- О, Сол, - Сара прижалась к нему еще крепче, - как больно видеть все
это. И как здесь одиноко...
Сол молчал. Они несколько раз пытались побывать дома - домом для них
навсегда остался Мир Барнарда: навестить родственников, друзей, но каждый
раз долгожданную встречу губило нашествие репортеров и туристов. В этом не
было ничьей вины. Через мегаинфосферу новости молниеносно распространялись
по ста шестидесяти мирам Сети, а чтобы удовлетворить свое любопытство,
достаточно было сунуть универсальную карточку в прорезь турникета на входе
в терминал и шагнуть сквозь ворота портала. Они пробовали уезжать без
предварительного уведомления и путешествовать инкогнито, но хитрить они не
умели, и все их уловки ни к чему не приводили. Через двадцать четыре
стандартных часа после их возвращения в Сеть репортеры были тут как тут.
Научно-исследовательские институты и крупные медицинские центры охотно
брали их под защиту своей службы безопасности, но тогда страдали друзья и
родственники. Рахиль по-прежнему оставалась сенсацией.
- Может, мы могли бы снова пригласить Тету и Ричарда... - начала
Сара.
- У меня есть предложение получше, - сказал Сол. - Поезжай-ка ты,
мать, сама. Тебе хочется повидать сестру, увидеть, услышать, вдохнуть в
себя запах дома... любоваться закатом там, где нет никаких игуан...
побродить по полям. Поезжай.
- То есть как это - поезжай? Одна? Оставить Рахиль...
- Чепуха, - возразил Сол. - Отлучиться два раза за двадцать лет...
собственно, сорок, если добавить и те счастливые дни до... в общем, два
раза за двадцать лет это вовсе не значит, что ребенок брошен без
присмотра. Удивительная мы все же семья - так долго живем вместе и все еще
не надоели друг другу.
Сара в задумчивости смотрела на стол.
- Ну, а эти репортеры, они меня не разыщут?
- Убежден, что нет, - ответил Сол. - Им нужна Рахиль. Если они будут
тебе досаждать, возвращайся. Но я готов держать пари, что ты спокойно
проведешь неделю дома и успеешь навестить всех, кого хочешь, прежде чем на
тебя набросятся охотники за новостями.
- Неделя! - У Сары перехватило дух. - Как же я могу...
- Еще как можешь! Мало того, ты просто должна поехать. Мне это даст
возможность проводить больше времени с Рахилью, а потом, когда ты
возвратишься, отдохнувшая, я смогу потратить несколько дней на свою книгу.
- Кьеркегор и что-то там?..
- Нет. Я тут затеял некую игру, и называется она "Проблема Авраама".
- Странное название, - сказала Сара.
- И проблема странная, - отозвался Сол. - А теперь иди и укладывай
вещи. Завтра проводим тебя в Новый Иерусалим, так что ты сможешь вылететь
до субботы.
- Хорошо, я подумаю, - сказала она не слишком уверенно.
- Ты давай укладывайся. - Сол снова ее обнял, а затем развернул лицом
к коридору и двери в спальню. - Ступай. Когда ты возвратишься, я подумаю,
что можно предпринять.
- Обещаешь? - спросила она, помедлив.
Сол ответил, глядя ей в лицо.
- Я обещаю, что сделаю это прежде, чем время уничтожит все. Я, ее
отец, клянусь, что отыщу выход.
Она кивнула, и Сол подумал, что за все эти месяцы не видел на ее лице
такого покоя.
- Пойду укладываться.
Вернувшись на следующий день из Нового Иерусалима, Сол отправился
поливать крохотный газон, оставив Рахиль с ее игрушками. Когда он снова
вошел в дом, розовый свет заката заливал стены, вызывая ощущение тепла и
покоя. Рахили не было ни в детской, ни в других ее излюбленных местах.
- Рахиль! - крикнул Сол.
Не получив ответа, он снова выглянул во двор, потом на улицу. Ни
души.
- Рахиль! - Сол кинулся было к соседям, но тут его внимание привлекли
еле слышные звуки, доносившиеся из стенного шкафа, который Сара
использовала как кладовку. Сол осторожно открыл дверцу.
