дали людям именно то, что им было
нужно.
Люди никогда не бывают полностью удовлетворены своей
жизнью, им всегда чего-то не хватает - денег, славы, власти...
Люди всегда стремились уйти от тягостной реальности в мир
сладостных грез и видений. И мы дали им совершенный наркотик. Не
причиняющий вреда наркотик, который нужен всем. Наркотик под
девизом "Создай свой мир!" Любой, кто купит "Космократор",
действительно может создать СВОЙ МИР, воплощение своих
стремлений и мечтаний. Достаточно одеть видеошлем - и ты
переносишься в мир, где тебя ждет безграничная власть
всемогущего Космократора твоей вселенной, в мир полного забытья,
после возвращения из которого настоящая реальность кажется такой
тусклой и унылой...
Мой взгляд останавливается на листке перекидного календаря.
Пятое октября. Сегодня ровно год с тех пор, когда Кристина...
- Дмитрий Андреевич, - звучит из динамика голос секретарши,
- вы просили напомнить, что сегодня на восемнадцать тридцать у
вас назначена встреча с представителем японской корпорации
"Мицуи" господином Якамото.
- Отмените встречу. Позвоните Якамото и передайте мои
сожаления. В общем, вы сами знаете, что говорят в таких случаях.
Я отключаю селектор, откидываюсь на спинку кресла и
закрываю глаза. Плевать. Плевать я сегодня хотел на этого
японца, плевать на многомиллионный контракт. Сегодня ровно год с
тех пор, как Кристина ушла навсегда.
Снова нажимаю кнопку селектора.
- И еще. Вызовите к подъезду мою машину. Я еду домой.
- Хорошо, Дмитрий Андреевич.
Надеваю плащ и не спеша иду к выходу. Освещенные холодным
светом люминесцентных ламп коридоры пусты. Это и к лучшему:
сейчас мне ни с кем не хочется говорить. Спускаюсь по лестнице в
вестибюль и выхожу через огромные стеклянные двери на улицу.
Меня ждет Сергей - мой шофер и телохранитель в одном лице:
рост под два метра, квадратная челюсть, угрюм и молчалив.
Садимся в машину - серебристый "мерседес" модели 97-го
года. Сергей поворачивается ко мне с вопросительным взглядом.
- Домой, - коротко говорю я, и этого достаточно.
"Мерседес" мягко трогается с места и выезжает на дорогу,
вливаясь в поток движения. Я достаю из пачки сигарету, не спеша
закуриваю ее, глядя в окно.
На город спускается ночь. Небо затянуто тучами, и сумерки
сгущаются быстро. Зажигаются огни. Мягкий свет витрин магазинов
и вспышки рекламы отражаются в мокрых черных тротуарах. Город
сменяет ритм рабочего дня на ритм ночной жизни.
Шумный деловой центр остается позади. Негромко урча
мотором, "мерседес" сворачивает на тихую улочку. Здесь стоит
дом, в котором я живу. Вот он - двадцатичетырехэтажная башня в
стиле "супермодерн". Сергей выруливает к подъезду и
останавливает машину.
- Поставь машину в гараж и можешь идти, - говорю я,
открывая дверцу. Сергей молча кивает.
Выхожу из "мерседеса". Капли дождя сразу же падают на лицо,
холодный воздух обжигает легкие. Щелчком выбрасываю сигарету,
прячу руки в карманы и спешу подняться по ступеням подъезда к
зеркальной двери.
В холле блаженно тепло. По стенам вьется пышная зелень,
сверху струится неяркий свет, отражаясь во множестве зеркал.
- Господин Орловский!
Я оборачиваюсь. Ко мне спешит консьерж - невысокий
лысоватый мужичок с подобострастными глазками.
- Добрый вечер, Дмитрий Андреевич, - говорит он с
заискивающей улыбкой и протягивает сегодняшнюю почту. - Ваша
корреспонденция.
- Благодарю... э... - Я хочу добавить его имя-отчество, но
никак не могу вспомнить, как его зовут. Консьерж кланяется и
уходит. Холуй.
Вызываю лифт и просматриваю почту. Газеты, журналы,
рекламные проспекты, несколько писем... Ничего интересного.
Наконец подходит лифт. Пока кабина поднимается ко мне на
семнадцатый этаж, листаю журнальчик.
Двери лифта открываются с мелодичным звоном. Я поворачиваю
от лифта направо, открываю свою квартиру и вхожу в темноту
прихожей. Захлопнув за собой дверь, включаю свет, медленно
раздеваюсь и вешаю плащ в шкаф. В квартире темно и тихо. Теперь
здесь всегда царит тишина, с того дня, как ушла Кристина... Я
один в огромной роскошной квартире.
Ужинать на хочется. Я иду в гостиную и сажусь на диван.
Вокруг смыкается кольцо безмолвия, только капли дождя монотонно
стучат по карнизам. Дождь. Пятое октября. Год назад в этот самый
день Кристина ушла, оставив записку, состоящую из
одного-единственного слова: "Прощай". В памяти вновь возникает
ее образ. Как она была красива! С мечтательными синими
глазами... Но я знал, что за ее хрупкой внешностью скрывается
твердый характер. Она была похожа на орхидею - нежный и сильный
цветок. И я дарил ей орхидеи, я дарил ей все лучшее, что можно
купить за деньги, хотя знал, что деньги для нее не главное. У
нее было все, о чем только могла мечтать любая другая женщина.
Но однажды Кристина ушла, не взяв ничего из того, что я дарил
ей, - ни драгоценностей, ни дорогих платьев. Я не мог ее
удержать. Это было хуже, чем пощечина. Она просто ушла.
Я нанял частного детектива, который выследил ее. Оказалось,
что Кристина уехала в другой город, нашла работу, сняла
крохотную однокомнатную квартиру и живет там совсем одна. Я не
стал ее трогать, потому что знал ее характер и понимал: она не
вернется.
Прошел уже целый год... Я подхожу к бару, наливаю
полстакана шотландского виски и залпом опрокидываю в рот.
Становится еще хуже. Почему она ушла? Снова наливаю янтарного
скотча и обессилено опускаюсь в кресло. Тупо смотрю прямо перед
собой и не сразу понимаю, что смотрю в зеркало, на свое
отражение. Господи, неужели это я?! Злые глаза, судорожно сжатые
губы... Дрожащей рукой отбрасываю упавшие на лоб волосы. Да, я
стал таким за этот год без Кристины. Я сходил с ума от одной
мысли, что никогда не смогу вернуть ее. Она должна быть моей,
только моей!.. Что ж, да будет так.
Встаю и на негнущихся ногах, как лунатик, иду в комнату,
где кроме меня не бывал никто. На двери электронный замок.
Набираю на клавиатуре: "Кристина". Что еще может быть моим
кодовым словом? Дверь отъезжает в сторону, и в комнате
зажигается мертвенно-белый свет. Вхожу внутрь, и дверь бесшумно
закрывается за моей спиной.
Несколько минут стою неподвижно, окидывая комнату взглядом,
как будто что-то здесь могло измениться. Посреди комнаты стоит
кресло с откидывающейся спинкой. На пульт небрежно брошен
видеошлем. Всю дальнюю стену занимают высокие, под потолок,
металлические шкафы электронных блоков. Снаружи не проникает ни
один звук. Мертвенный свет в сочетании с абсолютной тишиной и
молочно-белым пластиком, которым отделаны пол, потолок и стены,
создают ощущение призрачности. Очертания всех предметов
становятся зыбкими и нечеткими в этом сиянии, будто здесь
