доставишь много работы пластическому хирургу...
Половина его лица осталась нетронутой, зато вторая превратилась в
кровавое месиво.
- Говори. Мое предложение остается в силе. Что за история с Сен-Лазаром?
Он не может ни шевельнуть губами, ни открыть рот. Пытается заговорить, но
звуки, вырывающиеся из кровавой дыры, ставшей для него ртом, едва слышны.
- В шесть...- в конце концов разбираю я.- Убить... Орсей...
- Что?!
Я так подскочил, что чуть не стукнулся своей многострадальной головой о
потолок.
- Что ты говоришь?
Он уже ничего не говорит... Лежит без сознания, и я даже не знаю,
переживет ли он перевозку в больницу.
В эту секунду в дверь энергично звонят.
Догадываюсь, кто это. Действительно, передо мной стоит Равье с пушкой в
руке.
- А, это вы...- произносит он.
- Кажется, да. Если вдруг мы оба ошиблись, скоро все разъяснится.
- Очень смешно,- мрачно отвечает он.- Это вы стреляли в окно?
- Да...
- Вам что-то нужно?
У Равье очень бесхитростные вопросы.
- Да,- отвечаю я,- узнать время.
Он, как ни в чем не бывало, смотрит на часы.
- Пять часов и...
- Ладно. В шесть я должен быть на Сен-Лазаре, а еще лучше пораньше...
- Вы не можете выйти на улицу в таком виде!
- Это почему?
- Потому что все подумают, что вы только что с бойни...
Я совсем забыл про то, что залит кровью, своей и чужой.
Возвращаюсь в ванную.
За несколько минут мне удается привести свою одежду в относительный
порядок- Со шмотками все более или менее улажено: тип с пятнами на одежде не
привлекает особого внимания, тем более в Париже. Но моя ссадина на голове не
может остаться незамеченной.
Перед тем как нестись на Сен-Лазар, успею заскочить к аптекарю.
Если дела пойдут так и дальше, не знаю, что от меня останется к концу
дня... И останется ли вообще что-нибудь...
Равье, морщась, осматривает три трупа.
- Где бы вы ни появились, оставляете за собой следы...- говорит он.
- Займись покойничками,- приказываю я,- и девушкой, лежащей в одной из
комнат. Потом позвонишь большому боссу и скажешь, что здесь была заварушка.
Скажи, что я вышел на след и позвоню ему как только смогу. Прежде всего мне
надо съездить на Сен-Лазар. У меня там свидание.
- С кем?- спрашивает Равье.
- Со смертью,- отвечаю я.
Глава 19
Без десяти шесть с пластырем на голове я вхожу в огромный зал вокзала
Сен-Лазар.
Нужно быть чертовски хитрым, чтобы что-нибудь найти в этом муравейнике.
Слева пригородные линии, осаждаемые нескончаемым потоком пассажиров,
справа - дальние. Это самый спокойный уголок, вернее, наименее забитый
народом. Скорый поезд до Гавра доставит богатеньких пассажиров к океанским
лайнерам. Среди них есть крупные финансисты в дорогих пальто, дамочки из
высшего общества в меховых манто и со смешными собачонками... Где начнется
представление? У дальних линий или у пригородных?
Кто этот самый Орсей, которого должны убить? Пассажир? Скорее всего.
Иначе зачем его убивать на вокзале? На этот счет сомнений быть не может.
А теперь, уезжает этот пассажир или приезжает? Это очень важно. Я
обхватываю голову руками. Значит, так. Если этот человек уезжает, гангстеры
не могут знать точное время, когда он приедет на вокзал. Он может это
сделать задолго до отхода поезда. Приехавшие выходят практически сразу.
Кроме того, если бы речь шла об уезжающем, Анджелино мог найти удобный
случай прикончить его в столице...
Чем дольше я размышляю, тем больше склоняюсь к тому, что это будет
приезжающий. Подхожу к контролеру.
- Простите, пожалуйста...
- Да?
- Скажите, прибывает ли в шесть часов поезд?
- Откуда?
- Не знаю...
Он, должно быть, думает, что имеет дело с чокнутым, потому что смотрит на
меня точно так же, как вы смотрите на то, что собаки кладут на тротуар.
