что все не так, как думаю. Но это лишь проявление их эгоцентризма, пос-
кольку все забывается через несколько минут, секунд. Принятие подарка -
это обязанность, которую будет необходимо выполнить. Внезапное воспоми-
нание, поддержка, когда уже устаешь ее ждать, вспышка мимолетная, что
уйдет в бесконечность своих забот и целеустремленний тут же и никогда не
появится вновь. Вот так. Вот куда ты пришел, в семью. Мама застыла в ко-
ридоре, придет отец и уткнется в монитор компьютера. Сестра будет трево-
жить покой дома, гоняясь за младшим братом. Так изо дня в день.
Что я могу найти среди них? Всегда приходил домой около полуночи и
уходил рано утром. Только сон связывал меня с домом. Я не чувствую уюта
и покоя. Не отдыхаю среди знакомых стен. Душа не жаждет возвращения.
Только бег и я бегу."
Вниз на первый с пятого, бегом, стремглав. Не думая. Только
раз-два-три. Раз-два-три - так я пробегаю лестничный пролет. Впервые
слышу глухой отзвук эхо в подъезде. Так было каждый день, утром. Так и
сейчас.
Выбежал из дома, не останавливаюсь. Через двор сиганул к Большой Пи-
роговке. Там по Абрикосовскому вниз. К набережной. Знакомый, сладкий па-
мятью путь. Когда уходил из дома, постоянно его повторял. Так и сейчас
Лишь у парапета дал себе отдышаться. Казалось, сердце выпрыгнет, но
нет. Когда сел, хоть и были кровавые круги перед глазами, вскоре успоко-
ился.
"К холму!" - и медленно поплелся к Бородинскому мосту.
"Стоп! На этот раз не пойду к холму," - поворачиваюсь к нему спиной и
направляюсь к мосту кольцевой железной дороги через Москву-реку. Немнож-
ко задержался над водой.
"Подумать только Москва была в начале века такой маленькой," - начал
медленно подниматься на Воробьевы горы. - "Лучше мы вернемся, там разбе-
ремся... На-де-юсь..."
Продолжаю идти в сторону Университета. Мысль о том, что можно что-ни-
будь сделать только там, где все произошло, где произошел временной раз-
рыв, надлом, провал, дыра или что-нибудь похожее, посетила меня внезап-
но. Ускоряю шаг и уже полностью отдаюсь раздумьям. Опять возвращаюсь к
идее странного нашего времени, как бытия на вершинах напряжения другого
бытия.
Все вокруг и внутри, как бомба, разорвал вопрос: "А нужно ли все
возвращать? Нужно ли мне возвращаться?" - повис в воздухе. Правда, тут
же отступил, поскольку мне вдруг захотелось смертельно пить. Жажда явно
уже давно подступала ко мне, но ощутил ее внезапно. Во рту меня сковыва-
ла сухость пустыни. Ни слова, ни мысли. Только желание пить.
Впереди увидел магазинчик. Рывком вырываю себя из сухого бреда и вры-
ваюсь разбойником в него. Влага наполнила мое тело. Сначала горло, за-
тем, желудок. Все. Теперь...
"Зачем возвращаться? Ты, помнишь, написал: я обречен бывать с собой,
я вечен чувству solitudo?" - все возвращается на круги своя, и вопрос во
мне проснулся вновь. - "Ведь по существу тебе не надо возвращаться. От-
веть себе зачем? Что ты там найдешь? Ты сам хотел убежать?"
Это было похоже на шок. Номер два за сегодняшний день. Понимание то-
го, что со мной происходит исполнение желаний. Восприятие происходящего
через призму всего, что было скрыто в самой глубине моей души. Как бутон
цветка перед рассветом, солнце всходит, смысл приходит, распускается.
"Вспомни, что тебя гнетет уже последний год? Листочек, который носишь
всегда с собой и пишешь на нем самое сокровенное? Вспомнил? Камю, "Пос-
торонний"? Человек совершенно низкий. Видящий и чувствующий все вне се-
бя, но сам полная сволочь и низость. Новый человек - мое-Я. Каждая мысль
его, каждое воспоминание - только плохое. Он понимает, что теперь ему не
перед кем скрывать себя, за личиной "хорошего". Все здесь наружу, следо-
вательно выход всей его натуры." - я усмехнулся так все близко.
