Вы увлечены им? Или обычная дань естеству?
- Не знаю. Наверное, мне нужен рядом именно такой
человек.
- Вы преклоняетесь перед ним? Он умен? Силен? Надежен?
Богат? Или он покорил вас другими качествами? Девятка
червей, лежащая между вами и этим королем, странная карта, в
такого рода рейнском раскладе она свидетельствует о разном,
как толковать. Вы хотите, чтобы я остановился на этом
аспекте вашего настоящего и будущего?
- Да, - чуть помедлив, ответила Элизабет Пике. - Хотя я
живу в прошлом, я не верю в будущее, его, в сущности, нет
уже для меня...
- Это как сказать... Как сказать. - Доктор Кролль
открыл карты, лежавшие под пиковой дамой, раскидал их
веером; первыми лежали девятка, десятка и король пик. - Это
к смерти, фрау Пике, нет, нет, не к вашей. Скорее, к гибели
кого-то из близких... Вы еще считаете вашего мужа своим
близким?
- Не знаю.
- Если хотите, я могу обратить этот удар на того, кто
враг вам... За вами решение... Или все-таки вы хотите
вернуть его?
- Да, я хочу его вернуть... Не для себя - для Ганса,
мальчик, в сущности, привязан к нему...
- Расскажите мне, - тасуя (карты, поинтересовался доктор
Кролль, - на что острее всего реагирует ваш бывший муж? На
мягкость иди силу? На страх или на радость? Что точнее
всего может на него подействовать?
- Он трус, невероятный трус, я же помню, что он говорил
мне, когда мы были молоды, он лишен стержня...
- Словом, вам кажется, что если я попытаюсь что-то
предпринять в плане ваших интересов, то это надо делать без
экивоков, сразу, наотмашь?
- Только так.
- Расскажите что-нибудь такое, за что можно уцепиться.
Если только вы и вправду намерены просить меня, чтобы я
вернул его вам... Что может испугать его?
- Не знаю, - растерянно ответила женщина. - Я знаю про
него все, но не знаю, чем его можно испугать... Я думала,
он вернется, когда дети перестали видаться с ним...
Наверное, ему станет очень страшно, если он не сможет и
дальше содержать Ганса, помогать ему.
- Он любит детей?
- Мне так, в сущности, казалось порой...
Доктор Кролль снова разбросал карты, усмехнулся трефовой
десятке, лежавшей подле червового короля, поинтересовался:
- У него нет капитала, который хранится в банке?
- Наверное, есть.
- Вы убеждены в этом?
- Мне так кажется... Он много зарабатывает...
- А каковы его траты?
- Ах, он никогда не считал пфенниги...
- Но карты говорят, что вы живете на его средства...
- Вы же знаете, доктор Кролль, каковы ныне расходы, цены
растут, эта ужасная инфляция, конечно, он содержит нас, но
он так много печатается в газетах, читает лекции... Нет, он
богат, это точно...
- Вы когда-нибудь работали, фрау Пике?
- Нет. Впрочем, я вела дом... - Эти работа тяжелее всех
других...
- Вы не находили в ней счастье? Мне кажется, это высшее
счастье женщины - вести дом, не всем оно дается.
Доктор Кролль стремительно выбросил несколько карт; шли,
в основном, пики; лицо фрау Пике было отрешенным, на колоду
и пальцы мага она смотрела завороженно.
Наконец доктор Кролль спросил:
- С кем он считается?
- Он всегда говорил, что я, в сущности, чудовищно
авторитарна... Нет, это он авторитарен, сам же боится
авторитета, особенно если человек сух и резок! Он пугается
приказов, я же помню его, я помню... Он считается с тем,
кто у власти, вот что я считаю...
- А как он относится к слову и мнению детей?
- Я же говорила, мне казалось, он любит их...
- А что если сын еще раз потребует его возвращения? Я
внимательно изучил фотографию вашего сына, он похож на вас,
и хорошо, что вы привезли мне его рубашку, я смогу
подействовать на него, мальчик поддастся мне, моей энергии,
он поставит перед ним дилемму: или - или.
- Но я уже была у... - фрау Пике оборвала себя,
замолчав.
