о приключениях Робина Гуда. Он говорит, ей чуть ли уже не сто лет, этой
книге. А сами истории намного старей. Робин и Маленький Джон, ну и дру-
гие там, жили все время в лесу и помогали крестьянам, защищали их от ше-
рифа. В настоящем лесу! Вот здорово, а?
- И где же это происходило? спросил отец и прикинул, стоит ли съесть
еще чего-нибудь или лучше уж воздержаться.
- Да на Земле, конечно! - воскликнул удивленный вопросом Рауль. - И
где на Земле?
- Где? Хм... не знаю. На Земле, и все. Карел и Света молчали.
- Ну да, где-то там на Земле, где есть настоящий лес, - продолжал
Рауль. Он намного больше, чем парк, намно-о-го больше. Самое малень-
кое... в сто раз больше. И без второго уровня сверху.
Позднее, когда Рауль уже заснул, родители еще сидели в гостиной.
Света, быстро нажимая клавишу управления, проецировала на небольшой эк-
ран какую-то энциклопе-
дию, и после каждого нажима страница на экране сменялась следующей.
- Послушай, - обернулась она к мужу, - а ты не знаешь, что там за
история, с этим Робином Гудом?
Карел отложил в сторону теоретическое исследование о направленных
мутациях у кониферов. Со стола упала при этом другая книга; сервомат ак-
тивировался, поднял ее и вернулся на свое место в стенной нише.
- Представления не имею, - сказал Карел. - А в чем дело?
- Да нет, так, ничего, просто подумалось... - Она приостановилась,
размышляя, надо ли опять начинать все сначала. - Это было вроде того,
как недавно... ну ты ведь помнишь, когда малыш явился с тем стихотворе-
нием, о мигающих звездах... да ты знаешь, о чем я. Когда он спросил, как
это звезды могут мигать.
- Мне казалось, что я ему все объяснил, - чуть недовольно произнес
Карел.
Она опустила плечи и кивнула устало; она понимала, что нет, в сущ-
ности, никакого смысла опять ворошить прежнее.
- Да, - сказала она, - ты объяснил ему, что происходит с переменными
звездами: изменение блеска и тому подобное.
- Совершенно верно, - подтвердил он и хотел снова приняться за тет-
радь с заметками своего коллеги Гюнтера, без сомнения, прямо околдован-
ного этими кониферами, как видно, его давнишним хобби. "Наверное, уда-
лось бы провести по меньшей мере одну серию опытов с семенами и получен-
ными из них саженцами, - думал Карел. - Досадно, что нельзя высеять об-
лученный семенной материал в парке; времени хватило бы вполне... да нас
туда, конечно, и близко не подпустят, места-то ведь совсем нет. И что
только Гюнтер себе возмечтал..."
- Не надо было этого делать. Так не надо было, - не успокаивалась
Света.
- Да уж, не очень удачно вышло. Я и сам знаю, что в стихотворении
говорилось вовсе не о переменных, а о самых что ни на есть обыкновенных
звездах, и о рассеянии световых лучей в земной атмосфере я тоже сообра-
зил. После. Ну и что? Здесь одно объяснение стоит другого. Мальчуган ви-
дел звезды только на телеэкране, и там они не мигают. Но ты это знаешь,
в конце концов, не хуже меня. И я не понимаю, к чему весь этот сыр-бор.
- Дело не в этом одном объяснении. Но я не хочу, чтобы у мальчика
сложилось искаженное представление о Земле. Сегодня вот опять эта исто-
рия с лесом. "Настоящий лес", - сказал он. А ты понял, как он его себе
представляет? Вроде парка, только побольше. "В сто раз больше", - гово-
рит он, и для него это уже невообразимо много. А ведь ни один человек не
назовет лесом кучку деревьев, будь их хоть в тысячу раз больше, чем в
парке. Я имею в виду - если он знает, что такое настоящий лес.
