ЭРИК СИМОН
Рассказы
ОММ
БЕСЕДЫ В ПУТИ
ЭРИК СИМОН
ОММ
Ах, будь у нас другие органы, которые творили бы к нашему благу дру-
гие чудеса, сколько всего могли бы мы еще открыть вокруг себя! Мопассан
135-й день. Какой лучезарный день! Этот континент расположен ближе к
полюсу, чем та часть двойной материковой массы по другую сторону моря,
где находятся мои сотоварищи, и здесь солнце этой планеты создает менее
плотную лучевую атмосферу; однако потоки частиц, сообщающие блеск карти-
не окружающего, теперь, пожалуй, даже чуть сильнее, чем раньше.
Водяное море я пересек на плавучем острове, принадлежащем жителям
этого мира. Они меня, конечно, не заметили, поскольку так же мало спо-
собны воспринимать нас, как и мы их; но с ними я мог преодолеть эту жид-
кую пустыню, где путнику не на чем удержаться. Теперь поездка моя бли-
зится к концу. Что-то ждет меня?
Искусственный остров продвигается по узкой полоске жидкости. Я ощу-
щаю, совсем слабо, доносящийся от далекого вещества призыв-чувство почти
как радость. Я следую ему; может быть, я у цели.
139-й день. Похоже, я нашел, что искал: среди многочисленных жителей
планеты одного из тех немногих, с которыми мы можем вступать в контакт.
Полон надежды на успех моей миссии.
Интересно, каким представляется этот мир тем, что населяют его? Тем,
которые, подобно их планете, состоят из мертвой, застывшей в веществен-
ной массе энергии, а не из живой, как мы? Конечно, все их чувства нап-
равлены на восприятие тяжелой массы, да сверх того еще, безусловно, -
нескольких грубейших форм энергии (таких, например, как определенные
части электромагнитной лучевой атмосферы, создаваемой их центральной
звездой). Некоторые из моих спутников утверждают, что лучевой фон, этот
заполняющий собою все слабоструктурированный, грубый энергетический по-
ток, едва замечаемый нами, несет здешним существам информацию, о которой
мы и не подозреваем, что именно благодаря ему и ориентируются они в сво-
ем царстве массы. А вот более тонкие, более высокоорганизованные энерге-
тические конфигурации, образующие нас и составляющие наш универсум, их
восприятию недоступны. И все же туземцы испытывают их воздействие, по-
добно тому как и мы зависим от скоплений массы, которые тоже ведь восп-
ринимаем лишь опосредованно.
Потому-то нам, с нашими чувствами, так редко удается перекинуть мост
к рожденным здесь носителям разума, чью деятельность мы путем сложных
экспериментов в конце концов обнаружили в существующей по собственным
законам системе на поверхности сей шаровидной планеты и которые, несом-
ненно, являются хозяевами этого мира. Присутствие очень немногих из них
способны мы, и то лишь смутно, ощутить, когда их мысли и чувства вызыва-
ют колебания в узоре живых энергий, и еще реже среди них такие, которым
и мы можем дать знать о себе. Да! Будь у нас другие органы, позволяющие
нам открывать иные чудеса, помимо тех вещей, которые мы способны воспри-
нимать вокруг себя!
143-й день. Никакого сомнения, одно из тех существ, что я ищу, нахо-
дится неподалеку! Я чувствую, оно здесь, более того - мне кажется, между
нами установилась связь, так как и это существо, похоже, начинает подоз-
ревать о моем присутствии: в его эмоциях уже содержится толика моих
чувств. Я различаю ответ, но в нем не слышно пока ничего, кроме неопре-
деленного "что-то происходит".
145-й день. Резонанс сохраняется, но остается попрежнему слабым, не-
отчетливым и совершенно пустым.
752-й день. Никакой перемены! Прочный контакт с туземным существом;
я могу теперь довольно точно определять его местонахождение и заметил
определенный ритм в функционировании его организма, находящийся в соот-
ветствии с вращением планеты. Но мне не удалось пока что-либо ему пере-
дать, и я не знаю даже, подозревает ли он смутно ощущающий, по-видимому,
мою близость, подозревает ли он хоть в какой-то мере, что я - живое су-
щество, мыслящая конфигурация, личность.
Во второй половине суток мой партнер перемещается на довольно значи-
тельные расстояния, и мне на первых порах нелегко было двигаться следом,
не теряя его, поскольку другие подобные ему существа, несмотря на то что
я воспринимаю их еще слабее, мешают все же контакту, особенно если их
собирается сразу много вместе и вызываемые ими модуляции энергетических
узоров в беспорядке захлестывают друг друга.
Но вечером, когда эта часть планеты погружается в тень, партнер вся-
кий раз возвращается к тому месту, где я впервые ощутил его, и тогда он
всю ночь, а часто и первую половину следующего дня, остается поблизости.
Удивительное дело: ночью, когда лучевая атмосфера редеет, так как плане-
та отгораживает собою Солнце, являющееся здесь главным источником излу-
чения, тогда вроде бы понижается и активность туземных существ. При этом
мы с несомненностью установили, что они в отличие от нас не черпают сво-
ей жизненной силы из лучевого потока, а значит, не в том и причина. Ско-
рее, этот относительный ночной покой наделенных интеллектом жителей пла-
неты - лишнее свидетельство того, что с солнечным излучением (либо с его
частью) они получают важнейшие чувственные впечатления, сообщающие им
представление об окружающей действительности.
С тех пор как я заметил эту закономерность в поведении партнера, я
большей частью уже не следую за ним
весь день, а поджидаю там, куда он возвращается по вечерам. Я не по-
жалел труда на наблюдения и на анализ тех слабых отражений в системе ко-
лебаний живой энергии, которые возникают под действием застывшей энер-
гии, и пришел к заключению, что место отдыха моего партнера представляет
собой искусственно созданную, остающуюся неизменной систему элементов,
сформированных из массы (в основном прямолинейной геометрии), и образует
своего рода вещественную оболочку с несколькими отделениями, не пропус-
кающую безразличное для меня излучение определенной части спектра. И он,
особенно во второй половине ночи, пребывает там в полной неподвижности,
а взаимный резонанс между нами тогда сильнее, чем в остальное время. При
моих попытках достигнуть его сознания он реагирует сначала вполне поло-
жительно, его эмоциональное излучение усиливается, и я убежден, что он
чувствует мое присутствие, замечает мои попытки войти с ним в контакт;
но прежде, чем я успеваю передать или воспринять какие-либо содержания
сознания, связь всякий раз обрывается, исчезает почти совершенно - тогда
мне даже едва удается установить хотя бы наличие партнера и его местона-
хождение в данный момент. Эти бесплодные усилия очень утомляют, тем бо-
лее что в тени планеты я получаю меньше энергии; меня хватает лишь на
один сеанс за ночь, после чего я без сил жду рассвета.
160-й день. Контакт улучшился, хотя, впрочем, и незначительно. Мне
впервые удалось дать знать о себе днем. Против установившегося обыкнове-
ния, я вновь последовал за ним, когда он покинул свое убежище. Его путь
пролегал среди крупных живых, но, несомненно, менее высокоорганизованных
вещественных образований. (До чего таки сильна привычка: я все снова го-
ворю о "вещественных образованиях", о "вещественных живых существах",
хотя это, собственно говоря, разумеется само собой - здесь все предметы,
все существа состоят из вещества, из мертвой массы, во всем несут на се-
бе ее печать и являются простым продолжением планетной материи.) Эти бо-
лее низкого порядка - кстати, неподвижные существа экранировали часть
солнечной радиации, не имеющую для меня какого-либо значения, но моего
партнера это, по-видимому, привело в состояние, в котором он оказался
примерно так же открыт воздействиям, как это бывало в часы его ночного
покоя. Я ощупью пробирался к его сознанию, и впервые у меня создалось
впечатление, будто он не просто смутно ощущает мое присутствие, а сам
ищет меня - не столько, впрочем, внутренним чувством, сколько своими ор-
ганами вещественно-материального восприятия. Во всяком случае, я чувс-
твовал, как он усиленно старается напасть на след источника воздействия;
при этом возрос и уровень его душевного волнения и на короткое время
контакт еще усилился... и внезапно оборвался. Может, оттого, что партнер
стал быстро перемещаться в пространстве. Когда мне снова удалось его ло-
кализовать, он уже миновал это скопление больших стационарных существ.
161-й день. Ночью, ободренный этим небольшим дневным успехом, затра-
тил особенно много усилий, пытаясь сообщить о себе, но тщетно. Я ужасно
измучен. Деньдругой покоя наверняка приведут меня в порядок.
164-й день. Я потерял его! Пока я отдыхал, позволив связи совсем
прерваться, он, должно быть, покинул эти места. Ни предыдущей, ни этой
ночью он не возвращался туда, где его всегда можно было застать. До сих
пор ищу его в близлежащих окрестностях, а найти не могу. Очевидно, он
удалился на значительное расстояние.
Если он так и не появится, не знаю, что мне делать. Возможно, при-
дется все начинать сначала, но не хочу пока терять надежды.
168-й день. Напрасно я надеялся: партнер не возвращается и нигде в
округе мне не удалось его разыскать. И все-таки не могу решиться поки-
нуть эту местность. Но столь же мало смысла и в простом ожидании. Предп-
ринимаю попытки с новым партнером, место ночного отдыха которого нахо-
дится в непосредственной близости от уже знакомого мне приюта, в одной
из примыкающих полых частей того же самого искусственного сооружения.