- Вы уже были у другого человека моей профессии, и он не
помог вам, я понимаю... Расскажите, когда у вас случилась
первая ссора? Отчего? Кто был виноват в этом? Только
рассказывайте как на исповеди, фрау Пике, не себе и не
детям, и не подругам, а богу, без снисхождения к себе...
- Это было через два месяца после того, как мы
поженились. Ко мне на улице подошла женщина... У нее были
огромные сине-черные глаза, и она сказала, что я буду
несчастна с тем, кого люблю. Она говорила про то, что меня
ждет, и мне сделалось так страшно, как никогда еще в жизни
не было... Я просила эту старуху отойти, дала ей десять
марок, но она шла рядом и говорила, будто читала, словно бы
знала, как я верю картам, словно бы чувствуя, что муж всегда
смеялся над моей тайной страстью узнать сегодня то, что ждет
нас завтра... Она так говорила о нас, что мне показалось,
будто она, в сущности, знает и его, и меня много лет.
(Фрау Элизабет, сказав это, была близка к истине;
дядюшка, у которого она воспитывалась, был против ее брака с
Гансом Иоганном Пиксом; он нанял эту женщину, ее звали
Магдалена, норвежская цыганка, она брала много, долго
готовилась к удару, но умела бить наверняка.)
- Дальше случилось то, что она вам предрекала, -
понимающе сказал доктор Кролль. - Она обещала вам, что муж
поздно придет с пирушки, так и произошло, вы не сдержали
себя, а затем стали таиться и следить, началось взаимное
отчуждение, потом ссоры, разве я не так говорю?
- Да, так все и случилось, а я ждала ребенка и не нашла в
себе силы расстаться с Пиксом.
- Отчего он не ушел от вас?
- Не знаю. У меня был дом, машина, я была обеспечена, а
он только начинал, наверное, поэтому я была нужна ему и он
терпел...
- Может быть, он любил вас?
Лицо женщины на какое-то мгновение дрогнуло, смягчилось;
Кролль угадал в ней борьбу, потом увидел, как верх взяло
глубинное, свое, что противно логике и памяти.
- Нет, - она покачала головой, - он меня никогда не
любил...
- Но он терпел сцены, скандалы, обиды?
- И я терпела... Да, так будет, в сущности, честно, если
я скажу, что терпели мы оба...
- Фрау Пике, вы хотите, чтобы он ушел?
- Как? - тихо спросила женщина. - Я не...
- Вы хотите, чтобы он исчез? Разрыв сердца,
автокатастрофа... Карта лежит так, что я могу это сделать.
Принесите мне его вещи, ведь что-то вы храните в доме. Я
помогу вам... Или вы надеетесь на другой исход? Тогда я
стану работать с вашими детьми... Они сделают ему так
больно, что жизнь его превратится в муку...
...Через два часа резидент БНД, курировавший этот район,
знал все, что ему было поручено узнать о характере Пикса и
его детей; в первую очередь интересовала Мари, понятно.
Доктор Кролль получил обычное в таких случаях
вознаграждение, плюс к тому служба продвинула его объявление
о сеансах провидения в те газеты, где работали верные
контрразведке люди; экономия весьма ощутимая; действительно,
инфляция, цены растут, приходится считать каждую марку;
получая гонорар, доктор Кролль вернул ту фотографию деревни,
где родилась фрау Пике, которую ему вручили накануне;
резидент, впрочем, сообщил в Пуллах(12) про то, как доктор
Кролль заметил, что фотография эта не очень хороша, снята
только часть деревни, левая; "по крайней мере, восьми домов,
которые спускаются по крутой улице к Рейну, здесь нет". На
вопрос резидента, откуда ему это известно, доктор Кролль
ответил, что ему это удалось, ибо он честно делает свою
работу и серьезно относится к своему дару.
- Можете перепроверить, - заключил он. - Самый последний
дом окрашен в желтоватый цвет, построен в начале пятидесятых
годов, и его владелица - старуха с больными ногами.
Проверили.
Доктор Кролль сказал правду, словно бы сам побывал в этой
деревне, но он там не был...
