Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Demon's Souls |#13| Storm King
Demon's Souls |#11| Мaneater part 2
Demon's Souls |#10| Мaneater (part 1)
Demon's Souls |#9| Heart of surprises

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Детектив - Юлиан Семенов Весь текст 619.62 Kb

Пароль не нужен

Предыдущая страница Следующая страница
1 2 3  4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 53
     Курьер  положил  перед   Постышевым  только  что   полученные  сводки
телеграфного агентства ДВР -  Даль Та.  Постышев быстро пролистал бланки с
последними новостями.  На  одном сообщении он задержался.  Обхватив голову
руками, изогнулся вопросительным знаком, фыркнул.
     - Ну-ка,  прямо в номер. Моисей, снимите объявление Цыплятника, пусть
поищет  муфту  завтра.  Тут  интересный материал:  присуждение Нобелевской
премии.  Кандидатами  выдвигались Горький,  Герберт  Уэллс,  Бернард  Шоу,
Габриэль д'Аннунцио и Анатоль Франс.
     - Максимычу дали! - обрадовался Отрепьев.
     - Горький,  Франс  и  Аннунцио  вычеркнуты за  <близость к  идеологии
коммунизма>.  Бернард Шоу  и  Герберт Уэллс отведены из-за  того,  что  им
свойственна <ветреность во вдохновении>. Премию получил маркиз О Кума.
     - Это кто ж такой?
     - Знать надо.  Японский дипломат.  Двадцать одно  требование Китаю он
писал.  Сволочь. Ну-ка, я комментарий в номер сделаю, и быстренько в штаб.
Громов у меня задурил.



     ШТАБ ВОСТОЧНОГО ФРОНТА
     _____________________________________________________________________

     Комбриг Громов пил  чай быстрыми глотками,  обжигаясь.  Лицо его было
скорбно, будто у обиженного ребенка.
     - Я ничего не понимаю,  Павел,  -  говорил он, - я два дня его речь с
карандашом читал.  И что же?  Я работал в подполье,  я дрался с Колчаком -
вон две дыры в груди. А теперь? Допуск частной собственности и капитализм!
И кто же это говорит?! Это же Ленин говорит, Павел!
     Постышев рассеянно слушал Громова, смотрел в большое итальянское окно
и  молча,  тяжело  затягиваясь,  курил.  Папиросу рвало  красными искрами,
сжимало,  бумага желтела и  прожигалась изнутри черно-красными кружочками,
будто  взрывчиками.  В  кабинете плавал  слоистый фиолетовый дым.  В  двух
пепельницах высились горы окурков.
     - Значит, все двадцать лет борьбы впустую?! Значит, каторга девятьсот
третьего года псу под хвост?!  Девятьсот пятый к черту?!  Значит,  прощай,
революция?! И кто это провозгласил с трибуны съезда, Павел?! Ленин! Да я ж
лучше еще десять лет с пустым брюхом прохожу,  чем буржуя терпеть! Э, чего
там говорить...
     - Говорить есть чего.  Ты в  партии двадцать лет,  ты у нее ничего не
просил,  потому как ты ее солдат. Мы с тобой не в счет. А рабочий, который
бросил станок?  А мужик,  что от земли ушел? Зачем? Во имя лучшей жизни он
все бросил.
     - Так он же свободу получил!
     - Голодной свободе грош цена.  На  голодной свободе тираны рождаются.
Да и не свобода это, если она голодная, а рабство навыворот.
     - И слово какое пузатое -  нэп! Теперь в каждом хозяйчик проснется...
И  вместо того чтобы его по  шапке,  -  наоборот,  гладь его,  сучару,  по
головке. Развратят народ, погубят.
     Постышев поднялся. Длинный, худой, нескладный.
     - А ты зачем?  - взорвался он. - Партбилет в кармане носить? Охать да
