нужны ванны по часу, раз в день. Но это лучше, чем ничего.
-- Мне надо ехать на берег моря, окунуть жемчужины в
морскую воду... Да?
-- Да. Тибо. Я не могу тебя просить отвезти меня туда.
-- Туда? Куда "туда".
-- Ну, на берег моря.
-- Да, да... Я обещаю тебе это, Ромуальд. Отдохни немного.
Постарайся заснуть.
...Я постараюсь, мой бедный Тибо, я постараюсь... Боже,
что за жизнь! -- застонал Ромуальд, прижимая сумочку с
жемчужинами к животу.
Тибо Рустагиль прошел незаметно в свою контору, снял
телефонную трубку, открыл справочник на букву "П" и нашел номер
психиатрической больницы в Сен-Или, главного врача, которой он
немного знал.
x x x
Воспользовавшись простынями, шелковой лестницей, ключами и
тому подобным, при помощи одного сумасшедшего, который считал
себя Наполеоном, и сторожа, называвшего себя Жозефиной,
Ромуальду удалось бежать из больницы для душевнобольных в
Сен-Или темной, безлунной ночью.
В руке он держал чемоданчик, где лежали предметы туалета и
ожерелье, которое санитары, милые и предупредительные оставили
ему, чтоб он не скучал в своем обитом мягком боксе, а в кармане
был бумажник с несколькими банкнотами их ему дал один
сумасшедший, бывший фальшивомонетчик. Последний из Мюзарденов
сел на первый же поезд на вокзале в Доле и отправился на
побережье Нормандии с пересадкой в Париже на вокзале
Мэн-Монпарнас.
Жемчужины находилось в воде целых три часа. И это было
именно то, что нужно. Божественные жемчужины обрели свой блеск
только неделю спустя. Проведи он еще десять дней или две недели
в психлечебнице, и можно было бы поставить крест на ожерелье,
которое в нормальном состоянии стоило не меньше полумиллиарда.
Когда ожерелье вновь стало тем, чем оно никогда и не
должно было перестать быть, Ромуальд отправился в Хагенау, к
Ирен, перепеденной с фермы в библиотеку. Они надеялись, что она
выйдет на свободу через 7-8 лет, так что их союз станет
возможным где-нибудь к 1977 году. После визита в Хагенау он
поехал в Кьефран, решив объяснить все от начала до конца, может
быть, при помощи рисунков, своему кузену, движимый желанием
убедить того помочь ему. И помощь эта могла быть очень большой,
так как он знал, что если инженер во что-нибудь поверит, он
отдастся этому без оглядки.
Когда Ромуальд приехал в деревню, небо было серым и
печальным, падал снег. Декабрьский холод немного отпустил, снег
огромным белым ковром тихо накрыл поля, фермы, леса и долины.
Было 30 декабря, год подходил к концу.
Полагая, что его кузен почти полностью излечился от
маниакально-депрессинного психоза, Тибо Рустагиль закрыл глаза
на его бегство из лечебницы.
-- Я улажу это дело с доктором Гаркимбуа,-- сказал он.--
Это мой друг. А ты... ты выглядишь выздоровевшим.
-- Я никогда не был болен, я не сумасшедший, Тибо, уверяю
тебя.
Мужчины встретили Новый год в столовой. Все было тихо и
спокойно. Прекрасная звездная ночь простиралась над Кьефраном.
Старая Огюстина, которая готовила еду и обстирывала
изобретателя, закатила такой ужин в духе Пантагрюэля, какие
устраивают разве что в самых шикарных ресторанах Парижа. Но
старушка не могла долго держать язык за зубами, и вскоре вся
округа знала, что Ромуальд вернулся в -энный раз в родные места
и живет у своего кузена. Впрочем, фотограф только теребил
жидкий пушок под подбородком.
x x x
Старая Огюстина не включила в меню устриц, поэтому
Ромуальд, не мешкая,-- было ужо 5 часов вечера -- вскочил в
микролитражку своего друга и отправился в самый крупный рыбный
магазин Мерлянкует в Везуле, где и купил шесть дюжин светлых
устриц, и четыре дюжины темных.