...Получив - через три дня после встречи Элизабет с
доктором Кроллем - страшное письмо от сына, Вернье ощутил
жуткую пустоту; несколько дней молчал, на расспросы Гала не
отвечал, потом начал пить, ярясь на себя, что не может
работать, а работа его - это же не просто так, это во имя
Мари, во имя девочки, именно эта его работа может спасти то,
что так дорого ей и нужно, это защита. Он несколько раз
брался за перо, чтобы написать ответ сыну, но так и не смог,
понимая, что истинным ответом будет его дело, посвященное
Мари, да и ему, Гансу, а уж потом правде...
31
Из бюллетеня Пресс-центра:
Здесь распространено сообщение Франсуа Райтбергера с
комментарием профессора Вернье, в котором говорится:
"Падение жизненного уровня, рост инфляции и безработицы в
обремененных долгами странах Латинской Америки вызвали волну
недовольства общественности, отмеченную мятежами,
забастовками, грабежами и взрывами бомб. Участники
беспорядков в Сан- Паулу громко требовали работы. В Кито
они сражались с полицией в ходе демонстрации из-за цен и
зарплаты. В Чили они выступили против жестокого военного
правительства, протестуя против безработицы и мер жесткой
экономии.
В ходе мятежей несколько человек были убиты, десятки
получили ранения и сотни арестованы. За последний месяц
произошли всеобщие забастовки в Аргентине, Перу и Эквадоре.
Внешняя задолженность района возросла в прошлом году, и
нескольким странам, в том числе крупнейшим должникам -
Бразилии, Мексике и Аргентине, - пришлось пересматривать
сроки погашения долгов и обратиться за помощью к
Международному валютному фонду (МВФ).
Чилийский пятилетний экономический бум внезапно
закончился в прошлом году 14- процентным падением валового
внутреннего продукта. Сейчас безработица достигла 20
процентов, причем еще 12 процентов рабочей силы занято в
государственных программах трудоустройства с зарплатой от 27
до 54 долларов в месяц.
Католическая церковь, которая организует бесплатные
столовые в бедных районах, охарактеризовала
правительственную политику жесткой экономии как
бесчеловечную.
В Перу, где меры такой экономии и спираль инфляции быстро
подрывают популярность гражданского правительства, в прошлом
месяце в ходе всеобщей забастовки были убиты четыре
человека. Усиливается падение и так низкого жизненного
уровня по мере того, как уровень инфляции приближается к 100
процентам. Правительство, сталкивающееся с внешней
задолженностью в размере 11,5 миллиарда долларов, сократило
государственные капиталовложения и субсидии на продукты
питания.
Политические деятели указывают на возрождение малярии и
туберкулеза как на тревожный признак обнищания. Должностные
лица профсоюзов сообщают, что дневное потребление калорий
сократилось до 1500 - намного ниже тех 2500, которые
рекомендует Продовольственная и сельскохозяйственная
организация ООН".
32
15.10.83 (20 часов 03 минуты)
В Торремолинос было душно; всю дорогу из Малаги инспектор
Шор просидел у открытого окна такси, жадно вдыхая воздух, в
котором ему постоянно чудился запах моря.
Перед тем как вылететь сюда для встречи с вдовою Грацио,
он успел прочитать проспект о новом испанском курорте;
понятно, что в красивом глянцевом издании говорилось про
море, микроклимат, пляжи, бассейны, рестораны ста
национальных кухонь, бары, концерты фламенко, корриду в
Малаге; вот бы отдохнуть здесь недельку, подумал Шор, нет
ничего прекраснее, чем запах моря, я бы спал на берегу
первые три дня, выхаркал бы табачную гарь и перестал кашлять
по утрам.
Шор, однако, запаха моря так и не ощутил, сплошной
бензин; испанские водители носятся со страшной скоростью,
несмотря на повсеместные ограничения и посты дорожной
полиции.
"Поэтому, наверное, они так отстали в своем развитии, -
подумал Шор. - Нельзя насильно ограничивать скорости в век,
когда люди открыли эру космической устремленности в
пространстве. Элита - Гагарин и Армстронг - летала с
неведомыми ранее скоростями, а их земных братьев понуждают
не превышать стокилометровую отметку спидометра на
сверхмощных машинах. И рождается некая трагическая вольтова
дуга: угодные прогрессу скорости в небе противоборствуют с
жестокими ограничениями на земле. А чем тише едешь, тем
