- Ах, не нравятся!
И Калигула приказал ввести в состав сената лошадь. Так сказать
кооптировал собственного жеребца, на котором изредка гарцевал по лужайке в
загородном имении.
"Лошади оказывать такие же почести, как и мне" - гласил указ.
Вероятно это значило, что когда жеребца введут, сенаторы должны вскочить,
а самые горластые еще и кричать "Салютантум!" Мол, привет, бурные
продолжительные аплодисменты...
Узнав это, возмутилась преторианская гвардия. Суровые воины,
поднаторевшие в дворцовых переворотах, посовещались и решили, что лошадь -
это чересчур. Они убили и Калигулу и его жену и дочь.
Что касается жеребца, то история умалчивает - пострадал ли он? Могли
выгнать из дворца. Так сказать, сослать без права переписки.
Страдают всегда безвинные.
21. НЕРОН
Учителем будущего императора Нерона был мудрец Сенека. Его
наставления были глубоки по мысли и совершенны по форме. Юношу обучили
философии, живописи, музыке, пению и умению управлять колесницей, в
которую запряжена лошадь.
Вступив на престол он быстро нашел применение своим знаниям.
Сперва пригодилась философия. "Все что ни делается, все к лучшему".
Он приказал убить мать, которая мешала ему править и, как утверждали слухи
- велел поджечь Рим, чтобы расчистить место для новых дворцов.
Потом - настала очередь музыке и пению. Сперва император играл на
кифаре и пел в собственном саду перед друзьями.
- Какой талант пропадает! - восхищались друзья. Некоторые из них не
могли отличить кифару от флейты. - Нет уж вы, ваше императорское, не
забывайте и народ. Порадуйте подданных!
Нерон для виду покочевряжился, а потом стал петь на сцене. Амфитеатр
заполняли наемными хлопальщиками и те не жалея ладоней отрабатывали аванс.
Между выступлениями Нерон не забывал и о семье и о государстве. Жену
Октавию приказал сослать на уединенный остров и там убить.
В государстве тоже не все ладилось: из Иудеи в Рим проникло вредное
учение. В основном христианство нравилось простым необразованным людям.
- Так что они там говорят? - спрашивал император у доносчиков,
которые рыскали по базарам и площадям. - Любовь к ближнему? Не укради?
Время жить и время умирать?.. Вот пуская сами и умирают.
Он приказал христиан ловить и одних бросать в цирке на растерзание
хищным зверям, а других, если представление было ночным, обмазывать смолой
и поджигать. Подхалимы называли это веселенько: "факелы Нерона".
Стали возникать заговоры. Первый был неудачным. В нем участвовал и
погиб Сенека. Философ видно понял, что обучая будущего императора малость
перемудрил. Последний заговор удался. Спасаясь от заговорщиков император
спрятался на вилле у одного знакомого.
- Мда, по всему видно вам конец, - не стесняясь, рассуждали те, кто
пришел с ним. - Давайте мы вам могилку выроем... Вот так, готово. Теперь
очередь за вами. Вот кинжальчик. Извольте сами, под ребрышко.
- Какой артист погибает! Может не стоит? - ныл император.
- Нет, нет, нет... Что, не хотите сами?
История не любит уточнять: чья рука подняла нож? Какая разница, как
умер комедиант.
22. МЕССАЛИНА
Третья жена императора Клавдия Мессалина была младше своего супруга.
- Ну, конечно, мне пятьдесят, а девочке пятнадцать, - рассуждал
император решаясь на брак. - Зато стройна, молчалива, улыбка загадочная.
Это именно то, что нужно римскому народу.
Загадочная улыбка вышла Риму боком - сплошными скандалами и
потрясениями. Юная императрица меняла любовников, как перчатки. Соперниц
не терпела.
- Даже не убеждайте меня, - говорила она. - Зачем в Риме еще одна
красивая женщина? Одной меня недостаточно? Подумаешь, какая-то Поппея
Сабина! Да у меня линия спины не хуже.
Оставшись наедине мучалась: "а вдруг хуже?"
Кроме того, ненавистная Поппея положила глаз на актера Мнестера.