Рахиль сидела под висевшей на плечиках одеждой и копалась в
принадлежащей Саре старинной деревянной шкатулке. Весь пол в шкафу был
завален фотографиями и голографическими чипами: Рахиль - ученица средней
школы, Рахиль в день поступления в колледж, Рахиль на Гиперионе, на фоне
ажурной стены скал. На коленях четырехлетней Рахили лежал
исследовательский комлог Рахили-аспирантки и что-то тихо бормотал. Сол
услышал этот знакомый голос молодой, уверенной в себе женщины, и сердце
его болезненно сжалось.
- Папа, - сказала девочка, подняв глаза, и ее тоненький голосок был
испуганным эхом голоса, звучавшего в комлоге. - Ты никогда не говорил, что
у меня есть сестричка.
- У тебя ее нет, малышка.
Рахиль нахмурилась.
- Значит, это мама, когда она была... не такая большая? Не-е, это не
она. Она говорит, что ее тоже зовут Рахиль. Как же так...
- Все в порядке, - сказал он. - Я тебе объясню... - Тут Сол вдруг
понял, что в гостиной давно уже звонит фон. - Подожди минутку, милая. Я
сейчас вернусь.
В нише появилось голографическое изображение мужчины, которого Сол ни
разу в жизни не видел. Сам он не включил свой собственный имиджер,
торопясь скорее отделаться от незнакомца.
- Да? - сказал он резко.
- Господин Вайнтрауб? Господин Вайнтрауб, который жил в Мире
Барнарда, а в настоящее время живет в деревне Дан на Хевроне?
Сол хотел уже отключить фон, но задумался. Их кодовый номер не
зарегистрирован. Иногда звонил какой-нибудь продавец из Нового Иерусалима,
звонки же с других планет были весьма редки. А потом с резкой болью в
сердце он понял все: сейчас суббота, солнце уже зашло. В это время
разрешены только экстренные голографические вызовы.
- Да? - сказал Сол.
- Господин Вайнтрауб. - Незнакомец глядел мимо него. - Произошло
огромное несчастье.
Когда Рахиль проснулась, возле ее кровати сидел отец. Вид у него был
усталый. Глаза красные, щеки потемнели от щетины.
- Доброе утро, папа.
- Доброе утро, милая.
Рахиль огляделась и, растерянно заморгала. Вот ее куклы, вот игрушки
и другие вещи, но это не ее комната. Здесь другой свет. И воздух какой-то
другой. Да и отец выглядит по-другому.
- Папа, где мы?
- Мы с тобой отправились в путешествие, малышка.
- А куда?
- Сейчас это не важно. Вставай-ка, маленькая. Ванна готова, а потом
мы будем одеваться.
Темное платьице, которого она ни разу не видела раньше, лежало в
ногах ее постели. Рахиль посмотрела на него, потом опять на отца.
- Папа, что случилось? Где наша мамочка?
Сол задумчиво потер щеку. Это было уже третье утро после катастрофы.
Сегодня похороны. Он рассказал ей все - и вчера утром, и позавчера, - ибо
не мог допустить даже мысли о том, чтобы солгать ей; это было бы верхом
предательства, предательством и Рахили, и Сары. Но сейчас ему вдруг
показалось, что он не сможет повторить это еще раз.
- Случилась беда, Рахиль, - сказал он, и голос его дрогнул. - Мама
умерла. Сегодня мы пойдем с ней попрощаться. - Сол сделал паузу. Он уже
знал, что потребуется, по меньшей мере, минута, чтобы до Рахили дошел
смысл произнесенных им слов. В первый день он еще не был уверен, поймет ли
четырехлетний ребенок, что значит "умерла". Теперь он знал, что поймет.
А потом, обнимая горько плачущую дочь, Сол снова пытался уяснить, как
же произошла эта катастрофа, вместившаяся всего в несколько слов.