Хоть что-то; я по крайней мере способен ощущать его присутствие-чуточку
сильнее, чем просто вещественнотелесные безжизненные предметы, которые
почти совсем ускользают от нашего восприятия, лишь смутно угады-
ваются, пробуждая неуловимо легкий отголосок в узорном плетении
энергий; таким образом, новый партнер представляется мне пригодным для
установления контакта, и я надеюсь, что сумею и себя для него сделать
заметным. Пока что, правда, нет никакого резонанса, но ведь мы же с ним
только-только начинаем.
178-й день. Новый партнер проявляет меньше восприимчивости, чем
прежний. Его локализация мне удается, и думаю, он тоже в какой-то мере
замечает мое воздействие, но помимо этого я не продвинулся с ним ни на
шаг. Его энергетическое излучение остается слабым и глухим, он прос-
то-напросто не реагирует. Он тоже вступает ночью в фазу покоя, но она
начинается раньше и менее длительна, чем у моего прежнего партнера,
восприимчивость же его и в это время не выше, чем в остальные часы. Час-
то вечерами он даже впадает в странное состояние, в котором его психоэ-
нергетический потенциал вдруг нарастает, чтобы вскоре круто упасть, од-
нако, ниже нормального уровня; впрочем, его резонансная способность бло-
кирована в такие периоды с самого начала, и потому мне едва удается от-
личать его от иных, безжизненных формирований массы.
186-й день. Ничего не добился, просто-таки не в состоянии передать
новому партнеру хотя бы малейшую весть о себе. Но более подходящего я в
этих местах не нахожу, следовало бы поискать еще где-то. А надежда на
возвращение моего пропавшего партнера, хоть я и знаю, что она окажется,
по всей вероятности, ложной, удерживает меня пока что здесь.
Затем ли пускался я в это опасное путешествие через гибельное для
нас жидкостное море, угнетающее всякую сложную структуру живой энергии,
в итоге низводя ее до грубой энергии движения? До сих пор я добился не
большего, чем мои спутники, еще и теперь находящиеся по другую сторону
моря, там, где мы спустились на эту планету. И среди тамошних, наделен-
ных интеллектом вещественных созданий мы также отыскали нескольких, с
которыми удалось вступить в психический контакт. Но ни с одним из них мы
не сумели объясниться настолько внятно, чтобы оно уразумело, о чем идет
речь: о попытке
перекинуть мост между мыслящими существами, которые столь различны,
что обыкновенно даже не замечают друг друга, поскольку каждое живет в
своем собственном, невидимом для другого космосе: мы - в универсуме тон-
ких и сложно сотканных, сильных, но берущих свое начало в глубинной
структуре бытия живых энергетических узоров, они - в мире концентриро-
ванной, но по большей части до вещества конденсированной мертвой энер-
гии, в мире наверняка не менее многоликом, чем наш, но для которого сре-
ди всех текучих, подвижных энергий важны лишь их грубейшие формы, так
как лишь они в состоянии настолько сильно воздействовать на вещество,
чтобы это могло иметь значение для образованных из него живых созданий.
Ведь лишь то, что имеет жизненное значение для существа, доступно его
чувственному восприятию. Для нас же не только нелегко понять веществен-
ный мир и его законы, еще труднее - воздействовать на предметы этого ми-
ра. Само по себе это возможно, но лишь в ничтожной степени и при вели-
чайшем напряжении; наши попытки обратить на себя внимание туземцев путем
изменений в компоновке различных тел (например, развеществлением жидкос-
тей) остались такими же безрезультатными, как и попытки непосредственно-
го мыслительноэмоционального общения.
Вот и возникла рожденная мужеством отчаяния идея отправиться сюда, к
другому континенту, из одной лишь туманной надежды - а не окажутся ли
здешние существа способнее ощутить соприкосновение с чуждым, иного рода
мыслящим духом и постигнуть смысл происходящего? Там, за жидкостным мо-
рем, мысль эта казалась заманчивой, ведь прежде чем двинуться из мирово-
го пространства к поверхности планеты, мы, пользуясь управляемыми энер-
гетическими вихрями, усиливающими наше восприятие вещественных явлений,
установили в определенных образованиях на этом континенте более высокую,
безусловно искусственного характера упорядоченность вещества - факт,
указывавший, казалось, на то, что жители этой материковой массы более
радикально, чем другие, изменили среду своего обитания, и некоторые из
нас, в том числе и я, заключили на этом основании, что у здеш-
них существ должно быть больше знаний, а следовательно, и больше по-
нимания, чем у населяющих другие области планеты. Не должны ли они, в
таком случае, легче и быстрее сообразить, что происходит, ощутив наше,
мое присутствие?
И вот эта неудача, доказывающая всю несостоятельность наших спекуля-
ций. Или я что-то не так делаю? Может, мне следует действовать иначе? Но
как?
188-й день. Никакого прогресса. Я в отчаянии; достанет ли мне здесь,
вдали от моих соплеменников, сил на новую, третью попытку, да и найду ли
я еще одного подходящего партнера? Пока я такого не обнаружил; здешние
существа до того глухи и немы, что я и распознаю-то их с трудом среди
других образований из вещественной материи.
797-й день. Прежний партнер вернулся! Я заметил его только этой
ночью, хотя он, возможно, какое-то время уже находился здесь. Контакт
был менее интенсивным, чем в период до его исчезновения, но все же сразу
сильнее, чем когда-либо с тем вторым, на которого я впустую потратил
столько усилий. Несомненно, мне удастся быстро восстановить и закрепить
прежнюю связь. Но не следует слишком спешить. Теперь, с возвращением
первого, восприимчивого партнера, я снова уверен в успехе и в собствен-
ных силах.
792-й день. Мои надежды оправдываются. Потребовалась всего еще одна
ночь, чтобы укрепить связующую нас цепь взаимоощущения. Но форсировать
ментальный контакт, как это было в свое время, я не желаю. Вместо того
чтобы непосредственно обращаться к его сознанию, хочу испробовать
кое-что другое.
793-й день. Ничто еще не отнимало у меня стольких сил, как эта ночь,
но, думаю, игра стоила свеч.
Пока партнер отсутствовал, у меня было предостаточно досуга на изу-
чение сооружения из вещества, где он большей частью находится, и глав-
ное, того полого вместилища, в котором он проводит время своего ночного
отдыха. Расположение находящихся здесь предметов подвергается лишь нез-
начительным изменениям, и хотя мы плохо воспринимаем вещественные объек-
ты, я уже до-
статочно знаком с обстановкой, чтобы заметить даже ничтожные откло-
нения в распределении материи. Так, например, я знаю, что партнер мой по
вечерам обычно вбирает в себя воду, которую хранит в небольшом пустоте-
лом предмете. Этим существам, как мы установили раньше, необходима для
жизни вода, хотя ее большие скопления для них, видимо, так же опасны,
как и для нас.
Я принялся удалять жидкость из этого резервуарчика, высвобождая
энергию из мертвой вещественной формы и распределяя по более высоким
структурным уровням, на которых она обособлена как от конденсированных
до состояния массы, так и от грубых, аморфно и безучастно текущих энер-
гий этого мира. Такое превращение и само по себе дело довольно хлопот-
ное, но еще труднее было трансформировать частицы вещества именно одного
этого сорта, не преобразуя остальных и не вызывая их перемещения в
пространстве. Вопреки ожиданию это получилось хорошо и удалось опорож-
нить сосуд практически полностью.
Передохнув в течение некоторого времени, попробовал, как уже не раз,
установить связь с мыслительной системой партнера; результат не заставил
себя ждать, хотя и весьма скромный: он вышел из состояния покоя и заме-
тил, насколько я мог судить, наблюдая за движениями его вещественного
тела, исчезновение воды; за этим последовала бурная психическая реакция.
Обмена мыслительными образами или ощущениями нам в эту ночь больше уже
произвести не довелось, но я чувствовал необыкновенно долго удерживавше-
еся возбуждение партнера. Без сомнения, я на верном пути.
194-й день. Я справлюсь! Минувшей ночью я повторил эксперимент - и
опять добился той же реакции.
Но действительно ли именно трансформация воды так взбудоражила парт-
нера? Мое вмешательство? А что же тогда иное? Уверен - я достигну наме-
ченной цели! Что может мне помешать?
198-й день. Успехи просто поразительные. Двусторонний контакт, воз-
можно, уже установился, только я еще не научился им пользоваться. Вече-
ром 194-го дня партнер принес три сосуда на то
место, где обычно стоял один. Во всех была вода или похожая жид-
кость; полагаю, что сумел установить некое различие в содержимом разных
посудин, хотя и не смог определить его более точно, сами же сосуды отли-
чал друг от друга, поскольку все они имели разную форму. Так что до это-
го я верно истолковал волнение партнера: исчезновение жидкости из мира,
доступного чувственному восприятию этих существ, привлекло его внимание,
и теперь он явно пытался уловить в происходящем закономерность. Я опус-
тошил тот же сосуд, что и в предыдущие ночи, и принялся за один из двух
новых, но сил едва хватило на то, чтобы развеществить лишь малую часть
находившейся в нем жидкости. В следующую ночь партнер снова поставил те
же три сосуда, наполненных жидкостью, и я повторил всю процедуру с наи-
возможнейшей точностью.
В ночь со 196-го на 197-й день отсутствовали именно те два сосуда,
которые я, полностью либо частично, опорожнял. Это не могла быть случай-
ность: партнер распознал в исчезновении жидкости целенаправленное вмеша-
тельство чужого разума и реагировал столь же целенаправленно. Чтобы
сильнее подчеркнуть закономерность происходящего, я, как и перед тем, не
притронулся к содержимому этого единственного сосуда; помимо прочего, я
рад был отдохнуть от напряжения, связанного с трансформацией вещества. И
верно: этой ночью посудина, игнорированная мною, отсутствовала, а обе
другие были налицо. Да, партнер мой действует с явной и строгой логич-
ностью - в измененных условиях произведен контроль результатов предыду-
щей ночи; я вел себя столь же последовательно и опять удалил жидкость.