- Вот именно, - сказал с ударением Карел. - Если он знает, что такое
настоящий лес. Рауль не знает, и что же? Не думаешь ли ты, будто чело-
век, не видевший леса, хуже того, который видел? Но ведь это абсурд! Да-
же и на Земле были времена, когда иные из горожан в глаза не видали ле-
са, ни разу в жизни не выбирались за пределы своих городков. Но мы уже
столько раз говорили о том, что нет никакого смысла цепляться за вещи,
которые теперь все равно далекое прошлое. И тем более это относится к
мальцу. Пойми же, вот этот вот корабль - его обычная среда, и нет ника-
ких причин для того, чтобы ему здесь было плохо. А часто ли, кстати ска-
зать, ты думаешь о Земле? Может, каждый день? Или каждый час? - Он гово-
рил негромко, но настойчиво, как и всегда, когда речь заходила об этой
стороне их жизни.
Света хотела что-то ответить, но передумала. В самом деле, не впер-
вые слышала она этот аргумент, да и Карел был прав: разлука с Землей не
отзывалась той болью, о какой она со страхом думала иногда вначале, в
первые годы полета. Воспоминания потихоньку бледнели, и заботы дня свя-
заны были с кораблем.
- И все-таки Земля наша родина, - сказала она, и ее "все-таки" было
ответом на его вопрос. - Я не хочу, чтобы наш сын считал своей родиной
корабль, всего лишь металлический осколок, не хочу, чтобы Земля и чело-
вече-
ство стали для него пустыми абстракциями! Не хо-чу! А человечество?
Знаешь ли ты, что для него такое - человечество? Это мы здесь, наши пол-
торы сотни экипажа. Конечно, ему известно и о тех, на Земле, но что с
того? Он не знает ни одного из них, для него они лишь имена. Будто все
они давным-давно умерли, будто их уже больше нет, не существует, а мо-
жет, и не было никогда. Им просто нет места в его мире.
- Верно, потому что его мир-этот корабль! Мы уже тысячу раз толкова-
ли об этом, и ничего нового все эти копания и разговоры не принесли. Да,
мир Раулянаш корабль. А чего ты, собственно, хочешь? Чтобы он рвался к
чему-то, возможно даже - тосковал и горевал о чем-то, что ему так или
иначе доведется увидеть не раньше, чем через энные десятки лет? Зачем?
Для чего? По временам я даже спрашиваю себя о том, не лучше ли было бы
вообще, если б он не натыкался беспрестанно на наши воспоминания о Зем-
ле? Так ему недалеко и до ощущения, будто его ограбили, обделили в
чем-то, и все только из-за того, что мы придаем этому обстоятельству не-
померно большое значение и без нужды лишний раз сосредоточиваем на нем
его внимание. Только понапрасну запутываем детей.
- Как хочешь, а мне от всего этого не по себе. Иногда... Что будет,
когда мы вернемся? Как ему найти себя и свое место на чужой для него
Земле, с которой он ничем не связан? Не останется ли тогда родиной для
него корабль? Понимаешь, я не хочу, чтобы он горевал тогда об утраченном
мире, в котором до неба можно добраться с помощью лестницы. Парк на пер-
вом уровне - пятнадцати метров высотой, в остальных уровнях не будет и
трех. Для нас корабль - всегда и только - средство передвижения, пользу-
ясь которым горстка людей отправилась в путь. Да, мы обвыклись и тут, и
все же для нас здесь не дом. А вот как насчет наших детей? Замечаешь ли
ты, как далека для них Земля? А корабль - не маловата ли чуточку такая
родина? И не маловат ли чуточку экипаж для человечества^
- А исследователи, которые шли на многолетнее заключение, чтобы про-
верить возможность работы в изоля-
ции? Подумала ли ты и о них? Таку Исихара четыре года прожил с семь-
ей на старой космической станции, без каких-либо контактов с другими
людьми, даже без радиосвязи. И там не было парка, не было бассейна, щед-
ро оснащенных лабораторий... Разве они жаловались? Не работали разве изо
всех сил? Или, может быть, в течение этих четырех лет худо воспитывались
дети? А они находились там всего только вчетвером! Но и для четверых там
не было по-настоящему достаточно места: ты прекрасно знаешь, что предс-
тавляла из себя старая космостанция. Да как же нам тут жаловаться?!
