Он достает из кармана самую грязную расческу, какая только может
существовать на свете, и начинает, если так можно выразиться, приводить в
порядок свои волосы.
- Возвращайтесь к вашим обязанностям, комиссар,- говорит он.- Когда вы
мне понадобитесь, я дам о себе знать.
Это решение меня несколько удивляет. Я-то рассчитывал совсем на другое,
но Анджелино такой тип, что ведет себя совершенно особенно.
Я отряхиваю свои шмотки, немного пострадавшие в двух схватках.
- К вашим услугам,-говорю. Я начинаю переминаться с ноги на ногу, как
робкий мальчик, не решающийся попросить разрешения выйти.
- Я могу вас спросить об одной вещи?
- Давайте...
- Мы не обсудили интересующий меня вопрос... Я ведь решил обманывать
Секретную службу не из спортивного интереса...
Тут я попал в десятку. Разговор о деньгах вписывается в созданный мною
образ. Если бы я обошел этот момент молчанием, Анджелино сразу бы унюхал
фальшь.
- Вы хотите денег?- спрашивает он.- Те, кто на меня работают, ни в чем не
нуждаются...
Он сует руку в задний карман и достает из него толстую, как телефонная
книга, пачку десятитысячных купюр. Отсчитав десяток, он протягивает их мне.
- Это задаток,- говорит он.- Чтобы скрепить наше соглашение.
Я не решаюсь протянуть руку. Он делает это сам.
- Очень скоро вы мне понадобитесь,- говорит Анджелино.- Есть сложное
дельце, как раз по плечу вам! Я кланяюсь мамаше Альде. Она бормочет слова
прощания на сильно итальянизированном французском.
Мэллокс провожает меня до двери.
Он резко распахивает ее, и тип, прижимавшийся к ней, чтобы плотнее
приклеиться ухом к замочной скважине, чуть не падает под ноги американцу.
Поверьте, это большая подлянка, потому что тип, прижимавшийся ухом к
двери, не кто иной, как мой коллега Равье, посланный боссом обеспечивать мое
прикрытие.
Этот кретин все испортил.
Америкашка в мгновение ока схватил его за пиджак и втянул в квартиру. От
того, что должно последовать, у меня пересыхает горло.
- Что случилось?- спрашивает Анджелино. Мои колебания длятся какую-то
долю секунды. Я бросаюсь в гостиную и отвожу макаронника в сторону.
- Мне хана,- шепчу я.
- Почему?
- Мы захватили типа, подслушивавшего у вашей двери. Это мой коллега. Если
он здесь, значит, следит за мной, а если следит за мной, значит, в конторе
что-то заподозрили, если только не хотят обеспечить мою безопасность, но это
кажется мне маловероятным. Этот парень видел меня здесь. Если вы его
отпустите, он об этом доложит; если уберете его, большой патрон
насторожится, когда он не вернется. Я так погорю, что запах паленого будет
чувствоваться на тысячу лье отсюда...
Черт, как некстати это осложнение. Я принимаю удрученный вид, что дается
мне легче легкого, потому что влип я по-настоящему.
Анджелино пожимает плечами.
- Мы это уладим,- говорит он.- В нашем жалком мире никто не застрахован
от случайностей...
Я вздрагиваю. Давненько я не оказывался в таком тупике.
С какой стороны ни смотри на ситуацию, выхода не видно. Одно из двух: или
я делаю вид, что играю за Анджелино, и тогда Равье получает бесплатный билет
до рая; или, воспользовавшись добрыми отношениями, установившимися у меня с
макаронником, я начинаю действовать против него и предпринимаю попытку
прорваться...
Могу ли я не моргнув глазом позволить прикончить коллегу? Сказав себе
"нет", я подхожу к столу, на котором осталась моя пушка.
В тот момент, когда я собираюсь ее схватить, Анджелино трогает меня за
плечо.
- Возможно, есть способ все уладить,- говорит он.
- Вы так думаете?
Я прислоняюсь к столу и, как ни в чем не бывало, ловлю, что он скажет.
- Вы можете уйти отсюда с тем типом, сказав ему, что взяли меня на
испуг... Понимаете, что это дает?
Я не могу опомниться. Может ли быть, чтобы все разрешилось так
гармонично? Неужели Анджелино такой дурак?
