по своим делам, но Сандер был одинок в этой толпе, как был
одинок уже несколько недель с тех пор, как попал в Реальность.
Привыкнуть к технике и быту оказалось проще всего. Сложность
была в другом. Сандер испытывал непонятное чувство вины перед
друзьями Александра, его женой Наташей, перед его трехлетним
сыном... В том, что произошло, не был виноват никто, но Сандер
знал, что это чувство останется с ним навсегда. В нем продолжают
видеть Александра, а ведь он другой, он прожил свою жизнь в
своем мире, куда ему никогда не вернуться. И пусть того мира
никогда не существовало, пусть он был всего лишь иллюзией, для
него реальностью всегда будет тот мир, а не этот, настоящий. И
это всегда будет отделять его от других людей.
Сандер остановился в людском потоке, посмотрел вверх.
Зеркальные обелиски небоскребов поднимались в небо, по которому
ползли тяжелые снежные облака. Дул пронизывающий ветер. Сандер
поднял воротник куртки, спрятал руки в карманы и побрел дальше,
глядя на серый асфальт под ногами.
А с неба сыпалась мелкая острая крупка, первый в этом году
снег.
Виталий Слюсарь
СЕРЕЖА
Памяти Роджера Желязны посвящается
Сережина семья переехала в наш дом где-то в начале весны.
Они поселились в соседней квартире, прежние обитатели которой
укатили в прошлом году на "историческую родину", в Израиль.
Семья новых соседей состояла из четырех человек. Отец -
коренастый сорокалетний мужик, постоянно небритый и неопрятно
одетый, с лицом, как говорится, не изуродованным интеллектом.
Мать, невзрачная худощавая женщина, вся какая-то блеклая, как
старая выцветшая фотография. Двое детей: старшая нескладная
девица семнадцати лет, крашеная в "марсианский" рыжий цвет, и
младший сын лет двенадцати, Сережа.
Мое знакомство с главой этого семейства произошло
несколькими днями позже. Мы случайно встретились в лифте.
- Здорово, сосед! - сказал он, когда лифт начал подъем к
нам на восьмой этаж. От него разило перегаром. - Слышал я, ты
вроде как писатель?
Я пожал плечами.
- Вообще-то я журналист. Но у меня действительно недавно
вышла книга...
- И что же ты за книжки пишешь? - поинтересовался он,
окончательно переходя на "ты". В его хриплом голосе прозвучала
насмешливая нотка: мол, мы по восемь часов в день пашем, а ты,
значит, интеллигент паршивый, книжечки пописываешь... -
Детективы или стихи?
- Научную фантастику.
Тут этот нетрезвый пролетарий, вряд ли одолевший за свою
жизнь хотя бы дюжину книг, криво ухмыльнулся. Странное дело,
почему-то все, кому бы я ни говорил, в каком жанре работаю,
сразу начинают вот так же снисходительно усмехаться: "А-а,
фантастика... Летающие тарелочки, зеленые человечки..."
Лифт остановился. Мы вышли на площадку.
- Мой пацан тоже книжки любит, - сообщил сосед, стараясь
попасть ключом в замочную скважину, что удалось ему только с
третьей попытки. - В библиотеку ходит. Другие во дворе,
понимаешь, мяч гоняют, а он сделает уроки - и в книжку уткнется.
Даже телик не смотрит. Мне, говорит, неинтересно.
Сережа и в самом деле выделялся среди остальных членов
своей семьи. Это был тихий, немного робкий мальчик. За линзами
очков прятались умные, чуть рассеянные, как у всех близоруких
людей, глаза. Учился Сережа хорошо, что было весьма
примечательно, учитывая, в какой обстановке он рос. Отец
частенько выпивал, вернее, редко когда приходил домой трезвым,
старшая сестра была попросту глупа как пробка, кое-как влачилась
в ПТУ, думая лишь о тряпках и гулянках, а мать... ну что может
поделать мать, забитая невзгодами жизни необразованная женщина?