- Мне он самой нужен, - рассуждала императрица. - Как великолепно на
сцене он читает стихи:
- Здесь погребен Фаэтон, колесницы отцовский возница.
Пусть он ее не сдержал, но, дерзнув на великое, пал!..
Надо и мне дерзать!
У Сабины был нежный друг, сенатор по прозвищу Азиатик. Нашли
доносчиков, которые рассказали Клавдию, что Азиатик будто бы собирается
его убить.
- Не могут же они все врать, - убеждала Мессалина мужа. - Ну и что же
что он честный и гордый. Под суд этого гордеца!
Суд приговорил Азиатика к смертной казни, но добродушный Клавдий
позволил приговоренному самому выбрать себе смерть.
- Свой последний день проведу так, - сказал сенатор. - Утром
гимнастика, потом плавание. На обед жареный кабан с персиками. И тогда -
ванна, теплая вода, два врача. Только чтобы вены мне они вскрывали
поаккуратнее. Тело сжечь на костре.
Так умер Азиатик.
К безутешной Сабине были посланы надежные люди. Они ясно объяснили,
что завтра ее поволокут в тюрьму и посадят в камеру с уголовниками. Гордая
красавица приняла яд.
Кстати, у нее был муж. Когда не следующий день Клавдий спросил его во
время трапезы:
- Что же ты один? А где же наша Сабиночка?
Тот ответил, как истинный римлянин:
- Скончалась по велению судьбы, - и положил себе на тарелку отварных
устриц.
Между тем, эти мелкие успехи совсем вскружили голову Мессалине.
"Дворец она превратила в публичный дом, - свидетельствует историк. -
При живом муже решила сыграть еще одну свадьбу."
- Что-то месяц не вижу собственной жены, - пожаловался как-то Клавдий
доверенному лицу, бывшему рабу с нежным именем Нарцисс.
- Именно месяц. Медовый он у них с любовником - Гаем Силием. Совсем
обнаглели. Прикажите действовать?
- Валяй! Или нет: он, Силий, что у нее первый? Неужели были еще?
- Как собак нерезаных.
- Ай, ай, ай! Сейчас же иду в казарму преторианцев, - возмутился
император. - Любовников переловить и доставить туда.
Тут шум, крик, составляют по памяти списки, ловят, пересчитывают.
Проверив, всем отрубили головы.
"Надо торопиться, пока император не остыл", - понял Нарцисс и,
захватив с собой кучку верных людей, бросился к Мессалине. Молодая
императрица сидела у себя в саду под кипарисами и ревела в три ручья.
- Убить немедленно, - сказал Нарцисс офицеру. - Что стоишь, дурак?
Приказ императора.
Офицер был человек опытный:
- А вдруг император отметит свое решение? Где документ?
Помогла мать Мессалины, которая тоже ненавидела дочку. Зная местные
порядки, она вбежала в сад с криком:
- Что сидишь? Ждешь, когда поволокут за волосы на плаху? Кинжал-то у
тебя хоть есть? Боги, ну что за хозяйка - кинжала в доме нет. Господин
офицер, одолжите ваш меч.
Втроем кое-как закололи императрицу. Особенно, говорят, старался
Нарцисс, подпрыгивал и нажимал коленкой на рукоять меча.
Он знал, что надо торопиться. Когда Клавдию доложили о смерти
супруги, тот долго молчал, а потом приказал впредь ставить на стол рядом
со своей тарелкой ее. И часто вздыхал.
Видно, было что-то такое в этой чертовой бабе... Но с точки зрения
хода мировой истории и процветания государства, все действующие лица
поступали тут правильно. Даже этот подлый Нарцисс.
23. АПУЛЕЙ
Апулей был древнеримским писателем, а заодно и жрецом. Как жрец, он
должен был сеять разумное, доброе, вечное, а как писатель откликаться на
злобу дня.
Однажды его пригласили к чиновнику, который занимался древнеримской
литературой, а значит и журналами. Журналы были рукописные, но тем не
менее проблемы тиража и распространения у них были те же, что сегодня.
- Над чем работаете? - спросил чиновник. - Да вы не стойте,
присаживайтесь.