- Посмотрите таблицу прибытий,- советует он мне.
И показывает на огромное табло, где отмечено время прибытия и отправления
поездов.
Я лихорадочно пробегаю расписание и констатирую, что ровно в шесть
никакой поезд не прибывает. Есть один из Манта, который приходит без одной
минуты шесть, и другой, из Лондона, в шесть одну.
Я заинтересовался вторым.
Направляюсь к платформе, к которой он должен подойти. Там уже ждут
человек десять. Все очень разные, ни один мне не знаком. Я рассматриваю
встречающих, стараясь себе представить, может ли кто-то из них быть убийцей.
А может, их несколько? Дама с маленькой девочкой. Семья - папа, мама и
взрослый сын. Прыщавый парень... Старик... Толстяк в пальто из верблюжьей
шерсти... Ничем не примечательная пара... Я уверен, что знаю, как выглядят
убийцы, и могу вас заверить: если в этой группе есть человек, способный
кокнуть себе подобного, то я король Дании и ее окрестностей.
Большие часы бьют шесть раз. Смотрю на вокзал... Осторожно втягиваю носом
воздух.
Нет, убийцей и не пахнет.
"Предположим, это я должен кого-то ликвидировать. Стал бы я ждать его при
выходе с поезда?" - задаюсь вопросом.
Секунду жду, что ответит мое подсознание. Но оно молчит. Наверное, ему
надоело работать на пару с таким тупицей. Я ничего не могу сделать... Только
пошире открыть глаза.
Поезд из Лондона въезжает на вокзал... Я вижу, как он, покачиваясь,
проходит под Европейским мостом, поворачивает, выбирает путь и приближается.
Локомотив доезжает до ограничительного буфера, выплевывает сначала облако
пара, а потом - дыма и останавливается... Хлопают дверцы... Пассажиры
начинают выходить. Толпа становится все плотнее. Суетятся носильщики.
Я слежу за выходом, ожидая услышать крик из толпы спешащих выйти из
поезда. В такой ситуации лучше всего действовать ножом...
Но слышатся только оклики и восклицания приехавших и встречающих.
Пассажиры покидают платформу через три параллельных выхода.
Я наблюдаю, как они останавливаются перед служащим, забирающим у них
билеты. Поток людей не иссякает.
Очень скоро зрелище становится монотонным.
У меня начинает рябить в глазах.
Но тут происходит нечто необычное.
У левой двери появляется пожилой худощавый мужчина с лицом, усыпанным
веснушками. Незачем бывать за Ла-Маншем, чтобы понять, что это англичанин.
Он похож на британских монахов, которых можно увидеть на английских
гравюрах.
Он ставит на землю чемодан из свиной кожи, протягивает служащему билет,
потом снова наклоняется... И уже не распрямляется. Он разевает рот, ноги у
него подгибаются, и он валится носом в землю.
Я бросаюсь вперед... Наверное, с ним случился сердечный приступ, потому
что убить его никто не мог... Впереди был я, сзади шла женщина с огромным
чемоданом, а служащий не делал резких движений...
Наклоняюсь к упавшему. По его накрахмаленной манишке расползается красное
пятно
Хотя не было слышно никакого выстрела, он был убит пулей. А я был всего в
метре от него...
Глава 20
В моем котелке все перемешалось... Мысли мечутся, как муравьи,
собирающиеся откладывать яйца... Яйцами моих мыслей являются умозаключения.
Я быстро размышляю.
Говорю себе: его убили пулей в грудь, а перед ним стоял я, значит,
стреляли сверху... Еще я говорю себе, что, раз выстрела не было слышно,
значит, на стволе глушитель...
Я примерно восстанавливаю траекторию пули и слежу за ней до отправной
точки. Мой взгляд останавливается на висящей под маркизой* люльке, в которой
рабочий красит металлические балки.
Я отхожу от трупа, окруженного толпой любопытных. Он никуда не убежит!
Делаю вид, что ухожу, а сам ныряю в кабинет старшего контролера, не теряя
люльку из виду.
- В чем дело?- спрашивает контролер.
- Полиция!
Его глаза расширяются:
- Что случилось?