Пришло лето. Наступил жаркий пыльный июль. Весь город,
залитый солнечным зноем, казался призрачным и почти нереальным,
окутанный маревом дрожащего над раскаленным бетоном и асфальтом
горячего воздуха... Возвращаясь однажды из редакции, я увидел
возле нашего подъезда Сережу. Расположившись в жиденькой тени
чахлого тополя, он возился со своим велосипедом.
За время, прошедшее после переезда, Сережа не успел завести
новых друзей. К тому же большинство ребятишек из нашего двора
разъехались на летние каникулы к бабушкам-дедушкам. Сережа
остался на лето в городе.
- Здравствуйте, - вежливо сказал он, взглянув на меня через
плечо.
- Здравствуй. - Я подошел к нему и присел на корточки. -
Что случилось с твоим железным конем?
- Да вот, цепь соскочила... - Щурясь от солнца, мальчик
потер щеку тыльной стороной ладони, чтобы не выпачкаться.
Мало-помалу завязался разговор. Мы говорили о школе, о
любимых и нелюбимых предметах - о чем еще взрослые могут
говорить с детьми? Выяснилось, что Сережа больше всего любит
математику и терпеть не может географию. Неожиданно он спросил:
- Валерий Андреевич, это правда, что вы пишете фантастику?
- Правда, - согласился я. - Тебе нравится фантастика?
- Угу... я хотел попросить... если, конечно, можно... вы
дадите мне что-нибудь почитать?
- Разумеется. У меня неплохая библиотека. Знаешь, приходи
ко мне завтра. Выберем что-нибудь интересное...
На следующее утро Сережа пришел.
- Можно? - сказал он, когда я открыл дверь.
- О чем речь? Проходи.
Он вошел и с нескрываемым восторгом и любопытством окинул
взглядом комнату, где на полках ровными рядами были расставлены
книги, рабочий стол с пишущей машинкой и довольно-таки
беспорядочно разложенными рукописями и стопками бумаги. Я,
помнится, подумал, что такое количество книг самой разной
тематики, от классики до современной беллетристики, должно было
показаться настоящим сокровищем для парнишки из семьи, где из-за
пьянства отца порой не хватало денег на хлеб, не то что на книги.
Для начала я выбрал Сереже что-то попроще, для его возраста:
"Затерянный мир" незабвенного сэра Артура Конан Дойля и "Сто лет
тому вперед" Кира Булычева. Эти книги он прочел менее чем за
неделю. Более восприимчивого читателя я никогда не встречал.
Сережа буквально глотал книги. При этом высказывал по поводу
прочитанного иногда такие глубокие суждения, какие и не ждешь
услышать от двенадцатилетнего подростка... Так он прочел
"Ариэль" Александра Беляева, сборник рассказов Рэя Брэдбери и
повесть братьев Стругацких "Малыш", осилил даже знаменитую
трилогию Толкина о Средиземье. Постепенно очередь дошла и до
Роджера Желязны.
Признаться, я сомневался, не рановато ли ему читать
"Хроники Амбера". Однако Сережу, как оказалось, в этом сериале
больше поразила не запутанная интрига, полная тайн и дворцовых
заговоров, а сама структура созданного автором мира.
- Валерий Андреевич, как вы думаете, мир действительно
устроен так, как его описал Желязны? - спросил он, когда пришел
за вторым томом, прочитав первые два романа "Хроник".
- Гм-м... - Вопрос Сережи меня порядком озадачил. Честно
говоря, я не задумывался об этом раньше. - Все может быть.
Согласно космологическим теориям последних лет, наша Вселенная,
возможно, действительно, не единственная. Возможно, существуют и
другие вселенные. Их можно называть по-разному: параллельными
мирами, иными измерениями... Или Отражениями.
Я невольно попытался представить эту бесконечную череду
Вселенных, таких же бесконечных в пространстве, как и наша,
отличающихся порой друг от друга на один-единственный атом, но
чем дальше, тем более странных, постепенно изменяющихся, словно
переходящие из одного в другой цвета спектра... Абсолютное
воплощение вероятного в реальном.