"Смерть - не есть какая-то сакральная истина, лишь убийство, нет эмо-
ций. Горе - нет эмоций, переживаний перед ним, перед совершенно сволоч-
ным поступком. Радость, светлые чувства - все то, что определяет первич-
ные отношения между людьми, - также лишены глубины. Та самая раздвоен-
ность. Я в роли двуликого Януса среди людей. Раздвоенность в человечес-
ком мире, их реальности, здесь пропадает. Исчезает то, что надсмехалось
надо мной. Наконец-то стану самим собой. Здесь. Среди остановленного
времени."
"А понимал ли меня в сущности кто-либо? Быть может гениальный друг,
который не находил малейшего желания со мной общаться? Или моя возлюб-
ленная, которой посветил свою жизнь, и которая так этого и не поняла?
Единственное, что мне оставалось, верить в книги. На самом деле они те
же люди. Как там у Декарта: "La lecture de tous les bons livres est
comme une conversation avec les plus honnetes gens des siecles
passes..." Им можно посвящать время, их можно избегать. Ты находишься в
постоянном общении с ними, они для тебя те новые люди, которые привлека-
ют в твою жизнь новые реальности окружающего мира. Да, лишь эти огромные
тома с буквами, аккуратно выстроенными в маленькие строчки, заполняли
страницы моей жизни. Единственные верные друзья, которых так и не хвата-
ло всю жизнь."
Шаг за шагом я приближаюсь к смотровой.
"Это объяснение себе, кто ты есть. Грязь земная во мне. Медленно меня
наполняет она, поглощает каждую мою мысль. Медленно мною начинает пра-
вить головная боль."
"Тихо и спокойно все вокруг. Наконец-то один? Наконец-то?.. Я думал,
что цель моя, судьба сделать Ингушу счастливой. Потом, года через два,
разочаровался в себе. "Быть может, я ее не люблю? Может дело во мне? А
вдруг не во мне?" - мысль моя, что-то мое. Каждое слово, каждый образ
там, в реальности, - это как шаг по лезвию бритвы "Нева" из нержавеющей
стали, в левом кармане моей сорочки. Я разорвался в себе. Понял, что и
это меня уже не держит. Появление Анны. Разрешение доступа к моему серд-
цу? Если оно есть... Хе-хе... Set control to the heart to the sun. Я
строю знаки, символы, окружаю себя связями. В несколько лет назад отка-
зался от построения знаков, символов, слов, мыслей, идей, связей. Я один
и именно в себе обретаю покой. Пережить себя, вот это обладает смыслом.
Тело - это якорь. Душа же обладает крыльями."
Мечты. Я кувыркаюсь в них. Прыгаю с высоты своего "чистого разума" в
глубины души и оказываюсь в их объятиях. Как нежные, мягкие облака, они
окутывают меня. Порыв и, ныряя в никуда, отдаюсь какой-нибудь из них
полностью. Как образ цветка перед мысленным взором Гете, наслаждаюсь
несбыточным. Здесь я нахожу опору, жажду встречи с этой сладкой ирре-
альностью. Сейчас я велик, здесь все в моих руках, ведь это мои мечты.
Мое сознание притупляется. Я-тело остаюсь среди мира предметов, Я-дух
раскрывает свои крылья. Как будто последний махнул рукой на меня. Ух-
мыльнулся и просто, красиво и мягко улетел.
Со всех сил, со всех ног я, словно испугавшись, пытаюсь его догнать.
Да, я догоняю. Всегда-всегда догоняю. Сам ухмыльнулся и даже не кинул
взгляд на себя-тело.
Подхожу к краю сознания. Улыбаюсь...
Без мысли, без чувства, без нас всех, просто отталкиваюсь и лечу
вниз, туда, где стал счастливым.
Так незаметно очутился на смотровой. Обожаю вид на Москву. Я урба-
нист. Город для меня наполнен смыслом, своей жизнью, тем, что меня прив-
лекает и ведет за собой. Кортасара влек Париж, меня город внизу. Мир
улочек, проспектов, открытый каждому.
От домов из камня поднимаю глаза к небу.
Часто представляю, когда наблюдаю за облаками, что предо мною горы.
Здесь в Москве, на равнине, вдруг, внезапно, рождается другая Вселенная.
И словно житель Женевы мечтаешь завтра, в воскресенье, отправиться путе-
шествовать по скалам, горным водопадам, бурным речным потокам.