И это он также говорил не раз... Света знала, что он прав, но не ме-
нее хорошо знала она и то, что будет сомневаться в этом, опять и опять
сомневаться в этом. Карел продолжал:
- И для них это был действительно всего лишь эксперимент, им было
известно, что четырехлетнее добровольное заточение не имеет другого
смысла, кроме проверки собственной их реакции на него. У них не было це-
ли. - А у нас?
- Через пятнадцать лет мы достигнем планет альфы Центавра.
- Раулю к тому времени исполнится двадцать шесть, - тихо сказала
Света.
Второй уровень
Шел девятнадцатый год полета. Случившееся было столь экстраординар-
ным, что Астронавтический центр спешно командировал на станцию инспекто-
ра. Он прибыл с очередным рейсом ракеты обеспечения: высокого роста, с
темно-русыми волосами, сухощавый мужчина под пятьдесят, чье и без того
непримечательное лицо имело такое выражение, будто он вотвот задремлет.
Теперь он восседал в кабинете станционного психолога-среднего роста южа-
нина одного примерно возраста с инспектором, мускулистое тело которого
выказывало первые признаки тучности. Руководитель станции, сопровождав-
ший инспектора и представивший
ему психолога, успел уже скрыться из кабинета под предлогом неотлож-
ной работы, препоручив наиболее неприятную часть беседы своему подчинен-
ному.
- Отчет ваш я прочел, - веско заметил инспектор. - И все-таки я про-
сил бы вас еще раз вкратце описать ход событий. Надеюсь, это поможет нам
разобраться в случившемся и избежать в дальнейшем повторения подобных
ситуаций. Или нет, поступим иначе: я расскажу вам, что сумел уяснить из
вашего сообщения, а вы, коль скоро потребуется, дополните мое изложение.
Психолог согласно кивнул.
- Прекрасно, - продолжал инспектор. - Итак, Хвитби работал на стан-
ции с четвертого августа. Он выполнял свои обязанности к полному удов-
летворению начальства, не проявляя каких-либо признаков психической не-
устойчивости. Что подтверждалось и обычными периодическими обследования-
ми. А затем, двадцать третьего августа, произошел...
Тут психолог прервал его, отрицательно покачав головой, и сказал:
- Считаю необходимым указать на то, что здесь, на станции. Хвитби
подвергался лишь тесту Г-четыре, как это обыкновенно практикуется по
прибытии нового персонала.
- Насколько мне известно, Г-четыре-всего только соматический конт-
роль общего состояния? - удивился инспектор, и психолог отметил про се-
бя, что собеседник сказал "насколько мне известно". Сам инспектор, похо-
же, не был специалистом. Подобное случалось.
- Совершенно верно, - подтвердил он. - Так предусмотрено служебными
инструкциями, поскольку при перелете к станции могут возникнуть опреде-
ленные нарушения в физическом состоянии сотрудников, но крайней мере те-
оретически. Первый психический тест, как правило, Ь-семь либо Ь-одиннад-
цать-выполняется после четырехнедельного пребывания здесь. По данной
причине, - речь психолога зазвучала категоричнее, он говорил теперь чуть
медленней, хотя и не настолько, чтобы это обращало на себя внимание, -
по данной причине я и не мог обследовать Хвитби прежде, чем случился из-
вестный
инцидент. Сотрудники станции, все без исключения, проходят перед вы-
летом к нам фундаментальное обследование в Центре, так по крайней мере
значится в предписании. И если коллеги на Земле... Впрочем, я не хотел
бы строить необоснованных гипотез. До сих пор они направляли к нам от-
борные кадры.
Инспектор извлек из среднего кармана своей модной пуловеретки не-
большой блокнот и сделал в нем короткую запись, не слишком возбудившую
любопытство его собеседника. "Пожалуй, и в самом деле не из наших специ-
алистов, - думал психолог, - скорее какой-нибудь тип из администрации,
воспользовавшийся оказией, чтобы самолично отправиться в космос, этакий
несостоявшийся покоритель вселенной".
Получивший такую оценку инспектор снова захлопнул свой блокнотик и
продолжал рассказывать психологу о том, что сам узнал лишь из представ-
ленного им же отчета. Тот терпеливо слушал доклад, пока человек с Земли
не добрался наконец до финала.
- И потому для меня по-прежнему необъяснимо, как это Хвитби оказался