- Благодарю покорно. Вот принялся за "Метаморфозы". Размышляю о
борьбе двух начал в человеке: доброго и злого. О великом, о вечном.
- Гм-м... Любопытно. Понимаете, у нас просьба. Горит один популярный
журнальчик. Не раскупают, хоть тресни. Написали бы для него новеллку, или
дали бы главку из ваших "Метаморфоз". Для примера, хотя бы один эпизодик,
о чем он?
- Ну, как вам сказать... Есть, например, такая поучительная история.
Не подумав о последствиях, жена впустила в дом, в отсутствие мужа,
юношу. Но муж возвратился, чтобы во время предотвратить грехопаде...
- Стоп, стоп, стоп! Ну, зачем же предупреждать? Предупреждать не
надо. Читатель любит этакое, с перчиком... Пожалуй, ваша новеллка может
спасти журнал... Только давайте так: муж приходит, жена прячет юношу, а
мужа уговаривает забраться в огромный узкогорлый сосуд...
- У меня в новелле есть бочка.
- Можно - в бочку. И в то время, пока муж сидит в бочке, жена
наклоняется, а юноша... Отлично! Ну, не упирайтесь, всего одна новеллка.
Ждем.
Когда журнал вышел, Апулей, купив его, прочитал под рассказом
"Продолжение следует". Друзья, которые стояли рядом и успели прочитать
журнал, хихикали.
- А еще жрец! - сказала, проходя мимо, знакомая весталка.
Апулей побежал к чиновнику.
- Ничем не могу помочь! - развел руками тот. - За журналом теперь в
киосках очереди. Надо продолжать. Кстати, кто у вас там главный герой?
- Юноша, которого злая сила превратила в осла.
- Великолепно! Лучшего сюжетика не придумаешь. В облике животного
он... Как вашего героя зовут?
- Луций.
- Ваш осел - Луций, дай ему волю, такого натворить может. Хи-хи-хи...
Нет, вы просто для нас находка. Придется писать продолжение. И не
стесняйтесь. Нравы теперь, сами знаете, какие. Сейчас про все можно.
Так был написан "Золотой осел".
Между прочим, чиновник своим детям (а у него была большая семья)
роман не показал. Читал по вечерам под одеялом, повизгивая от
удовольствия.
24. ЕВГЕНИКА
Вопрос, как улучшить породу, как иметь в государстве побольше
крепышей - возник рано и привел в истории ко многим невеселым случаям.
Прежде всего додумались освобождаться от стариков. На островах Тихого
океана заметив, что дедушка уже не может даже плести силки для птиц, его
потихоньку отводили в лес и там приканчивали раковинным топором.
Японцы были сердобольнее:
- Ну, как, бабушка, ходишь еле-еле? - спрашивали ту, что была
когда-то родоначальницей.
- Совсем обезножила, - простодушно соглашалась та.
- Ну, тогда подыши воздухом, мы поможем.
Старушку отводили высоко в горы, где лежит вечный снег и там
оставляли, прикрыв для приличия циновкой.
Древние греки и римляне смотрели глубже. Они рано поняли, что не
обязательно ждать старости, что от слабого можно избавиться и вскоре после
его рождения.
У римлян отец приняв на руки новорожденного внимательно осматривал
его и либо, кивнув, передавал кормилице и матери, либо - если в ребенке
ему что-то не нравилось, тут же суровой рукой душил.
Греки и спартанцы несколько усложнили этот момент - некачественного
по мнению коллектива ребенка там сбрасывали со скалы.
Не исключена возможность, что случались недоразумения.
Скажем, греческий военачальник полемарх в целях сурового воспитания
идя на скалу брал с собой своего малолетнего сына.
- Не хнычь, - говорил он жене, - пускай видит, как поступает народ с
немощными.
Они приходили на обрыв, где уже собрались жрецы, воины и зеваки.
Приводили очередных жертв. Грудных, может быть, приносили в
корзинках.
- Начнем помалу, - говорил главный жрец и младенцев кидали вниз.
- Вот так нация очищает себя и делается сильной, - говорил полемарх.