Мой взгляд остановился на рожденной криком стене, которая чуть было
не убила меня.
- Странно, - голос прозвучал в пустоте окружающего, отбился от зас-
тывших людей бильярдным мячом. Я присмотрелся к тому невиданному, от че-
го убежал. О чем пока удавалось не думать, хотя сколько времени прошло
не знал, потерял это чувство.
"Да это же..." - я не закончил мысленно произносимую фразу.
Передо мной, на той стене, раскрылась картина, которую я увидел через
смотровую дырку у аудитории. Группа Ингушки. Даже ее можно было разли-
чить. Кадрами картина повторялась по всей поверхности стены, уходя вмес-
те с ней в глубь и в высь.
Опять появился страх и услышал тот же грохот. Свист, шум, что-то
приближалось, опять материализованный крик. Но где, я не видел откуда.
Отошел от мраморного парапета, стал оглядываться по сторонам. Дрожь, ко-
торую ощутил на своей коже, переросла в трепетание земли под ногами.
Увидел. Стена прошла сквозь первую и отрезала собою от меня город. Еще
одна появилась позади, и от содроганий почвы меня кинуло на землю.
Третья прошла опять в нескольких метрах от меня, тем самым зачеркнув
путь, которым пришел на вершину Воробьевых гор.
Очнулся от того, что ощутил соленый привкус крови на губах. Голова
ударилась о парапет, наверное, рассек себе висок. Напрягаю кисти. Все в
порядке. Пододвигаю ноги. Одна отозвалась ноющей болью. Скорее всего
подвернул, когда в падении пытался уцепиться за что-нибудь.
"Почему люди не падают? Почему эти стены не приносят разрушения всему
вокруг? Только мне?"
Достаю платок и вытираю кровь с лица. Струйка тоненькая, но, все рав-
но, не приятно. Поднимаю голову в сторону города... Передо мной лифт,
полуоткрывшиеся дверцы кабинки лифта на стене. Кадр за кадром. Три стены
пересеклись.
Собрался с силами. Нужно посмотреть, что же на той, последней стене.
Нет, не могу разглядеть.
"Черт бы меня побрал! Да это же все так, как... О боже!" - и я быст-
рым шагом направился к главному зданию Университета, гонимый невероятны-
ми цветами параллельно существующей мне стены.
"Прогулки по застывшему городу в секунде бесконечности. Мир передо
мной, тот, что оставил, что вижу в отражениях, в стенах (но это не сте-
ны, это лучи, бесконечности), лишь пики проявления бесконечностей. Каж-
дый виток времени в нашем проявлении, в мире людей, - это верхушка, шап-
ка бесконечных бесконечностей," - захлебываюсь от потока мыслей и ощуще-
ния познания. - "И только за счет своей наивысшей концентрации мы не
проваливаемся в мириады бесконечностей, хотя случается и... В общем то,
что со мной. Только тогда в бытии среди застывшей жизни, моей реальности
можно найти себя. Стены, которые оградили меня, - это я. Это то, что я
осмыслил, то, что я подумал, то, о чем я постоянно думаю. В этом остано-
вившемся мире я не подвергнут влиянию постоянно сменяющих друг друга
различных по своей сути и содержанию бесконечностей. Ты один и ты един.
Здесь только в моих руках судьба, только в моих желаниях моя суть, лич-
ность, если она есть. Самое ужасное, когда бесконечности начинают пере-
секаться. Они пересекаются и в моей бывшей реальности, но там это проис-
ходит единожды, и исчезает с наивысшей степенью необходимости, здесь это
не так. Миры эти в своей сущности очень тонкие материи, они, раз пере-
секшись, оставляют след, то, что доставило мне несколько неприятностей.
Они, эти бесконечные миры ежесекундного, ежемгновенного проявления исхо-
дят из единого источника, посылаемые с невероятной, непонятной последо-
вательностью, понятия направления или устремления в нашем понимании
здесь нет. Пространство этих подпространств суть ничто. Да, но я не могу
так уверенно утверждать ни о чем здесь, хотя с появлением меня, без сом-
нения этот мир приобрел осмысленные очертания, поскольку мое появление
предало ему смысл, некоторую объяснительную сущность."
Останавливаюсь около фонтанов. Меня поразила молния.
"А если я окажусь в стене, стану вспоминать. Вспоминать то, что опре-
делило мой провал, мое исчезновение, или что-нибудь очень важное. Это