Передышка пошла мне на пользу - я смог полностью опорожнить оба сосуда.
Мы словно играем в одну и ту же игру, не уговорясь вначале о прави-
лах и лишь заключая о них по реакции другого. Похожие попытки уже предп-
ринимали мои сотоварищи на континенте за морем, ни разу не получив тако-
го разумного ответа, как я теперь. Впервые подтвердилось мое предположе-
ние о том, что здесь мы можем
встретить если не более тонкую восприимчивость, так хоть побольше
сообразительности.
С нетерпением ожидаю, какую комбинацию сосудов он предложит мне
завтра и не предпримет ли чего-нибудь еще. Что он уже не нащупывает мое
присутствие в неясном подозрении, а разумно осознал его, совершенно яс-
но, так как теперь и он ищет контакта со мной.
200-й день. В последние дни чувство реальности, как видно, изменило
мне. Я стал, как видно, игрушкой собственных чрезмерных упований, возом-
нив, что я уже у цели, и вовсе не думая о том, до чего нелегки контакты
столь несходных существ. И вот пришлось об этом вспомнить: все достигну-
тое пошло нежданно прахом - партнер вновь покинул эти края, пропал бесс-
ледно. Это исчезновение, заставшее меня врасплох, беспокоит меня, одна-
ко, меньше, чем в прошлый раз. Он вернется. Только когда?
208-й день. Все еще жду. И хотя уже десять дней, как он исчез, я
спокоен и не теряю надежды; прежние ошибки были мне уроком, и теперь я
не растрачиваю попусту времени в попытках найти других партнеров. Безус-
ловно, все не так просто, как мне казалось десять дней назад, однако я
твердо убежден, что теперь и он заинтересовался установлением контакта.
И может быть, это путешествие необходимо ему именно для подготовки ново-
го этапа общения... Но не будем теряться в догадках и предположениях,
для этого мне слишком мало известно о нем и ему подобных. А одни логи-
ческие умозаключения - слишком слабый инструмент в этом мире теней, ко-
торые слепы и глухи к вибрационным узорам энергетических сплетений, да
на беду и проницаемы почти что до невидимости.
Неподалеку отсюда есть скопление неподвижных искусственных сооруже-
ний, где находится значительное количество здешних разумных существ; по-
дальше, как мы установили с помощью наших энергетических вихрей из кос-
моса перед посадкой, расположены другие, еще более крупные сосредоточе-
ния такого рода. Это, повидимому, кристаллизационные центры цивилизации,
и я прикинул, не отправиться ли туда, но отказался от этой идеи: при
обоих видах контакта многочисленность существ скорее мешает, чем помога-
ет. Те незначительные
изменения, какие я могу вызвать в сфере вещественных предметов, там
было бы трудно заметить, а возможность непосредственного психического
взаимодействия полностью исключается из-за сильных интерференционных по-
мех. Окруженный столь многими индивидами, я был бы не в состоянии даже
отличить одного партнера от другого и следовать за ним.
Ничтожно мало шансов найти лучшего партнера, чем тот, чьего возвра-
щения я с оптимизмом ожидаю.
275-й день. Во время передышки, к которой меня вынуждает затянувшее-
ся отсутствие партнера, подробнее знакомлюсь со взаиморасположением на-
ходящихся здесь предметов, а иногда удается даже заметить других живущих
поблизости туземцев и понаблюдать за теми изменениями, которые они вызы-
вают в окружающей их вещественной среде. Упражняюсь в направленном воз-
действии на столь трудноуловимые для нас объекты.
218-й день. Как и ожидалось, мой партнер вернулся. Ничего пока де-
лать не буду - подожду, какие шаги предпримет он для возобновления кон-
такта; посмотрим, в каком направлении он захочет его развить. Обмен зна-
ками с помощью сосудов он, по-видимому, считает законченным: этой ночью
рядом с местом его отдыха находился лишь один из резервуаров, который и
всегда был там. Я ничего не стал в нем изменять.
227-й день. Никаких новостей. Либо он ничего не предпринимал, либо
это ускользнуло от меня. Провожу время в напряженном внимании и ожида-
нии.
222-й день. По-прежнему ничего. Вот только почему? Что бы я ни сде-
лал, все может обернуться ошибкой. О, если б понять, чего ждет он, каков
должен быть мой следующий правильный шаг!
Не хочу форсировать контакт, пока он сам ничего не предпринимает.
Однако собираюсь дать о себе знать и попробовать нечто новое. Я обнару-
жил скопление сосудов, какие по ночам, наполненные жидкостью, стоят поб-
лизости от партнера, но все они пусты. Изменил в некоторых из них расп-
ределение частиц массы, не переводя вещество в иные формы существования.
Пусть это будет просто знак моего присутствия.
226-й день. Не сумев до сих пор установить каких-либо действий или
реакции со стороны партнера, снова принял на себя инициативу и дал ему
возможность меня заметить. Последовал за ним днем, когда он двинулся че-
рез большую группу вещественных, неподвижных, но структурированных и
вроде бы в какой-то мере живых образований. Прямо перед ним я сначала, с
большим трудом, пошевелил одну из частей такого низшего живого существа,
а затем устранил ее связь с остальным образованием и, наконец, - что да-
лось легче, поскольку у меня уже есть в этом практика, - трансформировал
отделенную частицу, то есть сделал ее невидимой для партнера. Он снова
ответил бурным эмоциональным порывом, а значит, не только обратил внима-
ние на мои действия, но и постиг их значение. Чтобы исключить всякие
сомнения, я ночью снова удалил жидкость из сосуда. Это должно было про-
яснить для него положение дел: я подавал ему знак, что все еще нахожусь
здесь и стремлюсь к общению. Подожду теперь, к какому виду связи он по-
даст сигнал. Одновременно пытаюсь передать ему ощущение, говорящее о
том, что мне нужны его непосредственная близость и внимание; хочу, одна-
ко, остановиться на этом общем настроении и пока что не добиваться уста-
новления тесной двусторонней психической связи. Слышит ли он мой зов, я,
впрочем, не знаю.
228-й день. До сих пор напрасные ожидания. Не хочу ничего торопить -
лишь продолжать наблюдения, быть наготове и открытым для всякого ощуще-
ния. Это не может уже затянуться надолго.
229-й день. Ничего; что-то будет завтра?
230-й день. По-прежнему ничего. Но у меня такое ощущение, будто меж-
ду мной и партнером протянулась с недавней поры ниточка духовной связи,
хоть я и не передаю каких-либо конкретных мыслей и чувств - лишь желание
близости и общения. И похоже, мое желание находит отклик. Но почему тог-
да он ничего не предпринимает? Подожду.
232-й день. Резонанс нарастает. Я чувствую это, но не могу понять,
поскольку партнер остаются в то же время абсолютно пассивным; кажется,
что-то мешает ему, только что?
233-й день. Я обеспокоен. Со мною творятся необычайные вещи. Резо-
нанс усилился настолько, что я испытываю чувство, которое не может быть
моим собственным, - апатию. Или это все же я сам-тот, от кого исходит
эта волна инертной безучастности, а я просто не сознаю этого? Разве не
медлил я все эти дни, выжидая действий партнера, предпринимавшего столь
же мало?
Но это еще не самое странное. Именно в то мгновение, когда мне стало
ясно, как мы в бездеятельности взаимно блокируем друг друга и что нужно
что-то предпринять, чтобы сдвинуться с мертвой точки, настроение партне-
ра изменилось, он покинул сооружение с полыми отделениями, в котором
пребывал уже несколько дней, и двинулся прочь. И я последовал за ним,
будто понуждаемый чемто! Он отправился к скоплению неподвижно-живых об-
разований, туда, где десятью днями раньше я привлек его внимание, и на
свой манер почти в точности повторил мои тогдашние действия: он отделил
часть от одного из образований, переместил ее и втянул в себя. Это он
многократно проделал со все новыми частями. Для меня они, естественно,
оставались так же хорошо - или так же плохо - видимы, как и прежде, пос-
кольку вещество для нас почти совершенно прозрачно, но с точки зрения
существа, которое само состоит из массы-материи, процесс должен был выг-
лядеть так, будто мой партнер заставил частицу исчезнуть, наподобие того
как и я заставил исчезнуть одну (хотя, впрочем, и от другого, более
крупного рода, образования).
Что это? Тот следующий шаг, на который я так надеялся? И неужели это
я вызвал его - одной неясной мыслью о том, что должно же ведь что-то
произойти? Ведь я и сам не ожидал того, что сделал мой партнер, да и не
думал совершенно о своих несколько дней назад произведенных действиях,
свидетелем эквивалента которых я теперь был. Почему это произошло, имен-
но когда я подумал: "что-то должно произойти"? И почему именно так? Была
ли моя мысль, подуманная без какого-либо специального намерения, причи-
ной этих действий? Или что же, партнер внушил мне эту мысль? Причем и
связь-то между нами была такой слабой и неопределенной!
234-й день. Когда я в свое время изо всех сил старался передать
партнеру представления, чувства, образы, мысли, лишь крошечные доли все-
го этого достигали цели, а обратная связь была столь слаба, что я и не
знал даже, что именно доходило до адресата и как воспринималось им. И
вот теперь этот мощный резонанс без усилий с моей стороны - исходит ли
он от партнера? Может быть, мой разум научился принимать слабые рассеян-
ные сигналы, посылаемые партнером, упорядочивать их и обрабатывать без
участия сознательной воли - так же, как органы чувств передают сведения
об окружающем мире, а мне нет надобности направлять их функции?
Но как-то не вяжется это с апатией, которую я вроде бы ощущаю в нем.