Под торжествующим взглядом Рбмуальда, Тибо поднял на свет
серую жемчужину в медно-зеленых пятнах, которую он только что
достал из своей устрицы.
-- Черт побери! Жемчужина! -- вскрикнул изобретатель.
Держа жемчужину двумя пальцами, он рассматривал ее при
электрическом свете. Ромуальд был очень доволен собой. Чтобы
убедить Тибо, что он не сумасшедший, он придумал ход:
пожертвовал тремя жемчужинами и не купал их в морской воде в
свою последнюю поездку к морю, а положил в карман. где обычно
держал зажигалку. Два часа назад на кухне, открыв устрицы,
купленные в Везуле, он положил в три из них обесценившиеся
жемчужины, которые и попали в тарелку к его кузену.
-- Ты не узнаешь ее? -- спросил Ромуальд, подняв
исхудавшей до прозрачности рукой хрустальный бокал с искристым
вином.
-- Честное слово, мне это что-то напоминает...
Электромеханик положил жемчужину на вышитую скатерть и
извлек вторую из другой устрицы.
-- ...Это не жемчужины из твоего ожерелья? -- спросил
ошалело Тибо.
-- Да, мой дорогой. Это я их положил туда два часа назад
для орошения, устрицы хороши тем, что внутри раковины в них
морская вода...
У Тибо Рустагиля перехватило дыхание. Он выпил глоток
Эльзасского. Ромуальд положил перед инженером переливающееся
колье, которое извлек из кармана пиджака. Тибо сравнил
жемчужины, сияющие тысячью оттенков и три тусклые и
безжизненные, которые он достал из устриц. Он задумался, теребя
свою бородку, задавая себе вопрос: а не правда ли, в самом
деле, все то, что рассказывал ему Ромуальд о морских ваннах. Он
продолжал молча есть, немного испуганный, глядя то на жемчуг,
то на Ромуальда. Когда они приступили к рождественскому пирогу,
то есть три часа спустя -- праздничный ужин был превосходным --
Тибо увидел, что три "экспериментальные" жемчужины начали
розоветь, на них появился блеск, и тогда он понял, что Ромуальд
не морочил ему голову.
-- Итак, это была правда,-- сказал инженер.-- Все твои
поездки, таинственные исчезновения на сутки...
-- Я ездил на берег моря. Если бы я тебе сказал правду, ты
бы меня упрятал в сумасшедший дом надолго.
-- А я думал, ты ездил к любовнице...
-- Вот они, мои любовницы,-- ответил Ромуальд, беря
жемчужины своими бледными пальцами.
Мужчины проговорили всю ночь, но не о политике, а о тайной
власти жемчужин Джифаргатара. Потом Тибо, поняв, что с
ожерельем, которое в нормальном состоянии стоит полмиллиарда,
не шутят, заявил:
-- Нечего и думать о том, чтобы ты ездил каждый день на
берег моря. Наша бедная Верхняя Сона находится слишком далеко
от побережья, а то, сколько стоят сейчас подобные поездки...
-- Ты прав. И Ирен никогда не согласится жить у моря из-за
своей хронической астмы.
-- Есть каждый день устрицы мы тоже не можем. Слишком
дорого. Но безвыходных положений не бывает.
У меня есть идея, как сохранить ожерелье...
x x x
Жизнь в Кьефране для Ромуальда и Тибо продолжала течь в
спокойном русле. Изобретатель занимался своим таинственным
изобретеыжем. Ромуальд жил за счет своего кузена. Каждое утро
он отправлялся в лес за грибами или ловил раков в Одюизе. Затем
работал в саду, вел хозяйство и готовил еду. (Старая Огюстина
Маон внезапно умерла). Каждый день, встав с постели, Ромуальд
шел купать свое ожерелье в бутыли с морской водой, которую
мужчины привозили из Трепора. Жемчужины хорошо сохранялись и
блестели.
Ромуальду оставалось только дожидаться выхода Ирен из
тюрьмы, когда в окрестностях произошел целый ряд краж со
взломом, все более и более дерзких, что очень настораживало.