В детстве я любил играть в такую игру: ставил параллельно
два зеркала и смотрел в пространство между ними. Мистическое
ощущение, будто выходишь за пределы реального мира... Зеркала
создают иллюзию уходящих в бесконечность отражений, согласно
закону перспективы становящихся все меньше и меньше, теряющихся
в зеленоватом сумраке. Овеществленная абстракция, воочию зримая
бесконечность. Так я представлял себе Отражения.
- А человек может пройти по Отражениям? - спросил Сережа.
- Человек? Вряд ли. Насколько я помню, это могли делать
только те, в чьих жилах течет кровь королей Амбера. Пройдя
Лабиринт, они могли странствовать в Отражениях.
- Но если очень-очень захотеть?... - настаивал Сережа.
- Ну, если очень-очень... тогда, может быть...
Несмотря на жаркую погоду, Сережа почему-то был одет в
рубашку с длинными рукавами. Во время разговора он немного
наклонился вперед, уперевшись локтями в колени. Один рукав чуть
сдвинулся, и я заметил у мальчика на руке выше запястья лиловые
пятна синяков.
- Что это у тебя?
Сережа мгновенно побледнел.
- Ничего, - пробормотал он, поспешно одернув рукав. - Это я
вчера... упал с велосипеда.
С велосипеда... Я промолчал. Накануне я засиделся за
работой до поздней ночи - надо было срочно закончить статью. И
через стену из соседней квартиры доносились крики и брань.
Порядком набравшись, глава семейства решил устроить очередной
разгон...
Взяв книгу, Сережа ушел. Но на следующий день в моей
квартире раздался звонок. Я открыл дверь. На пороге стояла мать
Сережи.
- Сережа у вас? - встревоженно спросила она.
- Нет. А что?
- Он куда-то пропал, с самого утра. Только вот эту записку
оставил.
Женщина протянула мне листок из школьной тетрадки в
клеточку. Я развернул его. Аккуратным детским почерком была
выведена всего одна строка: "Я ушел в Отражения".
- Я думала, может, вы знаете, что это значит...
- Н-нет, - с трудом вымолвил я, возвращая записку. Мысли в
голове сумбурно кружились, и я не мог ухватить ни одну из них.
Что было дальше? Приезжали серьезные люди из милиции,
расспрашивали жильцов, в том числе и меня. Разумеется, правды я
им не сказал. Да и кто бы мне поверил?... Последними, кто видел
Сережу, были старики-доминошники, которые дни напролет
просиживают, забивая козла, за столом под развесистой липой в
конце двора. Они видели, как мальчик вышел из дому и повернул за
угол...
Вот и все. Фотографии Сережи появлялись на местных
телеканалах, в городских газетах под рубрикой "Помогите
разыскать", но безрезультатно. Сережу так и не нашли - ни
живого, ни мертвого. По правде говоря, меня это нисколько не
удивило. Вопреки логике, я был уверен, что ему удалось найти
путь в Отражения. Ведь он так хотел этого. Очень-очень... Я
знал, что Сережа отправился искать среди бесчисленных Отражений
свой мир. Мир, где у него была бы счастливая семья.
О чем еще рассказывать? О том, что с тех пор я много раз
бродил по городу, пытаясь открыть дорогу в иные миры? Стоит ли
говорить, что из этого у меня ничего не вышло. Но я верю, что
Сережа все-таки сумел найти свой мир. И еще я надеюсь, что он не
забыл Отражение, которое покинул. Быть может, став взрослым, он
когда-нибудь вновь посетит его, хотя бы из чувства ностальгии,
ненадолго, заглянет ко мне и поведает об удивительных вещах,
виденных им в Отражениях. Кто знает...
апрель 1996
Вистар
СТЕНЫ
Он сделал еще несколько шагов и остановился.
Перед ним возвышалась Стена.
Стена была всегда, и никто не знал, как она появилась.
Когда-то ее пытались пробить, но это не получилось. В конце
концов, о ней забыли. Мир достаточно велик, чтобы жить, растить
хлеб и воевать. И люди жили, растили хлеб и воевали. Они
говорили: "у Стены", подразумевая: где-то на краю света. Они