И если странный вчерашний случай был результатом возникшего между нами
резонанса, то кто тогда кем управлял?
Или же случилось, развилось нечто, чего не желал ни один из нас, -
резонанс как таковой, проявляющий волю, оформившийся в своего рода еди-
ное сознание, в котором, сами того не ведая, присутствуют личности нас
обоих? Может ли сумма чего-либо делать такие вещи, о которых отдельные
составляющие ничего не подозревают? Разумеется, так функционирует всякое
сознание, но чтобы две столь различные, самодостаточные части могли об-
разовать целое... Тогда, выходит, контакт наш значительно теснее и прод-
винулся дальше, чем я когда-либо отваживался надеяться, - но что пользы
в том, если я не могу ни управлять им, ни даже осмыслить его, а попросту
схожу на нет, теряюсь, растворяюсь в нем?
Мне следует быть очень осторожным; не стану пока ничего предприни-
мать для целенаправленного продолжения связи, скорее даже, прерву ее в
сомнительном случае.
236-й день. Вчера настолько расслабил связь, что в результате она
пресеклась. Я обнаружил это лишь некоторое время спустя и испугался, но
тут услышал издалека нечто вроде зова, которому и последовал, - будто
партнер все это время непрерывно и интенсивно думал обо мне. Так я и на-
шел его снова, и он вернулся со мной к тому месту, где мы обычно нахо-
димся.
Ожидание явно не помогает продвинуться вперед или же, точнее, ведет
меж двумя безднами, одна из которых - то удивительное слияние, где я
растворяюсь и перестаю быть хозяином своих действий, в то время как дру-
гая - полная утрата контакта. Это, может быть, и регресс, но минувшей
ночью я вернулся к испытанному методу, с помощью которого мне удается
привлечь к себе внимание и, надеюсь, объясниться тоже: с большим трудом
привел в движение различные вещественные объекты поблизости от партнера.
Он наверняка заметил это, но никакой специфической реакции не проявил...
Или его реакция от меня ускользнула.
Я теперь очень утомлен. Придется, по-видимому, снова некоторое время
побыть пассивным, хочу я того или нет.
238-й день. От действий воздерживаюсь, тем не менее резонанс с парт-
нером все еще очень силен, и боюсь, что я уже не в связи с ним, а нак-
репко привязан к нему. Стоит мне только настроиться на него, и я тотчас
чувствую обратную связь, прямо-таки ощущаю, как он замечает мое присутс-
твие и как это занимает его мысли, а я - словно бы воспринимаю через не-
го образы, идущие из его мира, чуждого и схематичного для меня: не ясные
понятия, не отчетливые картины, а размытые впечатления и ощущения, гово-
рящие мне о мощных, увлекающих за собой различные предметы потоках лег-
ких частиц вещества, об удивительном и чудесном переплетении многообраз-
ных жизней на этой планете, которые все друг друга воспринимают, все
воздействуют друг на друга... и узор колебаний, глухой и плотный, как
все в этом мире... мне кажется, он передает мне свое имя... еще силь-
нее... Омм... я понял... Омм... это он, Омм, господин этого мира, в ко-
тором я того и гляди потеряюсь... Он, Омм, совершеннее, его природа бо-
лее приспособлена к здешней жизни, чем наша. Мы чужие на этой планете.
Столь чужие, что проходим сквозь некоторые формирования вещества, как
сквозь пустое пространство, но все же не свободны от его воздействия,
ведь это, в конце концов, все та же энергия, которая - живая, тонкая и
хрупкая - составляет наш универсум и одновременно-мертвая, застывшая,
свернувшаяся до массы - универсум этих существ.
Я пытаюсь передать ему мой образ: как мы движемся сквозь вибрирующие
пространства, в тончайшей паутине колебаний, которые исходят от звезд,
преломляются у планет и собираются в нас, в Орльхах, - бесконечные, яс-
ные, невесомые... и волны живых энергий обнимают нас, питают нас и несут
нас дальше...
Но переданное расплывается, образ, отраженный в сознании партнера,
становится грубым, нечетким и так возвращается ко мне, чуждый, пугающий.
Что происходит со мной?
239-й день. Что со мной? До сих пор мне стоило величайшего напряже-
ния хотя бы просто заметить окружающее меня вещество и грубые формы
энергии, ну а теперь со мной случилось невероятное: моя колебательная
структура оказалась в интерференции с системой слабых искусственных ис-
точников света, явно принадлежащих партнеру. Это произошло без всякого
моего участия, я не видел этого тусклого света, но я ощущал его, чувс-
твовал, как он вливался в меня и рассеивался, пока не прошел наконец
насквозь. И казалось, я не был больше собою самим, Орльхом, я будто сос-
кользнул в тяжелый мир Оммов, лишь на мгновенье... но ужас остался во
мне, я все еще дрожу от испуга...
240-й день. Грозный феномен не повторялся, и я начинаю сомневаться,
разыгралось ли все на самом деле, поскольку такое взаимодействие между
нами и вещественным миром, по сути дела, невозможно. Не было ли то осо-
бенно сильное эхо, вызванное во мне каким-то из душевных движений парт-
нера? Общение наше не подвигается. Или же не так, как мне представля-
лось, хотя связь и прочна. Все сильнее передается мне желание партнера,
чтобы я находился вблизи от него, в его жилище. Или и это иллюзия, заб-
луждение? Но ведь не моя же собственная воля приковывает меня к этому
месту - сильнее, чем это могло бы вызываться исследовательским интере-
сом?
Вот уже более ста дней я здесь, и уже 240 - на этой планете. Слишком
далеко я прошел по этому пути, чтобы решиться теперь повернуть назад.
Куда-то он меня приведет?
260-й день. ...В городе Оммов.
Дело сделано... сделано... но то ли это, к чему я стремился? Я пот-
рясен пережитым до глубины души.
Минувшей ночью контакт совершился, и не косвенный, с помощью трудно-
толкуемых знаков, а в форме непосредственного обмена между моим сознани-
ем и сознанием Оммов. Моя личность сплавилась с их личностями, я воспри-
нимал мир - их мир компактной материи - их органами, думал их мыслями,
чувствовал их чувствами и понимал их. Но если б я мог забыть!
Мой прежний партнер исчез. И я опять господин над самим собою, над
своей волей - но не над своими решениями. В последние дни мы оставались
по-прежнему тесно связаны, не продвигаясь вперед ни на шаг, но я чувс-
твовал, как партнер старается усилить контакт, и следовал его желаниям,
неясно, но настойчиво передававшимся мне, и прежде всего - чтобы я оста-
вался в его доме, поблизости от него самого. Если бы я даже и захотел,
мне было бы трудно освободиться от влияния его воли. И вот теперь он до-
бился полного контакта... но сам не участвует в нем. О, если бы это не
зашло так далеко!
Вчера вечером я ощутил особенно сильное возбуждение, даже радость
Омма, но потом я увидел, как он покидает помещение, и растерялся... Я
хотел последовать за ним, но все его существо, все мысли и чувства, ис-
ходившие от него и передававшиеся мне, заклинали меня остаться. И я ос-
тался.
Он был еще недалеко, когда я приметил легкое изменение в энергети-
ческом фоне окружающего пространства. Энергетический поток нарастал, с
ним - температура, и вскоре среди грубых форм энергии появились изящнее
структурированные, с более высокой частотой колебаний. Причиной была не-
кая реакция между частицами вещества, быстро охватившая весь дом, а я
находился в центре происходящего. И тут повторился кошмар, пережитый
двадцатью днями раньше, который я почти уже считал за обман чувств:
внешние вибрационные узоры напластовались на мои собственные, и я восп-
ринимал их не органами, а всеми фибрами моего существа, как воспринимаем
мы, пролетая вблизи, излучение звезд, хотя и слабее. Снова я чувствовал
нечто, бывшее не от моего универсума, а от мира Оммов, и это ощущение
сковало, парализовало меня, я был в его власти, не в силах избавиться от
него. Быть может, при некоторой концентрации мне это и удалось бы, но к
моему страху перед незнакомым феноменом примешивалась надежда, даже уве-
ренность, что все это часть плана партнера, и я не сомневался, что его
осуществление приведет к цели - к прямому и отчетливому контакту наших
сознаний. Итак, я медлил. И это случилось...
Разом оборвалась связь с партнером, вытесненная потоком эмоций, ко-
торые шли ко мне от других Оммов, находившихся поблизости, в пределах
энергетической активизации - в доме. Было ли дело в том жутковатом резо-
нансе с окружавшей меня энергетической тканью, или в душевном созвучии,
порожденном длительной взаимной психической связью между мной и партне-
ром, или же в чрезвычайной интенсивности, какой достиг в тот момент по-
ток эмоций Оммов, но я тотчас оказался в непосредственном контакте с ни-
ми, до которых мне прежде не было никакого дела, которых я видеть не ви-
дел и слышать не слышал, - я заметил одновременно их всех. Я ощутил му-
чительную боль, пронзительный ужас, безысходное отчаяние - их боль, их
ужас, их отчаяние; я разделял с ними их чудовищное возбуждение, их
страх, их мысли; уже и моими были резкие, грубые, одномерные восприятия
их органов чувств, смятение и растерянность, с которыми они пытались ос-
мыслить свое положение, их бессилие, когда они осознали его, те воспоми-
нания, что вспыхивали в них и тотчас гасли снова... как и надежда найти
какой-то выход - вспыхивала и гасла.