Я смотрю на него. Он совершенно не кажется шутником.
- А если он подаст боссу рапорт длиной с рулон обоев? Меня удивит, если
патрон проглотит такой заметный крючок,- говорю я с примерной
откровенностью.
Анджелино никогда не сможет сказать, что я пытался его наколоть...
- Слушайте,- говорит он,- как я себе это представляю... Поскольку вы
человек смелый, то схватите свой револьвер, лежащий на столе... Вам так и
так нужно будет его забрать. Вы отскочите назад и прикажете нам поднять руки
как можно выше. Мы подчинимся. В коридоре вы оглушите Мэллокса и вытащите
вашего парня. А когда вы выберетесь вдвоем, расскажете, что мой человек
притащил вас сюда под угрозой револьвера.
- Это пойдет, О'кей,- соглашаюсь я.
Хватаю свой шпалер и ору:
- А ну, все руки вверх!
Я смотрю в глаза Анджелино. Он не моргает, но вид у него очень
задумчивый.
Я говорю себе, что он сейчас является отличной мишенью. Должно быть, он
думает о том же, но у него нервы из закаленной стали.
Он поднимает руки, его женушка и Рюти тоже... В воздухе торчат шесть
клешней.
- И даже не думайте рыпаться!- деру я глотку. Выхожу в прихожую. Мэллокс
схватил Равье за лацканы пиджака и спустил его с плеч моего коллеги, чем
совершенно блокировал ему руки.
Я направляюсь к американцу, подмигнув ему, и так быстро стукаю рукояткой
по его кумполу, что он даже не успевает понять, то ли его огрел я, то ли ему
на котелок приземлился самолет.
- А-о!- говорит он, как английские туристы в пьесах, и валится, будто
срубленный дуб. А падение срубленного дуба слышно далеко... Прямо сольный
концерт!
Равье уже выхватил свою пушку.
- Падлы!- орет он.- Я их всех перебью! Более скандального и злопамятного
типа, чем Равье, не сыщешь на всем свете. Он вполне способен потребовать у
продавца вернуть деньги за кило вишни, если хотя бы одна ягодка оказалась с
гнильцой.
- Плюнь на них,- говорю я.- Сматываемся! Он смотрит на меня, и мои глаза,
должно быть, достаточно красноречивы, потому что, отказавшись от мщения, он
открывает дверь на площадку.
Дружески махнув рукой Анджелино, я присоединяюсь к нему.
- Черт побери!- взрывается он.- Я не привык удирать как какая-то
размазня, когда всякие урки обращаются со мной подобным образом!
Я убираю свою пушку и спокойно спускаюсь по лестнице.
- Вы слышите, патрон!- говорит он мне.- Я ни разу так не поступал за всю
мою дерьмовую жизнь...
Поскольку он мне досаждает в тот момент, когда мой мозжечок работает в
полном режиме, я оборачиваюсь.
- Если ты сейчас же не заткнешься, я воткну тебе в глотку набалдашник с
лестничных перил, понял?
Он недовольно качает головой.
- Ни разу в жизни...- бурчит он. Я влезаю в свою машину, он-в свою, и мы
оба берем курс на контору.
Глава 11
В фирме акции Сан-Антонио летят вверх, словно курс золота в дни
правительственного кризиса. Не успел я появиться, как все свободные парни,
толкая друг друга, открывают для меня двери, ведущие к боссу.
Он на месте - серьезный, бледный, с черепом цвета слоновой кости -
проверяет, не смылись ли его запонки.
- Слава богу!- восклицает он при моем появлении. Раз уж он упомянул
суперглавного патрона, значит, в его Котелке все кипит.
- Ну что?- спрашивает он. - Как прошло похищение?
- Великолепно,- отвечаю.- Я познакомился с Анджелино. Более того, с
сегодняшнего дня я на него работаю.
Достаю из кармана сто штук, которые мне дал сицилиец,
- Вот аванс...
- Что вы говорите?
- Он отстегнул мне сто кусков, чтобы скрепить сделку. Отдайте это в
благотворительный фонд полиции. Оставьте только одну десятку, чтобы оплатить
выпивку для всех. Не каждый день гангстеры проявляют щедрость, а? Я коротко
рассказываю ему, что произошло. Он слушает так внимательно, что даже не
теребит свои манжеты и не гладит лысину.