ахать,  если непонятно?  А вот ты смоги так,  чтоб рабочий на твоем заводе
жил лучше,  чем на фабрике у буржуя! Смоги! Воевать выучился, а вот теперь
торговать выучись.  Строить!  Хозяйствовать! Не научимся - сомнут. Вот что
Ленин сказал!  Ишь герой - в атаку поднимать. Не гордись - обязан! А ты за
прилавок стань!  Что?  Не нравится белый фартук?  Ты чистый, а торговец не
чистый?  Не с руки тебе торговать, да? Не коммунизм это, да? А что ж такое
тогда  феодализм?  Феодал -  он  тоже  одни  турниры да  войны  уважал,  а
строитель с  торговцем для него вовсе не люди.  Смотри,  Громов,  феодалом
станешь.  Это я  серьезно тебе говорю.  Я  вот тебя в  гормилицию с такими
настроениями пошлю,  там голодуха, я посмотрю, как тебя на тачке вывезут с
твоей ортодоксальностью.  Имей в  виду -  ортодокс иногда хуже врага может
стать.
     После долгой тяжелой паузы Громов ответил:
     - Нет, Павел. Не понять мне этого.
     - А ты подумай. Не поймешь - клади партбилет, так честно будет.
     - Партбилет я тебе не положу, он мне заместо сердца. А драться стану.
     - Это  валяй.  Тут  я  тебе  мешать не  могу.  Только с  кем  драться
собираешься? С Лениным? Слаб.
     Громов поднялся, яростно оттолкнул кресло, пошел к двери не прощаясь.
Постышев долго смотрел ему вслед - задумчиво и устало.
     Молоденький адъютант заглянул в кабинет, тихо доложил:
     - Товарищ комиссар, к вам из Москвы.
     - Кто?
     - А  он  фамилию не говорит и  мандата не кажет.  Морда у  них больно
аккуратная - я на всякий случай в политохрану брякнул.
     - Это как должно понимать - брякнул?
     - Понимать так, что позвонил.
     - Ну, тогда зовите, - усмехнулся Постышев.
     В кабинет зашел Владимиров.
     - Здравствуйте, - сказал он, - я от Феликса Эдмундовича.
     Постышев прочитал мандат,  потом,  как и  предписано в мандате,  сжег
его, усадил Владимирова, устроился напротив него и спросил:
     - Когда будем говорить: сейчас или передохнете?
     - Если можно, передохну. В теплушках не поспишь.
     - Ложитесь на диван.  Если я уйду -  вот здесь все материалы для вас.
Подполье -  в  синей  папке.  В  зеленой -  меркуловцы.  Прочитайте,  есть
занятные документы.  Даже кто как в покер играет.  И какие взятки берет на
бегах  секретарь премьера  господин Фривейский.  Сейчас  шинельку принесу,
укрою вас. И окно пошире откроем - с Амура свежестью тянет.
     Владимиров отошел к дивану,  сбросил сапоги,  вытянул ноги, стащил до
половины пиджак  и  сразу  уснул,  словно  потеряв  сознание.  Постышев на
цыпочках подошел к  окну  и  пошире  открыл  створки.  Сизый  табачный дым
потянуло,  словно в трубу. На столе зашелестели бумаги. Захлопала на стене
огромная карта.  А на карте синие стрелы -  острые,  злые - со всех сторон
направлены на ДВР: и с Владивостока, и с Китая, и с Монголии.
     Постышев взглянул на Владимирова. Тот спал, сложив руки на груди, как
покойник. Вспомнилась шифровка из Владивостока: трое связных расстреляны в
контрразведке белых, В нашем штабе, возможно, сидит их человек.
     В дверь постучались. Постышев спросил шепотом:
     - В чем дело?
     В кабинет заглянул шофер штаба Ухалов.
     - Куда едем, Пал Петрович?
     - В городской театр, там учительская конференция бушует.
     Ухалов лениво глянул на спящего и вышел.



