номер-то на передней панели и фамилия Лукошевичюс !"
Его привезли на площадь под холмом с башней. Вспомнил - 'Гедиминаса'.
Он пошел вверх по улице, вдоль которой текла река. Прочитал на фасаде
аккуратную черную табличку на двух языках - "Ул.Антакальне. Antakalnu Ielu",
ниже -"дом 19". До дома Казинаса Витаутаса Альгимантисовича осталось
миновать всего два номера. Сергей посмотрел на часы - двадцать четыре минуты
седьмого, да еще и время на час позже.
Сергей решил для себя, что придет в этот дом ровно в пять часов
вечера.Он мог еще позвонить, но у него не хватило бы никаких сил говорить с
матерью Витаса, не видя ее. Итак, у него впереди десять часов, он даже
порадовался возможности побродить по Вильнюсу - он был тут только один раз,
все тогда же, с матерью.
Он свернул обратно на площадь и пошел прямо вверх, не разбирая тропы,
по зеленому крутому склону. Кроссовки скользили по влажной утренней траве.
Низкая красноватая башня приблизилась необыкновенно скоро. Сергей вышел к
камню с надписью в честь победы при Грюнвальде, от него еще сотня метров по
широкой дороге и вот он на площадке под раскрошившейся башней. Вершина холма
была пустынна. Под северно-голубым небом и перед ним расстилался невысокий
бело-красный город, расположившийся гораздо свободнее того, под плато в
долине. Его не стискивали ни горы, ни стены и река, темная и неторопливая,
делала изящный поворот из-под холма направо. По улицам засновали машины,
проходила прямо под ним, по улице Антакальне, колонна троллейбусов, они
обтекали прямоугольную площадь, ложились на борт и уходили по мосту. Над
заросшим холмом по противоположную сторону площади плыла звонница
Кафедрального собора. "Доброе утро, пан !" - Сергей обернулся, к нему
подошел пожилой, подтянутый мужчина, коротко стриженый, с гладко выбритым
лицом, с галстуком. "Доброе утро !" "Пан, я наблюдал за вами, как вы
поднимались сюда..." "Я не был в Вильнюсе пятнадцать лет!" - Сергей
внимательно посмотрел на собеседника. У того внезапно исчезло изучающее
выражение из глаз, они потеплели, но лицо по-прежнему, не улыбалось - "Я
видел здесь миллионы людей, большинству это не нужно, им надо, чтобы их сюда
подняли на лифте... Они" - и он, с легким поклоном обернувшись к башне,
продолжил - "...достойны, чтобы к ним шли и не проклинали дорогу!" Сергей
хотел просто постоять на вершине, а не выслушивать проповеди, он отвернулся
и выругался молча в сторону. "Вы будто взлетели как кошка ..." Сергей уже
собрался объяснить причину этой легкости, но литовец неожиданно дотронулся
до его руки - "Вы еще молоды, но, выйдя из ада, человек должен совершить
паломничество, не смейтесь -это святое слово, к святыням, безразлично, либо
это могилы предков, либо кумиров !"Сергей сдержался- он вспомнил, как видел
когда-то в Москве двух парней в добела выгоревшей форме, чеканным шагом,
подошедшим к Мавзолею и замершим с отданной честью посреди любопытствующей
толпы... Сергей невидяще глядел на город, резко вскинулся, посмотрел в самые
глаза литовцу, громко сказал - "Спасибо", потом - "До свидания!" Литовец
ответил : "Ite pacem!",не по-русски и не по-литовски точно. Сергей медленно
пошел по дороге, опоясывающей холм с башней.
Он бродил по Вильнюсу, становившемуся с каждым часом шумнее, садился на
скамьи в скверах. Наконец он добрался до уютного кафе на небольшой площади,
сел с чашкой кофе и стал наблюдать вокруг. Никогда прежде он не испытывал
такого как сейчас умиротворения от бабьего лета. Воздух своей легкостью
напоминал предутренний воздух, наполненный снежными дуновениями с горных
перевалов, и такой же летучий! Листва деревьев, пробитая желтизной, замерла
в ожидании. Это был город множества светловолосых женщин с открытыми ногами
и любопытными глазами.