Все это неуправляемым потоком хлынуло в меня, а так как я был при-
частен к ощущениям, мыслям и чувствам Оммов, то знал я и то, что все это
означает: опасность, смертельную опасность, и наконец - непреложность
подступающей смерти: для них, не для меня. Но ужасней всего, что в те
мгновения и они знали о моем присутствии, угадывали, ощущали некое чуж-
дое существо и что они молили меня смилостивиться над ними, помочь,
спасти; они взывали ко мне - ко мне, который не в силах был ничего сде-
лать, не мог даже ответить. Потому что мой ответ был бы не чем иным, как
подтверждением моей чужеродности и моего - их бессилия, отражением их
собственной муки, которое только усилило бы их страдания... отражением,
если не жестокой издевкой...
Так погибли они, и то же самое высвобождение концентрированной теп-
лоты, которое соединило мой и их разум, положило конец их существованию.
Конец в мире вещества, в мире свернувшихся энергий. Потому что, когда я
почувствовал, как угасают источники излучения и их колебания отделяются
от моих, как я вновь освобождаюсь от пут, привязавших меня к этому миру
вещества, я обнаружил, что голоса Оммов не теснят меня больше извне, что
вокруг - ничего, кроме тишины, тишины и пустоты, а я все слышал их воп-
ли, ощущал их агонию; я все еще чувствовал их, и теперь еще чувствую -
каждое отдельное мгновение. Потому что они отпечатлелись во мне, в тот
миг соединения стали частью меня самого, нерасторжимо соединенные с моею
собственной структурой, неизгладимо. И вот я все еще чувствую их муку,
ставшую моей, их отчаяние, слышу крик Оммов, я слышу, как вы просите ме-
ня о пощаде, о спасении, как проклинаете меня, меня, который не в силах
вам помочь, который пойман так же, как вы, и в себе самом носит свою
тюрьму - вас, каждый день, каждый час, каждую минуту умирающих во мне.
И нам остается единственная надежда: разыскать его, такого же, как
вы, Омма, избранного мною в партнеры и столь жестоким образом исполнив-
шего мое желание понять и воспринять этот мир и его хозяев Оммов. Ведь,
воистину, не я - он чудовище: он сделал это, и он должен быть в состоя-
нии освободить нас, меня от вас и вас из меня. Я должен снова найти его,
и мы будем просить, будем настаивать, мы заставим его освободить нас.
Только он может это, а если не он... то... но тогда... тогда мы должны,
пока не придет мой час, умирать и умирать без конца...
Быть может, одно лишь время властно над Существом Невидимым и Гроз-
ным. К чему же эта прозрачная оболочка, эта непознаваемая оболочка, эта
оболочка Духа, если и ей суждено бояться болезнен, ран, немощи, преждев-
ременного разрушения?
...После человека-Орля! После того, кто может умереть от любой слу-
чайности каждый день, каждый час, каждую минуту, пришел тот, кто может
умереть только в свой день, в свой час, в свою минуту, лишь достигнув
предела своего бытия! *
* Фрагменты из новеллы Ги де Мопассана "Орля" цитируются по изданию: Ги
де-Мопассан. Полное собрание сочинений в 12 тт. М.: Правда, 1958, т.б.
ЭРИК СИМОН
БЕСЕДЫ В ПУТИ
Первый уровень
Космический корабль назывался "Звездолет первый", поскольку впервые
люди отважились покинуть свою только еще частично освоенную и тем не ме-
нее уже становящуюся тесной для них Солнечную систему, вознамерясь пере-
сечь бездну, разделяющую Солнце и альфу Центавра. Лишь немногим из них,
из тех ста четырнадцати, что стартовали с Земли, предстояло дожить до
возвращения. Свету нашего Солнца требуется около четырех с половиной
лет, чтобы достигнуть Проксимы, а пока тот же путь проделает с неимовер-
ной быстротой летящий "Звездолет первый", на его борту пройдет тридцать
четыре года.
Однажды, на девятнадцатом году полета, одиннадцатилетний Рауль вер-
нулся домой лишь поздно под вечер, взволнованный и счастливый, с растре-
панными волосами и не слишком-то чистый. Что ж, в этом не было, пожалуй,
ничего необычного. И все-таки мама придала своему лицу как можно более
строгое выражение, хотя еще большой вопрос, удалось ли ей это достаточно
убедительно.
- Поздненько же ты, однако, - сказала она требовавшим объяснений то-
ном и на несколько мгновений прервала свои манипуляции на домашнем ком-
мутаторе связи, с которого можно было позвонить знакомым, передать уп-
равляющую команду на их квартирный серворобот или затребовать дополни-
тельные роботы со станции бытового обслуживания, а также воспользоваться
компьютерами исследовательских подразделений и главной электронной па-
мятью космолета либо просто заказать на кухне ужин. Последнее-то как раз
и думала сделать Света.
- А мы были внизу, в парке, - сообщил Рауль, так, словно все было в
полном порядке.
- С самого обеда? - поразилась мама. - И чем же это столь важным ты
там занимался?
- Ох, да ничего такого особенного... В футбол играли, вот и все. На
спортплощадке. С Мишей и с остальными.
- Прямо во всем этом, - ужаснулась Света. Для сервоматов, разумеет-
ся, не составляло труда привести выпачканную одежду в надлежащий вид,
причем быстро и основательно. Но подобное, в конце концов, никуда не го-
дилось: то, что мальчик, если потребуется, может всякий день получать
новые вещи, - дело одно, и совершенно другое - никчемное расточительст-
во. Ведь должны же где-то экономия и дисциплина начинаться, и мама Рауля
полагала, что начинаться им следует именно в этом пункте. Пареньку уже
ясно было, что головомойки не избежать, однако появление отца прервало
на время Светины педагогические усилия.
- Привет, - сказал Карел, вернувшийся после работы в одной из бота-
нических лабораторий, о чем ясно говорил его желтый халат, который он не
успел еще снять. - Вет-вет! - откликнулся сын.
- Ну, как прошел день? - поинтересовался Карел, ни к кому конкретно
не обращаясь.
- Можно и не спрашивать. Света кивнула в сторону Рауля. - Так выгля-
дят герои, возвращающиеся после футбола домой.
- Хм... - неопределенно отозвался Карел и прошел в соседнюю комнату.
- И кто же выиграл? - спросил он через незакрытую дверь. - Да мы, конеч-
но! - бодро объявил Рауль. - Что значит - конечно? изображая удивление,
потребовал объяснений отец. - Вы что же, такие непобедимые?
- В любом случае ты мог бы все-таки и умыться, - вставила Света, по-
нятным образом имея в виду Рауля.
- Само собой, - ответил мальчик, и не определить было, высокая ли
это самооценка футболиста или выражение согласия по части проблем гигие-
ны. Вполне возможно, и то и другое, поскольку он тут же вышел из кварти-
ры и зашагал в направлении умывальных помещений четвертого уровня.
Когда он шел назад, навстречу ему в слабоосвещенном главном переходе
попался их домашний сервомат. Приземистый, снабженный колесами и манипу-
ляторами бытовой робот направлялся, видимо, за готовым ужином. Личный
состав "Звездолета первого" жил в соответствии с оказавшимся оптимальным
28-часовым суточным циклом, при котором 20 часов составляли "день", а 8-
принадлежали "ночи". На время этих восьми часов освещение в первом и
втором уровнях, то есть в обоих внешних этажах имевшего цилиндрическую
форму корабля, приглушалось - в тех этажах, где находились парк, спор-
тивная площадка, плавательный бассейн, театр и другие центры обществен-
ной жизни. Да и помещавшиеся над ними, дальше от периферии, в глубине
расположенные уровни 3-й и 4-й, жилые этажи, в ночное время также затем-
нялись, по крайней мере главные переходы, ведшие к отдельным квартирам.
Здесь освещение включалось посегментно, когда по коридорам проходил че-
ловек. Впрочем, срабатывать эту механику заставляли и сервоматы, и те-
перь навстречу сопровождавшей мальчика на обратном пути в квартиру све-
товой волне катилась вместе с сервоматом другая волна приглушенного све-
та. Робот посторонился, пропуская человека, когда они повстречались на
одной стороне коридора, и обе движущиеся капсулы света, слившись на нес-
колько мгновений в одну, снова разделились и побежали прочь друг от дру-
га.
- А с кем вы, собственно, сражались? - поинтересовался Карел, когда
они втроем сидели за ужином. - С девчонками, - ответил Рауль. - Хм... -
пробормотал отец. - И как же вы сыграли? - Пять четыре.
- Так это же почти вничью... - с сомнением оценил Карел.
- Да, но нас-то ведь было меньше! Бен, Эдди, Юань, Миша, Джон, Герт
и я против девяти девчонок!
- Что за Джон? - удивленно вмешалась в разговор Света. Не то чтобы
она особенно увлекалась футболом, но одно ей было известно точно: ника-
кого Джона на борту нет.
- Да Юс, - с готовностью пояснил Рауль. - Ты имеешь в виду Юсуфа?
догадался Карел. С какой стати вы его Джоном величаете?
- Да потому, что он такой здоровенный. Как Маленький Джон.
- А это еще кто такой? - изумилась мать Рауля. - Ну, тот самый Ма-
ленький Джон, который воевал вместе с Робином Гудом против шерифа из
Ноттингема. У Вена есть такая старинная книга, в которой рассказывается
о приключениях Робина Гуда. Он говорит, ей чуть ли уже не сто лет, этой
книге. А сами истории намного старей. Робин и Маленький Джон, ну и дру-
гие там, жили все время в лесу и помогали крестьянам, защищали их от ше-
рифа. В настоящем лесу! Вот здорово, а?
- И где же это происходило? спросил отец и прикинул, стоит ли съесть
еще чего-нибудь или лучше уж воздержаться.
- Да на Земле, конечно! - воскликнул удивленный вопросом Рауль. - И
где на Земле?
- Где? Хм... не знаю. На Земле, и все. Карел и Света молчали.