Магнитопланы с полным правом считались самым надежным видом пассажирского
транспорта из всех, когда-либо изобретенных человечеством. Их двигатели
могли иногда отказать, но даже в этих случаях остаточный заряд в
электромагнитных генераторах позволял машине совершить безопасную посадку
с любой высоты. Надежная конструкция автоматики, предохраняющей ТМП от
столкновений в воздухе, в принципе не претерпевала изменений на протяжении
нескольких веков. Но ничто не помогло. Непосредственной причиной
катастрофы явились двое подростков, угнавших ТМП и носившихся на нем за
пределами выделенных для транспорта линий; разогнались они до полутора
звуковых, а сигнальные огни и импульсный приемопередатчик просто
выключили, чтобы их никто не обнаружил; это и привело к столкновению со
старым "Виккеном" тети Теты, который шел к посадочной площадке оперного
театра в Буссард-Сити. Помимо Теты, Сары и обоих подростков погибли еще
три человека, когда обломки машин врезались в битком набитый публикой
атриум театра.
Сара...
- А мы еще когда-нибудь увидим мамочку? - спросила Рахиль,
всхлипывая. Она задавала этот вопрос и вчера, и позавчера.
- Не знаю, милая, - искренне ответил Сол.
Похоронили Сару в фамильном склепе в округе Кейтс на Барнарде.
Репортеры сновали под деревьями и бушевали у чугунных ворот, словно
кипящий прибой, но вторгнуться на кладбище все же не посмели.
Ричард предложил Солу пожить вместе с дочкой несколько дней у него на
ферме, но Сол по опыту знал, какие муки ожидают беднягу, если пресса не
утихомирится. Он обнял Ричарда, лаконично ответил толпившимся за оградой
репортерам и сбежал вместе с ошеломленной и притихшей Рахилью на Хеврон.
Репортеры преследовали их до Нового Иерусалима, а затем попытались
пробраться в Дан, но военная полиция, обогнав их, преградила путь взятым
на прокат магнитопланом; человек десять для острастки посадили в тюрьму, а
остальным аннулировали въездные нуль-визы.
Вечером Сол отправился побродить по окрестным холмам, оставив спящую
Рахиль на попечение Джуди. Он обнаружил, что спорит теперь с Богом вслух и
с трудом сдерживает желание грозить небесам кулаком, швырять камни или
выкрикивать бохогульства. Вместо этого он лишь задавал вопросы, всегда
кончавшиеся одним словом: "Почему?".
Ответа не было. Солнце Хеврона скрылось за далекими горами, и скалы
светились розовым светом, отдавая дневное тепло. Сол сел на камень и потер
ладонями виски.
Сара...
Они были счастливы друг с другом, даже когда на них обрушился этот
ужас - болезнь Рахили. Как жестоко посмеялась над ними судьба - стоило
Саре вырваться к сестре, чтобы отдохнуть... Сол застонал.
Ловушка, конечно, заключалась в том, что они были полностью поглощены
болезнью Рахили. Они просто не могли себе представить будущее после ее...
смерти? Исчезновения? Мир сузился до одного дня, в котором жила их дочь, и
им даже в голову не приходило, что безжалостная Вселенная, подчиняясь
своей извращенной антилогике, может уничтожить одного из них. Сол был
уверен, что Сара, как и он, подумывала о самоубийстве, но ни он, ни она
никогда бы не решились покинуть друг друга. Или Рахиль. Он даже
представить себе не мог, что останется с Рахилью один.
Сара!
И в этот миг Сол осознал, что гневный диалог, который его народ вел с
Богом в течение тысячелетий, не окончился с гибелью Старой Земли и с новой
диаспорой... Он все еще длится. И он, и Рахиль, и Сара были частью этого
спора, участвовали в нем и сейчас. Боль не проходила. Она заполнила его
целиком и принесла с собой мучительную необходимость принять решение.
В сгущавшихся сумерках Сол стоял на вершине холма и плакал.
Утром, когда комнату затопил солнечный свет, Сол наклонился над
кроваткой Рахили.
- Доброе утро, папа.
- Доброе утро, милая.
- Где мы, папа?
- Мы путешествуем. Здесь хорошо.
- А где мамочка?
- Сегодня она гостит у тети Теты.
- Мы увидим ее завтра?
- Да, - ответил Сол. - А теперь давай-ка я тебя одену и приготовлю
завтрак.
Сол принялся ходатайствовать перед Церковью Шрайка о паломничестве,
когда Рахили исполнилось три года. Поездки на Гиперион были строго
ограничены, а доступ к Гробницам Времени стал почти невозможным. Но