Одиночество Сергея нарушили - к нему подошла официантка и, слегка
присев,
спросила у него разрешения, посадить за его стол еще посетителей.
Сергей не возражал, снова повернулся лицом к улице. Столик был небольшой и
девушки извинились за то, что толкнули его коленями. Он в течении минуты
изучал их, их было две : одна, как и положено, со светлыми волосами, другая
с каштановыми и зелено-карими глазами. Они оторвались от своих чашек,
некоторое время смотрели на него в упор, улыбнулись - "Labas dienas !"
Сергей переводил взгляд то на одну, то на другую и не сразу сообразил, что с
ним поздоровались. Попытался выглядеть непроницаемым, у него это не
получилось, почувствовал, как засверкали его глаза, так что ему пришлось их
прищурить - "Здравствуйте ! Приятного аппетита !" Они - "Спасибо !" и пошел
легкий, с флиртом, разговор. Сергей без труда находил темы для беседы,
упомянул о Паланге, башне Гедиминаса, посетовал на трудности с билетами,
расхвалил Вильнюс, в последнем он, впрочем, не лукавил. Девчонки смеялись,
перешли на русский, даже в разговорах между собой. Темноволосая, временами
подолгу не отрываясь, глядела на Сергея. Болтали около часа, девушки
посмотрели друг на друга, на Сергея, сказали, с явным сожалением - "Мы
совсем опоздали в Университет, извините, нам надо идти !" Они встали, не
уходили, будто ожидая. Сергей тоже встал, задержал легко локоть темноволосой
- "Мне хотелось бы вас еще раз увидеть !" Она, не высвобождаясь, - "Только
один раз ?" Ее подруга пошла к выходу. Сергей стал искать бумажку, она
расстегнула сумочку - "Если вам надо написать..." и протянула ему листок из
записной книжки - "Вы все равно не запишете по-литовски..." На листке был
адрес, телефон и фамилия - Шакинайте Юта. Он спросил - "Вы будете записывать
?" Она слегка вздрогнула - "Вы должны найти меня сами... Если вам это
необходимо..." Сергей покраснел, засунул листок в нагрудный карман рубашки -
"Вы правы..." Они с подругой, пошли по улице, Сергей следил за ней, но как
это ему не хотелось, не заметил, чтобы она оглянулась.
Было только двенадцать часов и Сергей решил сходить в кино. Он взял
билет на часовой сеанс и просидел оставшийся час в буфете за очередной
чашкой кофе.
Фильм был литовский, очень скучный и он не смог вытерпеть до конца. Он
маялся, то заходил в книжный магазин, то в кафе - время было обеденное,
везде очереди, он тут же выходил прочь и так, от магазина до магазина,
подбирался ближе к улице Антакальне. В третьем часу он очутился на площади
перед Кафедральным собором, ныне картинной галереей, зашел в нее. Без толку
бродил среди картин, старых и современных, больше отсиживался на сиденьях
для посетителей. Помещение тяготило его, он почувствовал себя плохо и с
удовольствием снова вышел на площадь. Теперь он каждые пять минут смотрел на
часы - время тянулось невыносимо медленно и он черепашьими шагами двигался
вместе с ним. Постоял, опершись на перила мостика слева от собора, следя за
течением темной воды, снова поднял руку с часами - четыре часа. Покружил
около телефонной будки, решился, зашел вовнутрь. Когда прикрыл за собой
дверь, почувствовал, как прилипает к телу рубашка, то ли от духоты, то ли от
волнения. Снял трубку, цифры самые простые - год смерти - 84, месяц смерти -
август, день смерти..." - он бросил трубку и вышел. Нашел скамейку, раскрыл
сумку, еще раз просмотрел содержимое ее.
Все ! Без двадцати пять. Сергей встал и стремительно, обгоняя всех,
ставя ноги на одной линии, пошел вверх по улице к дому N 23. Лицо его стало
непроницаемым от жара, во внутреннем кармане его сумки покоился крест,
переданный Витасом. Сергей миновал прямоугольную площадь под башней, он
летел вверх по мостовой, идя наравне с троллейбусами.