- Ну да, где-то там на Земле, где есть настоящий лес, - продолжал
Рауль. Он намного больше, чем парк, намно-о-го больше. Самое малень-
кое... в сто раз больше. И без второго уровня сверху.
Позднее, когда Рауль уже заснул, родители еще сидели в гостиной.
Света, быстро нажимая клавишу управления, проецировала на небольшой эк-
ран какую-то энциклопе-
дию, и после каждого нажима страница на экране сменялась следующей.
- Послушай, - обернулась она к мужу, - а ты не знаешь, что там за
история, с этим Робином Гудом?
Карел отложил в сторону теоретическое исследование о направленных
мутациях у кониферов. Со стола упала при этом другая книга; сервомат ак-
тивировался, поднял ее и вернулся на свое место в стенной нише.
- Представления не имею, - сказал Карел. - А в чем дело?
- Да нет, так, ничего, просто подумалось... - Она приостановилась,
размышляя, надо ли опять начинать все сначала. - Это было вроде того,
как недавно... ну ты ведь помнишь, когда малыш явился с тем стихотворе-
нием, о мигающих звездах... да ты знаешь, о чем я. Когда он спросил, как
это звезды могут мигать.
- Мне казалось, что я ему все объяснил, - чуть недовольно произнес
Карел.
Она опустила плечи и кивнула устало; она понимала, что нет, в сущ-
ности, никакого смысла опять ворошить прежнее.
- Да, - сказала она, - ты объяснил ему, что происходит с переменными
звездами: изменение блеска и тому подобное.
- Совершенно верно, - подтвердил он и хотел снова приняться за тет-
радь с заметками своего коллеги Гюнтера, без сомнения, прямо околдован-
ного этими кониферами, как видно, его давнишним хобби. "Наверное, уда-
лось бы провести по меньшей мере одну серию опытов с семенами и получен-
ными из них саженцами, - думал Карел. - Досадно, что нельзя высеять об-
лученный семенной материал в парке; времени хватило бы вполне... да нас
туда, конечно, и близко не подпустят, места-то ведь совсем нет. И что
только Гюнтер себе возмечтал..."
- Не надо было этого делать. Так не надо было, - не успокаивалась
Света.
- Да уж, не очень удачно вышло. Я и сам знаю, что в стихотворении
говорилось вовсе не о переменных, а о самых что ни на есть обыкновенных
звездах, и о рассеянии световых лучей в земной атмосфере я тоже сообра-
зил. После. Ну и что? Здесь одно объяснение стоит другого. Мальчуган ви-
дел звезды только на телеэкране, и там они не мигают. Но ты это знаешь,
в конце концов, не хуже меня. И я не понимаю, к чему весь этот сыр-бор.
- Дело не в этом одном объяснении. Но я не хочу, чтобы у мальчика
сложилось искаженное представление о Земле. Сегодня вот опять эта исто-
рия с лесом. "Настоящий лес", - сказал он. А ты понял, как он его себе
представляет? Вроде парка, только побольше. "В сто раз больше", - гово-
рит он, и для него это уже невообразимо много. А ведь ни один человек не
назовет лесом кучку деревьев, будь их хоть в тысячу раз больше, чем в
парке. Я имею в виду - если он знает, что такое настоящий лес.
- Вот именно, - сказал с ударением Карел. - Если он знает, что такое
настоящий лес. Рауль не знает, и что же? Не думаешь ли ты, будто чело-
век, не видевший леса, хуже того, который видел? Но ведь это абсурд! Да-
же и на Земле были времена, когда иные из горожан в глаза не видали ле-
са, ни разу в жизни не выбирались за пределы своих городков. Но мы уже
столько раз говорили о том, что нет никакого смысла цепляться за вещи,
которые теперь все равно далекое прошлое. И тем более это относится к
мальцу. Пойми же, вот этот вот корабль - его обычная среда, и нет ника-
ких причин для того, чтобы ему здесь было плохо. А часто ли, кстати ска-
зать, ты думаешь о Земле? Может, каждый день? Или каждый час? - Он гово-
рил негромко, но настойчиво, как и всегда, когда речь заходила об этой
стороне их жизни.
Света хотела что-то ответить, но передумала. В самом деле, не впер-
вые слышала она этот аргумент, да и Карел был прав: разлука с Землей не
отзывалась той болью, о какой она со страхом думала иногда вначале, в
первые годы полета. Воспоминания потихоньку бледнели, и заботы дня свя-
заны были с кораблем.
- И все-таки Земля наша родина, - сказала она, и ее "все-таки" было
ответом на его вопрос. - Я не хочу, чтобы наш сын считал своей родиной
корабль, всего лишь металлический осколок, не хочу, чтобы Земля и чело-
вече-
ство стали для него пустыми абстракциями! Не хо-чу! А человечество?
Знаешь ли ты, что для него такое - человечество? Это мы здесь, наши пол-
торы сотни экипажа. Конечно, ему известно и о тех, на Земле, но что с
того? Он не знает ни одного из них, для него они лишь имена. Будто все
они давным-давно умерли, будто их уже больше нет, не существует, а мо-
жет, и не было никогда. Им просто нет места в его мире.
- Верно, потому что его мир-этот корабль! Мы уже тысячу раз толкова-
ли об этом, и ничего нового все эти копания и разговоры не принесли. Да,
мир Раулянаш корабль. А чего ты, собственно, хочешь? Чтобы он рвался к
чему-то, возможно даже - тосковал и горевал о чем-то, что ему так или
иначе доведется увидеть не раньше, чем через энные десятки лет? Зачем?
Для чего? По временам я даже спрашиваю себя о том, не лучше ли было бы
вообще, если б он не натыкался беспрестанно на наши воспоминания о Зем-
ле? Так ему недалеко и до ощущения, будто его ограбили, обделили в
чем-то, и все только из-за того, что мы придаем этому обстоятельству не-
померно большое значение и без нужды лишний раз сосредоточиваем на нем
его внимание. Только понапрасну запутываем детей.
- Как хочешь, а мне от всего этого не по себе. Иногда... Что будет,
когда мы вернемся? Как ему найти себя и свое место на чужой для него
Земле, с которой он ничем не связан? Не останется ли тогда родиной для
него корабль? Понимаешь, я не хочу, чтобы он горевал тогда об утраченном
мире, в котором до неба можно добраться с помощью лестницы. Парк на пер-
вом уровне - пятнадцати метров высотой, в остальных уровнях не будет и
трех. Для нас корабль - всегда и только - средство передвижения, пользу-
ясь которым горстка людей отправилась в путь. Да, мы обвыклись и тут, и
все же для нас здесь не дом. А вот как насчет наших детей? Замечаешь ли
ты, как далека для них Земля? А корабль - не маловата ли чуточку такая
родина? И не маловат ли чуточку экипаж для человечества^
- А исследователи, которые шли на многолетнее заключение, чтобы про-
верить возможность работы в изоля-
ции? Подумала ли ты и о них? Таку Исихара четыре года прожил с семь-
ей на старой космической станции, без каких-либо контактов с другими
людьми, даже без радиосвязи. И там не было парка, не было бассейна, щед-
ро оснащенных лабораторий... Разве они жаловались? Не работали разве изо
всех сил? Или, может быть, в течение этих четырех лет худо воспитывались
дети? А они находились там всего только вчетвером! Но и для четверых там
не было по-настоящему достаточно места: ты прекрасно знаешь, что предс-
тавляла из себя старая космостанция. Да как же нам тут жаловаться?!
И это он также говорил не раз... Света знала, что он прав, но не ме-
нее хорошо знала она и то, что будет сомневаться в этом, опять и опять
сомневаться в этом. Карел продолжал:
- И для них это был действительно всего лишь эксперимент, им было
известно, что четырехлетнее добровольное заточение не имеет другого
смысла, кроме проверки собственной их реакции на него. У них не было це-
ли. - А у нас?
- Через пятнадцать лет мы достигнем планет альфы Центавра.
- Раулю к тому времени исполнится двадцать шесть, - тихо сказала
Света.
Второй уровень
Шел девятнадцатый год полета. Случившееся было столь экстраординар-
ным, что Астронавтический центр спешно командировал на станцию инспекто-
ра. Он прибыл с очередным рейсом ракеты обеспечения: высокого роста, с
темно-русыми волосами, сухощавый мужчина под пятьдесят, чье и без того
непримечательное лицо имело такое выражение, будто он вотвот задремлет.
Теперь он восседал в кабинете станционного психолога-среднего роста южа-
нина одного примерно возраста с инспектором, мускулистое тело которого
выказывало первые признаки тучности. Руководитель станции, сопровождав-
ший инспектора и представивший
ему психолога, успел уже скрыться из кабинета под предлогом неотлож-
ной работы, препоручив наиболее неприятную часть беседы своему подчинен-
ному.
- Отчет ваш я прочел, - веско заметил инспектор. - И все-таки я про-
сил бы вас еще раз вкратце описать ход событий. Надеюсь, это поможет нам
разобраться в случившемся и избежать в дальнейшем повторения подобных
ситуаций. Или нет, поступим иначе: я расскажу вам, что сумел уяснить из
вашего сообщения, а вы, коль скоро потребуется, дополните мое изложение.
Психолог согласно кивнул.
- Прекрасно, - продолжал инспектор. - Итак, Хвитби работал на стан-
ции с четвертого августа. Он выполнял свои обязанности к полному удов-
летворению начальства, не проявляя каких-либо признаков психической не-
устойчивости. Что подтверждалось и обычными периодическими обследования-
ми. А затем, двадцать третьего августа, произошел...
Тут психолог прервал его, отрицательно покачав головой, и сказал:
- Считаю необходимым указать на то, что здесь, на станции. Хвитби
подвергался лишь тесту Г-четыре, как это обыкновенно практикуется по
прибытии нового персонала.