     ГОРОДСКОЙ ТЕАТР
     _____________________________________________________________________

     В  зале  полно  народу -  яблоку упасть негде.  За  столом президиума
взволнованные, часто   переговаривающиеся   люди.  Они  что-то  писали  на
маленьких клочках бумаги,  рвали написанное,  то  и  дело  посматривая  на
Постышева,  который  сидел  с  краю и был отделен от остального президиума
пятью пустыми стульями.  На  трибуне  сейчас  человек  в  пенсне,  бородка
клинышком,  под  мятым пиджаком - ослепительной чистоты рубашка и большой,
красиво повязанный черный галстук.
     - И вот, изволите ли видеть, - налегая грудью на трибуну, говорил он,
- является  ко  мне  комиссар с  трехклассным образованием и  молвит  свое
просвещенное слово.  <Ты, говорит, буржуйская твоя харя, почему не читаешь
детишкам народные стихи Демьяна,  а заместо них читаешь помещика Пушкина?>
Говорит, а я чувствую: он пьян! И с красным бантом на груди!
     Постышев подождал,  пока в  зале утихнет возмущенный гул,  и бросил с
места реплику:
     - Вас возмущает красный бант или запах алкоголя?
     На галерке и  в задних рядах -  смех,  передние ряды хранят молчание,
хотя  некоторые  сдерживают  улыбку;   в   президиуме  суетня  и   быстрое
перебрасывание записками.  Председательствующий позвонил  в  колокольчик и
нервически призвал  уважаемое собрание к  спокойствию.  Оратор,  несколько
оправившись, продолжал:
     - Уж если гражданами большевиками провозглашена свобода, то позвольте
учить детей на тех примерах,  которые близки мне!  А стряпня разнузданного
хулигана  и  футуриста  Маяковского  отдает  половой  распущенностью.   Не
мешайте,  -  обращается оратор к  Постышеву,  -  сеять разумное,  доброе и
вечное! Вы пишете директивы, а я отвечаю за души детей! И воспитывать их в
зверстве,  распускать в них инстинкты я не позволю никому, чего бы мне это
ни  стоило!  Я  знаю,  что грозит мне за  это выступление,  но  я  не могу
молчать!
     Первые  ряды  рукоплещут,   президиум  -   весь  в  улыбках,  ядовито
поглядывает на комиссара,  только на галерке и в задних рядах шум и говор.
Постышев сидел, подперев голову кулаками, смотрел задумчиво в одну точку -
и вроде бы нет его здесь.
     На трибуну, продираясь сквозь тесно сидящих в проходе, вышел парень в
гимназическом  френчике,  перепоясанном солдатским  ремнем.  Лицо  у  него
удлиненное,  нервное, бороденка и усы под Дон-Кихота, на белых щеках горит
нездоровый румянец,  видимо туберкулез у  парня.  Не дожидаясь тишины,  он
начал говорить, выкрикивая фразы в разномастный зал:
     - Пусть гражданин Широких тут  не  играет в  святую добродетель.  Для
него Маяковский - символ революции, и нечего болтать про половые инстинкты
и  распущенность!  Для вас футуризм так же страшен,  как и большевизм!  Вы
хотите  растить  из  детей  беленьких херувимчиков?  Не  позволим!  Основа
развития  -   борьба,  и  мы  должны  воспитывать  подрастающее  поколение
солдатами,  ибо  история человечества -  это история войн!  Так было,  так
есть, так будет! А сладенький пацифизм Широких идет совсем от другого! Это
он сейчас пацифист, а завтра он станет учить детей белогвардейским гимнам!
И   я  этого  господинчика  за  его  речи,   в  порядке  профилактического
предохранения,  предлагаю  изолировать к  чертовой  матери!  Меньше  двоек
пролетарскому элементу всадит!
     В зале - грохот, свистки, вопли, возмущение, овации, визг.
     Постышев поднялся со своего места и  неторопливо пошел к трибуне.  Он
долго откашливался, а потом заговорил - глуховато, по-волжски окая:
     - Тут мне придется на два фронта сражаться. И с учителем Широких, и с
его молодым оппонентом, который, по-видимому в силу юного возраста, вообще
к учительству относится как к сплошному классовому врагу.  (Смех.) Молодой
товарищ,   как  я  заметил,  увлечен  теорией  профессора  Леера,  который
утверждал, что война есть главный импульс продолжения жизни на земле. Леер
приводил одним  из  главных доводов в  защиту своей теории тот  факт,  что
война началась с появлением человека, ибо мужчины дрались друг с другом за
женщину -  не за прекрасную возлюбленную, а за ту, что приносит потомство,
только лишь.  Однако дальнейшую эволюцию человечества Леер опускал, потому
что  она  против  него.  Действительно,  примитивное  проламывание черепов
сменилось рыцарскими турнирами. Но и это прошло. Турниры и дуэли сменились
маскарадами,  а за женщину воюют прекрасной строкой Пушкина. (Аплодисменты
учителей.) Иные причины порождали и порождают войны. История человечества,
молодой мой товарищ,  есть все-таки история мира,  но не история войн. А с
учителями следует вам уважительно говорить,  право слово...  Не  надо так.
Обвинения клеить -  последнее дело.  Вот так-то.  А вы,  учителя,  обязаны
растить молодежь широко  и  всесторонне образованной,  понимающей истинные
причины войны и мира,  добра и зла.  Отвечаем за детей мы,  большевики. Мы
доверили  вам,  учителям,  воспитание  новых   ч е л о в е к о в.  Но  мы,
гражданин Широких,  можем вас из школы изгнать,  если вы не приемлете нас.
Если  вы против нас - боритесь!  Я уважаю открытый бой.  Но не все идут на
открытый бой.  Большинство шушукается.  Деритесь,  но не шушукайтесь!  Нет
ничего  страшнее  учителя-двурушника,  который  исповедует в душе одно,  а
вслух проповедует обратное. (Овация галерки и амфитеатра). Что-то, правда,
учительство  со  мной  не очень соглашается?  Или молчание в данном случае
синоним согласия? (Смех на галерке и в амфитеатре.) Я думаю, это проявится
при  голосовании за резолюцию в целом.  Повторяю:  вы можете любить или не
любить Маяковского - это дело ваших личных вкусов,  но вот  свободы  учить
чему  заблагорассудится  одному  лишь  Широких  -  такой свободы мы вам не
Предыдущая страница Следующая страница
1 2 3  4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 ... 53
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 
Комментарии (1)

Реклама