первому посланцу:
- Передай Илидату, что я пошел наверх. Ему дается полное разрешение
добираться до погодных машин любым способом, какой он найдет лучшим.
Едва Валентин пошел по проходам, как появился помощник Гарцвела и
сказал, что узурпатор в Пинетор Корте. А еще через несколько минут пришло
известие от Лизамон, что он преследует Доминика по спиральному проходу,
ведущему к отражающему бассейну Лорда Симинейва.
В главном холле Валентин нашел Делиамбера, очарованно следящего за
действием. Рассказав вруону о противоречивых рапортах, Валентин спросил:
- Может он быть сразу в трех местах?
- Скорее всего, нет, - ответил колдун, - если только он не един в
трех лицах, в чем я сомневаюсь. Но я чувствую его присутствие, темное и
сильное.
- В каком именно месте?
- Трудно сказать. Его враждебная жизненная сила такова, что
отражается от любого камня Замка, и эхо сбивает меня с толку. Но теперь я
больше не собьюсь.
- Лорд Валентин!
Новый посланец. Знакомое лицо: густые сросшиеся брови, легкая
доверчивая улыбка - Тонигорн, второй ближайший друг детства Валентина,
теперь один из главных министров королевства. он смотрит на незнакомца
пронзительными глазами, как бы пытаясь обнаружить за странной внешностью
настоящего Валентина. Рядом с ним Шанамир.
- Тонигорн! - воскликнул Валентин.
- Милорд, Илидат, сообщил мне, что ты изменен, но я не думал...
- Я слишком чужой для тебя с этим лицом?
Тонигорн улыбнулся.
- Привыкнем, Милорд. Но это потом. Я принес хорошие новости.
- Увидеть тебя снова - уже хорошая новость.
- Я принес лучшую - предателя нашли.
- За последние полчаса я слышал уже три раза, что он в трех различных
местах.
- Насчет тех рапортов я ничего не знаю. Но мы его нашли.
- Где?
- Забаррикадировался во внутренних комнатах. Последним его видел
слуга, старый Канзимар, преданный до конца. Он увидел, как тот трясется и
в ужасе бормочет что-то невнятное, и понял наконец, что перед ним не
Корональ. Изменник сидит там один, закрыв предварительно все помещения от
тронного зала до гардеробных.
- Да, это и в самом деле хорошая новость! - Валентин повернулся к
Делиамберу: - Твое колдовство подтверждает это?
Делиамбер пошевелил щупальцами.
- Я чувствую злобное, ожесточенное присутствие в том величественном
здании.
- Имперские комнаты, - сказал Валентин и повернулся к Шанамиру: -
Пошли известие Слиту, Карабелле, Залзану Каволу и Лизамон. Я хочу, чтобы
они были со мной, когда мы пойдем туда.
- Слушаюсь, Милорд, - глаза мальчика заблестели.
- Кто эти люди, которых ты назвал? - спросил Тонигорн.
- Товарищи по странствиям, дружище. За время моей ссылки они стали
мне очень близки.
- Тогда они будут близки и мне, Милорд. Кто бы они ни были, я буду
любить их, раз ты их любишь. - Тонигорн плотнее запахнул плащ. - Что за
холод! Когда это кончится? Илидат передал, что погодные машины...
- Да.
- Их можно исправить?
- Илидат там. Кто знает, какой ущерб нанесен им Барджазедом. Будем
надеяться на Илидата. - Валентин посмотрел на возвышавшийся перед ним
внутренний дворец и прищурился, как бы стараясь увидеть сквозь благородные
каменные стены бессовестное испуганное существо, спрятавшееся за ними. -
Этот холод удручает меня, Тонигорн. Излечение теперь в руках Божества и
Илидата. Пошли посмотрим, нельзя ли выкурить это насекомое из гнезда.
14
Момент финальной встречи с Домиником Барджазедом был уже близок.