- Насколько мне известно, Г-четыре-всего только соматический конт-
роль общего состояния? - удивился инспектор, и психолог отметил про се-
бя, что собеседник сказал "насколько мне известно". Сам инспектор, похо-
же, не был специалистом. Подобное случалось.
- Совершенно верно, - подтвердил он. - Так предусмотрено служебными
инструкциями, поскольку при перелете к станции могут возникнуть опреде-
ленные нарушения в физическом состоянии сотрудников, но крайней мере те-
оретически. Первый психический тест, как правило, Ь-семь либо Ь-одиннад-
цать-выполняется после четырехнедельного пребывания здесь. По данной
причине, - речь психолога зазвучала категоричнее, он говорил теперь чуть
медленней, хотя и не настолько, чтобы это обращало на себя внимание, -
по данной причине я и не мог обследовать Хвитби прежде, чем случился из-
вестный
инцидент. Сотрудники станции, все без исключения, проходят перед вы-
летом к нам фундаментальное обследование в Центре, так по крайней мере
значится в предписании. И если коллеги на Земле... Впрочем, я не хотел
бы строить необоснованных гипотез. До сих пор они направляли к нам от-
борные кадры.
Инспектор извлек из среднего кармана своей модной пуловеретки не-
большой блокнот и сделал в нем короткую запись, не слишком возбудившую
любопытство его собеседника. "Пожалуй, и в самом деле не из наших специ-
алистов, - думал психолог, - скорее какой-нибудь тип из администрации,
воспользовавшийся оказией, чтобы самолично отправиться в космос, этакий
несостоявшийся покоритель вселенной".
Получивший такую оценку инспектор снова захлопнул свой блокнотик и
продолжал рассказывать психологу о том, что сам узнал лишь из представ-
ленного им же отчета. Тот терпеливо слушал доклад, пока человек с Земли
не добрался наконец до финала.
- И потому для меня по-прежнему необъяснимо, как это Хвитби оказался
привлечен в качестве наблюдателя к осуществлению столь важного проекта,
каким является операция "Звездолет первый". Что, собственно, сам он ска-
зал по поводу происшедшего? Ведь вы же в итоге пишете, что человека это-
го, несмотря на случившееся, следует считать вполне вменяемым. Но тогда
- почему он так поступил?
- Внушил себе, будто мы не имеем никакого права на то, чем тут зани-
маемся.
- И решил проникнуть через главный шлюз в космолет, подвергнув угро-
зе весь эксперимент?! Из-за того только, что у него, видите ли, возникли
сомнения? Просто в голове не укладывается!
"Этот человек действительно никакого представления не имеет о здеш-
ней обстановке, - подумал психолог. - Сознаваться он в этом, разумеется,
не желает, да и мне не стоит слишком высовываться после всего, что прои-
зошло".
- Вы совершенно правы, - поддержал он инспектора, - проект наверняка
стал его тревожить не вдруг. На-
против, нам следует предположить, что его отношение к проекту было
двойственным с самого начала, еще на Земле, с того момента, как ему ста-
ло известно об истинном положении дел. Впрочем, достаточно вероятно, что
и для него это стало ясно не сразу, а таилось скорее в подсознании. Ну а
здесь, на станции, его внутренний конфликт обострился. Ему было, по-ви-
димому, совсем не легко.
- А не мог ли он с самого начала замышлять удар по проекту? Как вы
считаете? Мне это кажется логичным.
- Нет, нет. Человек ведь мыслит не строго логически, по крайней мере
реагирует не так. Что происходит вдали от него, эмоционально затрагивает
его меньше, чем в том случае, когда разыгрывается на его глазах, в осо-
бенности если он получает обо всем лишь весьма абстрактную, тщательно
отредактированную информацию. Далеко не одно и то же: узнать, из осто-
рожных объяснений специалистов, о том, что тут девятнадцать лет крутится
на земной орбите космический корабль, экипаж которого воображает себя в
полете к альфе Центавра, находясь на Земле или сидя здесь, наверху, на
станции, в непосредственной, так сказать, близости. Чертовски, признать-
ся, странное ощущение, когда дежуришь в одной из наблюдательских кабин и
видишь, как за стеной из титанового сплава живут люди, полностью изоли-
рованные от внешнего мира и обманутые так, что иной скорее предпочел бы
оказаться в гробу, чем в этом титановом цилиндре. Хотелось бы вам нахо-
диться там, внутри, на подобных условиях? - психолог движением головы
указал вверх, туда, где находился, как известно было обоим, корпус
"звездолета", оплетенный конструкциями наблюдательной станции, словно
захваченное в паучьи тенета насекомое.
- Мм... не то чтобы я... - начал прибывший с Земли гость и, не за-
кончив начатой фразы, продолжил: Но, так или иначе, наблюдатели проходят
ведь тщательную проверку. Это же, в конце концов, отборные кадры. Навер-
няка и вашему Хвитби разъяснили, что... да, что эксперимент необходим.
Сегодня ведь ни для кого не секрет, что наиболее значительный фактор не-
надежности в астронавтике отнюдь не техника, а неизменно сам человек. Мы
просто не можем позволить себе угрохать столько сил и средств на такой
проект, как первая интерстелларная экспедиция, без твердой уверенности в
том, что он не пойдет прахом из-за человеческой несостоятельности. И по-
тому необходимо с надежностью обеспечить, чтобы группа находящихся в по-
лете людей представляла собой, э-э, социологически стабильную систему; а
поскольку нельзя в столь дорогостоящем предприятии слепо идти на риск,
то все и должно быть проверено заранее, не так ли?
"Кого он, собственно, желает убедить, меня или себя? - подумал пси-
холог. - Или, может, он и в самом деле такой... словоохотливый? Ну да
пусть себе поговорит..."
- А что первоначальных экспериментов для этого недостаточно, также
вполне очевидно. Далеко не одно и то же, проводит ли горстка людей в
изоляции года тричетыре, или сто пятьдесят человек-десятилетия, не так
ли? Тем более в первом случае экипажу было известно, что при возникнове-
нии серьезной опасности они могут рассчитывать на помощь с Земли. Тесты
такого рода не могли, естественно, дать исчерпывающих результатов, пото-
му-то и оказалось необходимым опробовать психосоциологическую нагрузоч-
ную способность такой системы на втором, более высоком уровне! - Разуме-
ется, - послушно согласился психолог. - Испытуемая группа должна была
по-настоящему верить в то, что совершает интерстелларный полет, если мы
хотели провести эксперимент в чистоте. И ведь это, в конце концов, ради
поистине великой цели, не так ли? Эксперимент служит подготовке настоя-
щего полета. Что и было, я полагаю, разъяснено наблюдателю Хвитби?
- Да, конечно, - ответил психолог и подумал: "Хвитби в сравнении с
ним был прямо-таки стоик. Хотелось бы мне взглянуть на этого субъекта в
шкуре наблюдателя, за три минуты он трижды сказал "не так ли". Или уже
четырежды?" - Во всяком случае, мы вправе из этого исходить, - продолжал
он. - Все подробно разъясняется каждому будущему сотруднику станции, и
сюда попадают лишь те, кто твердо убежден в необходимости этого. -
"Или те, кому это, в общем-то, до лампочки, вроде нашего брата". -
Так, во всяком случае, было до сих пор.
- Мы позаботимся о том, чтобы так было и впредь, - заявил инспектор.
- В дальнейшем мы еще скрупулезнее будем производить отбор, даже пользо-
ваться при необходимости гипнотической блокадой. Если, конечно, и в са-
мом деле ничего другого не останется. Естественно, на строго законных,
то есть добровольных, основаниях. А вам придется каждые две недели вы-
полнять тестирование по шкале Ь, в том числе и среди наблюдателей. Пись-
менную инструкцию вы в самое ближайшее время получите.
- Поговаривают, будто наблюдательские должности вообще упразднят? -
с неопределенно-вопросительной интонацией произнес психолог.
- Ну, это, разумеется, чепуха. Вы и сами знаете, что, кроме спецреле
в схемах сервороботов, мы на борту корабля никаких приборов для наблюде-
ния не устанавливали: опасность обнаружения была бы чересчур велика. В
тем большей степени нам приходится опираться на наблюдения с помощью пе-
риферийных систем; иначе мы совсем не имели бы представления о том, что
происходит внутри корабля. Нет, нет, наблюдатели остаются. Но мы позабо-
тимся о том, чтобы в будущем кто попало не мог но своему капризу открыть
главный шлюз - изнутри это, понятно, и сейчас не так просто. Даже не во-
образить, что могло произойти, справься Хвитби еще и с внутренней дверью
шлюзовой камеры: все десятилетия труда над проектом-впустую! Не говоря о
годах предварительной подготовки, об изматывающей, кропотливой работе в
условиях строжайшей секретности... Этот человек просто сошел с ума - да,
да, знаю, ваше заключение, я ничего такого сказать не хотел. Нет, как
угодно, а я его не понимаю.
- Я тоже, - заверил психолог, - но так или иначе, а я рад, что через
полгода меня уже здесь не будет. И, ейбогу, не хотелось бы мне присутс-
твовать при том, когда откроют шлюз и те, внутри, все узнают. Но ког-
да-то ведь это должно произойти. - Это нас не касается, - сказал инспек-
тор.
Третий уровень
Через три недели после своего визита на космическую станцию инспек-
тор принимал психолога в командном центре проекта "Звездолет", на Земле.
- Вы удивлены, что мы вас отозвали досрочно, - говорил он. - Однако,
смею заверить, мы полностью удовлетворены вашей работой. Дело в том, что
у нас есть для вас другое задание. Не согласитесь ли вы, скажем, возвра-
титься на станцию, но уже не в качестве психолога? - В качестве кого же?