- То, что пару минут назад убили пассажира, а тип, сделавший это, сидит
вон на той жердочке... У вас есть телефон?
- Да...
- Пока я буду звонить, стойте здесь и следите за тем человеком. Если он
попытается смыться, сразу же зовите меня. Главное - не потеряйте его из
виду!
Я набираю номер патрона, который помню наизусть.
- Ну что?- спрашивает он по своей доброй привычке.
- Я звоню с Сен-Лазара. Тут только что убили пожилого господина,
сошедшего с лондонского поезда.
- Кто он?
- У меня не было времени заняться выяснением его личности. Узнаем потом.
Пока что я держу убийцу: он одет как рабочий и находится в люльке под
стеклянным навесом большого зала. Пришлите ко мне группу, вооруженную
винтовками. Пусть оцепят это место. Нам надо взять его живьем, так что пусть
действуют осторожно... А я постараюсь залезть на крышу.
- Понятно.
- Когда ждать группу?
- Минут через семь,- отвечает он.- Пойдет?
- Пойдет... Пусть командир группы сразу явится в кабинет старшего
контролера, это рядом с залом ожидания второго класса. Я там.
Кладу трубку и возвращаюсь к контролеру, который так пристально смотрит
на люльку, что на глазах у него выступили слезы.
- Что делает наш малый?
- Лег на дно люльки,- отвечает он.- Я его больше не вижу.
Я понимаю тактику этого парня. Он исчез с горизонта, потому что хочет,
чтобы о нем забыли. Думает, что его никто не заметил... Он знает, что должна
приехать полиция, и рассчитывает, что люльку сочтут пустой.
В некотором смысле его осторожность играет мне на руку, потому что я могу
спокойно ждать подкрепления.
Оно прибывает в указанное время. Вокзал оцеплен в мгновение ока. В
кабинет входит лейтенант.
- Жду ваших приказов, господин комиссар,- говорит он.
- Расставьте ваших людей под люлькой и держите того типа на прицеле...
Используйте лучших стрелков... А я залезу на маркизу - если позволите так
выразиться - и постараюсь достать его сверху. Только он один может включить
лебедку. Я заставлю его сдаться и спуститься. Если он начнет в меня
стрелять, открывайте по нему огонь, чтобы напугать. Огонь на поражение
только в крайнем случае. Ясно?
- Так точно, господин комиссар.
- Теперь,- обращаюсь я к старшему контролеру,- мне нужно забраться
наверх...
- Пройдите через товарную станцию. Там есть специальные лестницы.
- Спасибо за подсказку.
- Вы не боитесь головокружения?- спрашивает он.
- Головокружения? А что это такое?
Через несколько минут я продвигаюсь вперед по огромной стеклянной крыше.
Я карабкаюсь наискось, чтобы опираться на металлические поперечины. Есть
одна вещь, о которой я не подумал: стекла почти матовые, а с другой стороны
покрыты толстым слоем копоти, из-за которой ничего не видно. Мне чертовски
трудно ориентироваться... Кажется, я нахожусь на огромной ледяной горке...
Иногда я скольжу и съезжаю назад. К счастью, на моих ботинках резиновые
подошвы.
Начинает смеркаться. Последние лучи солнца озаряют меня своим печальным
светом.
Значит, так... Придется остановиться и оглядеться, чтобы рассчитать
точку, где находится люлька, принимая во внимание площадь вокзала.
Наконец я добираюсь до места, где, по моим прикидкам, затаился снайпер.
К счастью, у меня остался нож Рюти.
Я его открываю и выскабливаю мастику, залепляющую просвет между двумя
стеклами. В образовавшуюся узкую щель я могу наблюдать за тем, что
происходит на вокзале. Вижу широкий круг полицейских. До люльки меньше трех
метров. Я проползаю еще немного, потом рукояткой пистолета выбиваю квадратик
стекла.
Прямо подо мной на досках лежит человек. У него короткоствольный карабин
с глушителем и оптическим прицелом.
- Руки вверх!- кричу я ему.- Ты окружен... Когда стекло разбилось, он
резко обернулся. Это черноволосый коротышка с выступающими скулами. Он
молод, его глаза похожи на горящие угли.