Валентин быстро шел вглубь и вверх через все удивительные, хорошо знакомые
комнаты. Эта сводчатая комната была архивом Лорда Престимиона, где этот
великий Корональ собирал музей истории Маджипура. Валентин улыбнулся при
мысли поместить свои жонглерские дубинки рядом с мечом Лорда Стиамота и
осыпанным драгоценностями плащом Лорда Конфалума. Вот поднимается в
головокружительном взлете стройная, кажущаяся хрупкой сторожевая башня,
построенная Лордом Ариоком; поистине странная конструкция, указывающая,
пожалуй, на значительно большие странности, проявленные Ариоком, когда он
был на пути к Понтификату. Там двойной холл с бассейном в центре - часовня
Лорда Кинникена, примыкающая к прекрасному бело-кафельному залу -
резиденции Леди, когда она посещала своего сына. А вот стеклянная крыша
оранжереи Лорда Конфалума, личная слабость этого обожающего помпу монарха,
помещение, где были собраны нежные растения со всего Маджипура. Валентин
молил судьбу, чтобы растения пережили эту ночь зимнего холода, потому что
он мечтал в ближайшее время пройтись между ними и снова увидеть чудеса,
встреченные им в лесах Зимрола и на побережье Стойендара.
Еще выше... Через бесконечный лабиринт коридоров, лестниц, галерей,
туннелей, дальше, дальше...
- Мы умрем не от холода, а от старости, прежде чем доберемся до
Барджазеда, - ворчал Валентин.
- Теперь уже скоро, Милорд, - сказал Шанамир.
- Не так скоро, как мне хочется.
- Как ты его накажешь, Милорд?
Валентин глянул на мальчика.
- Наказать? Какое наказание может быть за то, что он сделал?
Отхлестать? Посадить на три дня на хлеб и воду? Можно ли наказать Стейч,
что он выбросил нас на камни?
Шанамир оторопел.
- Совсем не наказывать?
- В твоем понимании наказания - нет.
- Убить, чтобы не делал впредь зла?
- Тоже нет, - сказал Валентин. - Но сначала нужно его найти, а уж
потом подумать, что с ним делать.
Через полчаса Валентин стоял перед самой сердцевиной Замка -
огороженными стеной имперскими комнатами, не самыми древними, но наиболее
священными. У ранних Короналей здесь были правительственные залы, но потом
их заменили более богатыми и впечатляющими помещениями великих правителей
последнего тысячелетия и устроили тут роскошное место власти в стороне от
других запутанных лабиринтов Замка. Самые высокие государственные
церемонии проводились в этих роскошных помещениях с высокими сводами; и
вот теперь одно-единственное презренное существо затаилось за древними
массивными дверями с огромными тяжелыми резными болтами.
- Ядовитый газ, - сказала Лизамон. - Накачать через стены одну
канистру и прихлопнуть его там.
- Да, да! - горячо поддержал ее Залзан Кавол. - Просунуть в эти
трещины тонкую трубочку, и газ, каким в Пилиплоке убивают рыбу, поработает
внутри...
- Нет, - возразил Валентин, - мы возьмем его живым.
- А это можно сделать, Милорд? - спросила Карабелла.
- Можно выломать двери, - прогудел Залзан Кавол.
- Сломать двери Лорда Престимиона, которые делались тридцать лет,
чтобы вытащить мошенника из укрытия? - спросил Тонигорн. - Милорд, затея с
ядом, по-моему, неглупа, нам нельзя тратить время...
- Мы не можем действовать, как варвары. Никаких отравлений здесь не
будет. - Валентин взял руки Карабеллы и Слита и поднял их вверх. - Вы
жонглеры с проворными пальцами, и ты тоже, Залзан Кавол. Не
воспользоваться ли вам этими вот пальцами для других целей?
- Открыть замки, Милорд? - спросил Слит.
- Вроде этого. В эти комнаты есть множество входов, может, не все они
с засовами. Идите поищите путь в обход барьеров, а я пока попробую другой
способ.
Он подошел к гигантской заколоченной двери, на каждом квадратном
дюйме которой вырезаны рельефные сцены правления Лорда Престимиона и его
прославленного предшественника Лорда Конфалума, и положил руки на тяжелые
бронзовые ручки, как бы намериваясь открыть дверь одним крепким поворотом.