- Допустим, в качестве наблюдателя? - Наблюдателя? Но я ничего в этом не
смыслю. Я не обучен обращению с приборами, да и не думаю, чтобы это мог-
ло меня заинтересовать. Для человека моей специализации довольно однооб-
разная работа. Весьма сожалею, но это не для меня.
- Должен все же сказать, что работа, которую мы предлагаем, не обыч-
ная работа наблюдателя. Говоря точнее, вам надлежит заручиться союзника-
ми среди других наблюдателей, ну или вообще среди станционного персона-
ла...
Жужжание зуммера переговорного устройства на столе прервало его на
полуслове, и из динамика раздался голос:
- Прибыл ли уже коллега Санчес? - Да, - ответил в микрофон инспек-
тор, - я как раз начинаю знакомить его с нашим предложением.
- Информирован ли он уже о характере предложения?
- Нет, к этому мы еще не подошли. - Прекрасно, поговорим об этом у
меня в кабинете. Лучше всего прямо сейчас.
Раздавшийся щелчок оповестил о том, что невидимый собеседник разъ-
единил связь, и инспектор вновь обратился к своему посетителю:
- Это был коллега Хвайт, руководитель нашего проекта. Разрешите про-
водить вас в его кабинет. Он хочет
сам переговорить с вами. Прошу сюда, нам прямо.
Проходя по коридору административного здания, Санчес спросил:
- Что вы имели в виду, говоря о союзниках? - Директор вам это сейчас
объяснит, - ответил инспектор. - Вы должны повторить попытку Хвитби, же-
лательно вместе с несколькими другими... Вот мы и пришли.
Они пересекли пустую приемную, и инспектор распахнул следующую
дверь.
- Нет, нет, пожалуйста, вы. Знакомьтесь - коллега Хвайт, наш дирек-
тор. Коллега Санчес.
Санчес, ничего не понимая, глядел на человека, поднявшегося при их
появлении и теперь с улыбкой шагнувшего навстречу из-за письменного сто-
ла, приветствуя гостей.
- Вы?.. Коллега Хвитби? - Психолог не находил слов. - Что все... Вы-
ходит, вы...
- Это действительно я, - сообщил директор, довольно молодой еще че-
ловек, не старше тридцати пяти. - Я всего лишь играл роль наблюдателя
Хвитби, и причину вам предстоит сейчас узнать. Однако располагайтесь,
прошу вас.
Он жестом указал на кресла, сгруппированные в углу кабинета вокруг
небольшого стола, и, когда психолог и инспектор сели, тоже присоединился
к гостям. Затем он продолжал:
- Итак, по порядку. Вы знаете: прежде чем отправить экспедицию к
звездам, необходимо убедиться, в состоянии ли подобная человеческая
группа вообще выдержать время полета и сумеет ли она сохранить функцио-
нальную активность. Следовательно, необходима проверка, и проверка в та-
ких условиях, когда можно наблюдать поведение людей, находящихся на бор-
ту космического корабля, а в случае катастрофической необходимости -
также и вмешаться в происходящее. Это означает потребовать от испытуемых
громадной жертвы, даже не предупредив их о том, насколько она велика.
Можно, вероятно, сказать - жестокой, чудовищной жертвы.
- Будучи Хвитби, вы это сказали, и не только это, - вставил психо-
лог.
- Да, - Хвайт игнорировал его реплику, - это жестоко, но в то же
время необходимо. И кроме того: кто пускается в подобный полет, готов
приносить и жертвы - ради того, чтобы люди достигли звезд; это-то он и
делает, на иной лад, но с тою же целью. Однако и сама жертва оказалась
бы бессмысленной, если вследствие какого-то сбоя пришлось бы до времени
прекратить испытание.
- Я, к сожалению, не вполне улавливаю ход вашей мысли, - отчужденно
заметил Санчес. - Мне казалось, ваши действия в роли Хвитби были направ-
лены именно на то, чтобы прекратить эксперимент.
- В том-то и дело, что нет! Совсем наоборот! - впервые подключился к
беседе инспектор. - Все было тщательнейшим образом продумано.
- Несомненно, - со сдержанной вежливостью поддакнул психолог.
Директор, по-прежнему непринужденный, продолжал развивать свою аргу-
ментацию, явно подработанную заранее либо уже обкатанную им при других
обстоятельствах.
- Все очень просто. Во избежание неудачи по ходу испытаний предвари-
тельно должны быть испытаны сами условия испытаний. То есть, прежде чем
отправить испытуемых в мнимый полет к звездам, необходимо вначале...
- Нет, - глухо произнес Санчес. Он понял. - Да. Мы в настоящий мо-
мент проверяем, способны ли мы в принципе обеспечить гарантированно не-
заметное, бесперебойное наблюдение за тест - группой...
Психолог, вновь быстро овладевший собой, перебил директора:
- Не люди в космолете проходят проверку, а мы! Наблюдатели, вообще
станционный персонал. Вот уж действительно... Да, но как вы заменяете
людей в корабле? Коли они водят нас за нос, значит, должны быть в курсе;
никто в подобной ситуации не согласится на девятнадцать лет изоляции, а
то и больше. Тогда как же вы заменяете их, а наблюдатели ничего не заме-
чают?
- Никак. Просто в корабле никого нет. То, что видят наблюдатели, -
всего лишь заранее подготовленные сцены. Кинофильмы, записи информдан-
ных, подаваемые на терминалы наблюдения.
Ноя собственными глазами видел в архиве несколько сюжетов из кораб-
ля, несколько этих самых, как вы говорите, кинофильмов. Разумеется, как
материалы, "отснятые" на борту корабля приборами наблюдения. Они отно-
сятся к совершенно разным годам, и видно, как люди на самом деле старе-
ют, как подрастают дети!
- Ничего удивительного. Предварительные работы по проекту начаты де-
сятки лет назад; съемки мы вели в течение тридцати лет, отсняты различ-
ные варианты. - Сработано основательно.
- Только работая основательно, мы справимся с нашей ответственной
задачей, - раздался опять голос инспектора. Санчес несколько растерянно
взглянул на него, ожидая какого-то продолжения. Но тот молчал. Вместо
него пояснил директор:
- Нам необходимо выявить реакции наблюдателей на различные ситуации,
возникающие на борту космического корабля: иные из этих ситуаций и
впрямь, как мы полагаем, драматичны, а то и просто угрожающи. Позднее, в
ходе проведения основного теста, мы должны иметь возможность срочного
вмешательства на случай экстремальных обстоятельств, но мы не вправе до-
пустить, чтобы кто-нибудь попытался, например, проникнуть в космолет и
нарушить ход эксперимента лишь потому, что у него сдали нервы. - Однако
вы сами...
- Сам я - в качестве наблюдателя Хвитби совершил такую попытку, что-
бы установить, как поведет себя остальной персонал. Понимаете ли, чтобы
обеспечить надежность в дальнейшем, сейчас мы должны понизить порог
раздражения. Мы намеренно создаем ситуации, чреватые срывом. И если
станция преодолеет их, как преодолела она "Хвитби", тогда мы можем быть
спокойны.
- Ну, вас-то мы накрыли довольно быстро, - не без хорошей доли зло-
радства напомнил психолог.
- Тем лучше. Но необходимо испытать систему на прочность под более
жесткой нагрузкой. И это предстоит сделать вам: вернуться на станцию
"наблюдателем" и побудить нескольких коллег к новой, на сей раз органи-
зованной попытке оборвать эксперимент. Мы пустим фильмы, которые облег-
чат вашу задачу. Вы, разумеется, единственный посвященный, остальные бу-
дут думать, что там, в корабле, и в самом деле подвергаются испытанию
люди.
- Вы желаете выяснить, удастся ли мне сколотить группу противников
эксперимента?
- Да, и сумеете ли вы с ними пройти защитные устройства. - Что за
устройства?
- Этого вам знать не нужно. Ведь все должно быть как можно более
настоящим. Но могу вас заверить: какаялибо опасность для жизни и здо-
ровья не грозит никому. - Что ж, весьма обнадеживает. - Значит, беретесь
за выполнение задания? - Нет. Я психолог, мое дело наука. А вам тут ну-
жен актер. Вроде тех, что разыгрывали сценарий на борту космолета. Или
отчего бы вам не сделать все самому, предварительно заменив на станции
персонал?
- Лично я исключаюсь. Ведь я уже вам сказал: лучше не знать предох-
ранительно-защитных систем. Мне они известны. Кроме того, хотелось бы
максимально ограничить круг посвященных, а вы знакомы с условиями и обс-
тановкой на станции. Естественно, нет необходимости решать сию же мину-
ту. Если вам нужно подумать неделю или, скажем, две... Мы не торопимся.
- Что верно, то верно. Перед интерстелларным полетом чуть ли не по-
лувековой тест, перед основным тестом - еще один, тест теста, а до не-
го... А почему вы, собственно, уверены, что и сами не являетесь всего
лишь...
Он не завершил начатой фразы, с откровенно иронической усмешкой гля-
дя на директора Хвайта. Но тот озадаченно молчал. Вместо него ответил
инспектор, определенно и твердо:
- О, разумеется, нет, это было бы абсолютно бессмысленно! Да и вре-
мени у нас такого нет. В ближайшие
годы мы ждем результата изысканий от нашей физической группы. - Он
несколько мгновений помолчал, затем добавил: - Я говорю о решении техни-
ческих сторон проблемы: возможно ли в принципе осуществление интерстел-
ларных перелетов.
Он с удовлетворением констатировал, что ни со стороны Санчеса, ни со
стороны Хвайта не последовало преувеличенных реакций.
1973-1978