Дом двадцать три. Широкие потемневшие двери парадной, над дверью -
табличка, среди номеров - 10, десять. Дверь на себя, перед ним - идущая
винтом лестница. Время - без пяти. Он стал, выдохнул, пошел по середине
лестницы. Подниматься на третий этаж...
Сергей стоял перед темно-коричневой дверью и считал : "...двадцать
семь! Звони!" Он не расслышал звонка, потому что слушал шаги, приближающиеся
к двери. В проеме раскрытой двери стояла высокая женщина с пепельными
пышными волосами. Сергей раскашлявшись, коротко представился, женщина вышла
из дверей, склонила голову набок - "Проходите". Идя по коридору, Сергей
сообразил, что сказала она по-русски. Проходя мимо двери слева, он
огляделся, женщина покачала головой - дальше. Перед дверью, которой
оканчивался коридор, снова остановился. Она обошла его и открыла перед ним
дверь.
Сергей вступил в небольшую комнату с высокими потолками, письменным
столом, с книжным, до потолка шкафом. Над застеленной кроватью висело
роскошное золотое распятие, над столом - фотографии, в основном, старые,
среди которых выделялась одна : очень молодые мужчина и женщина, он в шляпе,
в галстуке, она обнимала его, держась за его руку и плечо. Сергей
засмотрелся на фотографию, женщина, стоявшая напротив него, объяснила: "Мои
родители!"Сергей перевел свой взгляд на мать Казинаса - это была женщина
западноевропейской красоты, как Валькирия, высокая шея, крепкие еще и
довольно широкие плечи, тонкое лицо с огромными серыми глазами ('как у
Витаса' ) Сергей, смутился, заметив ,что рассматривает ее с большим, чем
надо, интересом. Она отступила, показала на стул, села сама, ожидая...
Сергей подбирал слова, мать Витаса спросила - "Что он сказал в конце
?.." Сергей сжал челюсти , переждал секунду - "Он молился о вас..." "...Он
сразу умер ?.."Он сказал ложь : "Его ранило в спину...Мы могли бы его
спасти..." и поднял лицо - она смотрела проходящим сквозь него взором. Не
давилась слезами, не говорила ничего про себя, просто молчала... Глаза у
Сергея были сухи. Он потянулся к сумке, раскрыл ее, достал крест, аккуратно
завернутый в платок Витаса - ее руки дрогнули и сцепились на коленях - и
протянул его ей. Она держалась с силой, взяла крест, прижала ко лбу, потом
твердым голосом сказала - "Вы закрыли моему сыну глаза, этот крест - ваш и
пусть вы никогда не увидите смерть своих детей..." Сергей не выдержал, и
вдруг почувствовал на голове теплые руки, она прижимала его к себе,
укоризненно сказала : "Вы же мужчина..." Сергей не останавливался, она
гладила его по голове, и он наконец пришел в себя. "Мы похоронили его в
провинции Урузган, под перевалом Сеидгар хребта Джаншах, в песчаном
урочище..." "Я запомню..." "Он умер в день...как ваш номер телефона..." -
Сергей проклял себя, увидев ее расширившиеся глаза. Она кивнула только.
Сергей достал нержавеющий медальон - "Личный номер Витаса...", она сжала его
в руку, не рассматривая. Сергей осторожно посмотрел на нее - она все так же
сидела с неподвижными сухими глазами, глядя через него. Тишина громоздилась
растущей горой на его плечах и Сергей не сразу услышал : "Витас до
пятнадцати лет был очень маленьким мальчиком...Он стал заниматься греблей и
вырос..." Сергей опустил глаза, выдавил невпопад : "Витас прикрыл меня..."
Снова тишина. "А теперь я даже не могу похоронить своего сына..." Сергей
мгновенно оказался нагим перед ней, ему стало стыдно за свои терзания. Но
память защитила его -опять перед ним возникло лицо Витаса, обхватившего шею
его, Сергея, как сам он обнимал отца, и об этом он никогда никому не
расскажет, даже его матери...
Сергей посидел еще с минуту, встал, попрощался, она не держала его, она
все поняла, и прямо глядя Сергею в глаза, сказала : "Вы можете приехать в
любое время !", встала проводить. Уже стоя на лестнице, Сергей обернулся в
ее сторону- мать Витаса глядела ему вслед, и он так и не услышал звука