Однажды воры проникли к Тибо Рустагилю и унесли два миллиона
старых франков наличными. Инженер перенес сильное потрясение и
попросил Ромуальда или перенести жемчужины в другое место, или
вообще освободить помещение. Рустагиль был убежден, что воры
что-то пронюхали о жемчужинах и их местонахождении и приходили
именно за ними. Они притягивали мошенников, как вода молнию.
Гнев инженера не утихал, и Ромуальд должен был безоговорочно
подчиниться его требованиям. Учитывая тот факт, что он жил за
счет Тибо, ему следовало вести себя тихо. И речи не могло быть
о том, чтобы положить ожерелье в банковский сейф,-- из-за
необходимости регулярных морских ванн. Ежедневное появление
бывшего фотографа в зале, где стоят сейфы Национального банка в
Везуде, да еще с большим сосудом в руках, заинтересовало бы
весь персонал. Поместить ожерелье в надежно закрываемую
лабораторию Рустагиля? Услышав это предложение, инженер чуть не
вцепился в волосы своему родственнику, он начал кричать, что
никто, пока он жив, не войдет в его святая святых! Наконец,
выход был найден, и нашел его опять же Тибо. Раз Фальгонкуль
представлял собой руины, куда никто в общем-то не ходил, так
как слухи о привидениях дошли до всех окрестных жителей, то
почему бы не спрятать жемчужины именно там? В замке было
множество тайных переходов, каменных мешков -- идеальных
тайников, которые стоили подвалов любого банка, а Ромуальд их
знал, как свои пять пальцев. Никакой вор но догадается, что
колье, не имеющее цены, может находиться в этом жилище сов.
Ромуальд сначала упрямился, потом согласился. Ночью, тайком,
кузены пересекли лес Грет, прижимая к груди шкатулку с
жемчужинами. Они прошли мимо четырех погруженных во мрак домов:
Машюртонов, Смирговских, Равале и Дантелье, стоящих у края
дороги. Все спали, только несколько раз залаяли собаки. Потом
вошли в разрушенный замок предков и поместили шкатулку в нишу в
глубине подземного перехода, проходившего под оружейным залом.
Каждый день Ромуальд, в качестве моциона, отправлялся в
замок купать свои жемчужины, неся в сумке бидон с морской
водой. Эти хождения взад и вперед длились целый месяц, а потом
местные жители заинтересовались, что бы это значило. Самые
любопытные стали выслеживать ненавистного Мюзардена, послали на
разведку мальчишек. Они шли буквально за ним по пятам, и
Ромуальд был вынужден отказаться от ежедневных прогулок в
замок, чтобы не раскрыли его секрет. Для полноты картины, Нини
Комбинас и Пьянити, не в силах перенести удар, нанесенный им в
Адене и по-прежнему жаждавиие крови, появились опять и жили в
гостинице "Модерн".
Надо было искать другое решение. Ромуальд, боясь
столкнуться нос к носу с "агентами по торговле недвижимостью",
опять затаился у своего кузена. Время шло, и жемчужины в
тайнике начинали портиться. Ни за что на свете Рустагиль не
хотел держать жемчужины у себя, боясь нового проникновения
взломщиков -- так, в конце концов, они доберутся и до его
лаборатории!
Однажды, в Амьено, куда перевели Ирен, выходя после
очередного свидания из тюрьм, Ромуальд заметил невысокого
человека, показавшегося ему с виду довольно порядочным,
покидавшего мужской блок с маленьким чемоданчиком в руках. Лицо
человека сразу понравилось Ромуальду, и он, без всяких
церемоний, пригласил его пропустить стаканчик в баре напротив.
Мульор (так звали этого мужчину) рассказал свою историю. Бывший
интендант, он совершил ряд мелких мошенничеств из любви к
женщине. Был приговорен к пяти годам и вот вышел на свободу,
без работы, с вечным клеймом статьи, висевшим над ним. У
Ромуальда не было времени кого-то искать, и он предложил
Мульеру интересную работу, немного необычную, конфиденциальную
и хорошо оплачиваемую. (Заплатить должен был, разумеется,
Тибо).
x x x
Нанятый Мульор отправлялся каждый день в замок для
орошения жемчужин. Он был предан и не задавал лишних вопросов,
до того дня, когда понял, что человек, его нанявший, имеет свой
интерес, и что жемчужины, которые он ежедневно купал, были