- Как видите,- говорю я в заключение,- этот человек - загадка. Под его
заурядной внешностью торговца неаполитанским кьянти скрывается один из самых
хитрых гангстеров, которых я знаю. Я ничего не понял в его поведении и не
знаю, искренен он был со мной или нет. При кажущейся честности и внешнем
добродушии любителя подраться это скрытный, хитрый и безжалостный человек...
Что вы об этом думаете?
Шеф берет промокашку и начинает разрывать ее на части.
- Что он сказал, когда вы ему открыли, что знаете, что бюст Монтескье на
Ке д'Орсей набит взрывчаткой?
- Ничего. Посмотрел с любопытством и интересом...Я пожимаю плечами.-
Откуда мне знать, что он при этом думал? Разве можно прочитать какое-нибудь
выражение в его поросячьих глазках? Шеф улыбается.
- Да, он должен уметь скрывать свои мысли...
О себе босс так сказать не может. В его голосе звучит какая-то горечь.
- В чем дело?- спрашиваю я.
- Сан-Антонио,- говорит он,- я посылал туда саперов...
- Хорошо! Ну и как, получилось? Он делает паузу.
- В бюсте ничего не оказалось. К тому же он цельный.
Я как будто сел на провод под высоким напряжением.
В бюсте ничего не оказалось? Но тогда вся моя теория разрушается, а
Анджелино посмеялся надо мной, сделав вид, что поверил в мой треп.
Что все это значит?
Если макаронник понял, что я лепил ему горбатого, то почему оставил на
свободе, хотя мне известно его укрытие?
Что-то тут не сходится.
Большой босс не нарушает мои раздумья.
- Скажите...- произносит он вдруг.
- Да?
- Недавно, по телефону, вы говорили мне о девушке, изготовившей копию
бюста.
- Клод Ринкс?
- Именно...
- Она умерла?- спрашиваю я, сжав кулаки. Он качает головой:
- Час назад ее похитили из версальской больницы. Я просовываю палец под
ворот рубашки. Лучше не сделают и в Голливуде. Такое чувство, что на экране
вот-вот появится надпись: "Конец первой серии" ...
- Похитили?
Я повторяю это слово недоверчивым тоном мужа, видящего свою благоверную
выходящей из дома свиданий под ручку с черномазым.
- Ей стало лучше,- говорит шеф,- врачи уже начали проявлять осторожный
оптимизм... Два типа, одетые санитарами, переложили ее на носилки и унесли.
Во дворе их ждала "скорая"...
Он пожимает плечами.
- Естественно, сценка не привлекла никакого внимания. В больнице санитары
и "скорые" - обычная вещь.
Я с этим соглашаюсь.
- Можно задать себе кучу вопросов,- продолжает босс,- но выработать
приемлемую версию сложно. Поражает одно обстоятельство. Сначала гангстеры
дерзко пытаются застрелить девушку прямо у вас под носом, но она остается
жива, и тогда эти же гангстеры снова идут на большой риск и похищают ее из
больницы. Таким образом, мы можем предположить, что они больше не желают ее
смерти, потому что им было гораздо проще добить тяжелораненую в постели, чем
похищать ее. Что же произошло между прошлой ночью и сегодняшним утром, что
так изменило их намерения?
Он смотрит на меня.
- Что скажете, Сан-Антонио?
Ничего! Сан-Антонио ничего не говорит и не имеет никаких мыслей. Ему
кажется, что он читает разом три полицейских учебника (по строчке из каждого
поочередно)...
Нужна большая работа, чтобы разобраться в этой чехарде.
- Номер "скорой" известен?
- Нет, конечно...
Я встаю, потому что чувствую, что у меня начинают затекать ноги.
Я делаю несколько шагов по кабинету, останавливаюсь перед шкатулкой
Старика с сигаретами, но вовремя спохватываюсь, что я не у себя. Честное
слово, я чуть не залез в нее!
Он это понял и, кажется, развеселился.
- Угощайтесь!
Беру длинную, как карниз для шторы, сигарету. На данный момент, резюмирую
я, мы имеем задачку с четырьмя неизвестными. Во-первых, Вольф, исправившийся
перед смертью и пробормотавший слова, которым мы нашли логичное объяснение.
Во-вторых, малышка Ринкс и ее таинственное приключение. Потом два Монтескье,