Он стоял так довольно долго, выбросив из своего мозга все, что
напряженно кипело вокруг. Он попытался войти в спокойное место в центре
своей души, но встретил мощное препятствие.
Его мозг вдруг переполнился бьющей через край ненавистью к Доминику
Барджазеду. За этой громадной дверью находился человек, скинувший
Валентина с трона, пославший его в странствия, правившей его именем грубо
и неправедно, и что хуже всего, что совершенно чудовищно и непростительно
- собиравшийся уничтожить миллиард невинных, ни о чем не подозревающих
граждан, когда его планы начали рушиться.
За это Валентин ненавидел Доминика Барджазеда и за это стремился
уничтожить его.
Пока он стоял, вцепившись в ручки двери, его мозг наполнили образы
жестокого насилия: он видел Доминика Барджазеда, истекающим кровью и
вопящего так что слышно было в Пидруде. Он видел Доминика Барджазеда,
прибитого к дереву определенными стрелами. Он видел Доминика Барджазеда,
падающего под громадой камней. Он видел...
Валентин дрожал от силы собственной ярости. Но никто в цивилизованном
обществе не снимает заживо кожу с врага, никто не поворачивает свою злобу
на насилие - даже над Домиником Барджазедом. Как, думал Валентин, я могу
права требовать управления миром, если не могу справиться со своими
собственными эмоциями. Он знал, что пока в его душе кипит эта злоба, он
так же не пригоден править миром, как и сам Доминик Барджазед. Нужно
бороться с этими чувствами. Биение крови в висках, дикая жажда мести - все
это должно очиститься, прежде чем он сделает хоть одно движение к Доминику
Барджазеду.
И Валентин боролся. Он расправил сжатые мышцы плеч и спины, глубоко
вдохнул холодный воздух, и постепенно напряжение ушло из тела. Он нашел то
место в своей душе, куда так неожиданно вошло горячее вожделение мести, и
очистил это место в своей душе и задержаться в нем, и чувствовать, что в
Замке только двое - он и Доминик Барджазед, и дверь - единственный барьер
между ними.
Овладеть собой - самая малая победа все остальное должно еще
последовать.
Он воззвал к власти серебряного обруча Леди и послал своего духа к
врагу.
Валентин не послал сон мести или кары: это было бы слишком явно,
слишком дешево, слишком легко. Он послал нежный сон - сон любви и дружбы и
печали о том, что случилось. Такое послание могло только удивить Доминика
Барджазеда. Валентин показал ему головокружительный и прекрасный город
развлечений Верхний Морпин, и их двоих, идущих рядом по авеню Облаков,
дружески разговаривающих, улыбающихся, спорящих о различиях между ними,
пытающихся сгладить расхождения и опасения. Это был рискованный путь, он
мог подвергнуть Валентина насмешками и презрению, если Доминик Барджазед
не поймет мотивов Валентина. Но и действовать на него угрозами и яростью
тоже было безнадежно. Может, мягкий путь приведет к победе. Такое послание
требовало больших резервов души, поскольку наивно было бы предполагать,
что Доминика Барджазеда можно обольстить ложью, и если бы любовь Валентина
не была искренней, и это не было бы видно, передача была бы глупостью.
Валентин не знал, сможет ли он найти в себе любовь к человеку, сделавшему
столько зла, однако же нашел и послал ее.
Закончив, Валентин взялся за дверные ручки, восстановил силы и стал
ждать какого-нибудь знака изнутри.
Неожиданно пришло познание: мощный взрыв ментальной энергии,
пугающей, переполняющий, вылетел из имперских комнат, подобно яростному,
горячему суврейльскому ветру. Валентин почувствовал опаляющий взрыв
глумливого отказа Доминика Барджазеда. Тот не нуждался ни в любви, ни в
дружбе. Он послал недоверие, ненависть, злобу, презрение, воинственность -
декларацию продолжающейся войны.
Удар был весьма интенсивным Валентин даже удивился, что Барджазед
способен на послания. Наверняка тут действовала какая-то машина его отца,
какое-то колдовство Короля Снов. Вообще-то Валентин и ожидал чего-нибудь в
этом роде. Но это было неважно: Валентин крепко сказал в иссушающей силе
