отвечаю:
- Жду тебя...
И это чистая правда, ребята, я ее жду...
С большим нетерпением!
Глава 7
Мисс Улица Сэз возвращается в костюме Евы.
- Как, дорогой,- щебечет она,- ты не приготовился?
- Я готов,- уверяю я.- Сверхготов! Не хватает только пуговицы на "молнии"
моих брюк.
Она смеется и подходит одарить меня фирменной лаской.
Я беру ее за запястье, мягко и нежно, и, глаза в глаза, спрашиваю:
- Скажи, знойная красавица, кто тебе велел отправить вчера некий синий
конверт?
Это производит на нее такое же впечатление, как поцелуй в губы от
асфальтоукладчика. В ее глазах появляются кровавые ниточки, а лицо,
наоборот, становится белым словно мел.
Она с трудом выговаривает:
- Ты это о чем?
Я в десятитысячный раз достаю мое удостоверение. Слово "полиция",
написанное крупными буквами, заставляет ее рот искривится.
- Так ты легаш!- говорит она тоном, ясно показывающим, сколь мало
уважения она питает к людям моей профессии.
- Как видишь. Но речь не об этом... Я задал тебе вопрос и хочу получить
на него ответ.
Она вскакивает, охваченная яростью.
- Что за хренота! С меня довольно. Я не имею с мусорами ничего общего,
кроме тех, что из полиции нравов... Я зарегистрирована, прошла медосмотр,
так что пошел ты!.. Забирай свои бабки, а я ухожу!
Она ищет свои тряпки, но не находит и останавливается, ошарашенная.
- Мои шмотки!- требует она.
- Я отдам их тебе после того, как ты мне ответишь, королева моего сердца!
- Если ты не отдашь их мне немедленно, я позову на помощь...
- Валяй!- отвечаю я с улыбкой.- Явятся архангелы, я прикажу тебя
задержать и доставлю в мой кабинет. А уж там ты заговоришь, обещаю! Я
поднялся с тобой сюда только потому, что спешу и не имею времени устраивать
тебе представление под названием "Поиски пятого угла"...
Она секунду размышляет, потом решительной походкой идет к двери и берется
за ручку.
Я хватаю ее за руку.
- Стоп!
Подтянув ее к себе за лапку, я отвешиваю ей пару оплеух по морде, чтобы
вернуть ей краски.
Она качается от силы ударов, а ее моргалы наполняются слезами.
Развивая свое превосходство, я толкаю ее на кровать. Она пытается
подняться, но я ее укладываю прямым в челюсть. Ее зубы производят звук
падающих фишек домино. Она валится навзничь и замирает.
Я быстро срываю со штор шнурки, чтобы сделать из них веревки для Мисс
Сладострастие. Когда она возвращается из страны грез, то может шевелить
только пальцами, веками и мозгами, гоняя в них мрачные мысли.
От ее взгляда, брошенного на меня, мог бы случиться выкидыш у тигрицы. Но
я видел и не такое, а потому даже глазом не моргнул.
- Теперь я тебя слушаю. Хочу честно предупредить, что, если через три
минуты ты не сообщишь нужную мне информацию, с тобой произойдет такое, что
переходит все границы воображения...
Вместо того чтобы взяться за ум, эта массажистка простаты обзывает меня
легавой сукой. Да, сукой. И кого? Меня, Сан-Антонио! Человека, заменяющего
отсутствующих мужей и падающих от усталости бриджистов.
Я даю ей выпустить пар. Надо выпустить из шины воздух, прежде чем
вынимать камеру. Когда она сорвала себе глотку, я иду к биде, наполняю этот
сосуд водой, закручиваю кран и отправляюсь за упрямой девочкой.
Я вам уже говорил, что рядом со мной Геракл - доходяга-дистрофик?
Взвалив ее одним движением на плечо, иду в туалет, не обращая внимания на
ее вопли и попытки вырваться. Жильцы гостиницы, услышав этот гам, должно
быть, думают, что я получаю удовольствие по полной программе! Небось все
припали к замочной скважине, надеясь увидеть, что это за телка так громко
зовет свою мамочку. По звукам они зачисляют ее в путаны экстракласса!
Они наверняка хотели бы получить ее в следующий свой приход в это
местечко. Труженицы тротуара редко выкладываются на работе на полную
катушку. В наше время профессиональная добросовестность становится редким
явлением! Стоит им только получить ваши бабки, как сразу: "Поторопись,
дорогой, я жду моего бухгалтера!"
Я кладу брюнетку на кафельный пол, приподнимаю верхнюю часть ее тела и
окунаю ее головой в воды биде. Этот брат унитаза впервые видит лицо! Малышка
делает "буль-буль", напоминая водолаза, у которого появилась дырка в шлеме.
Я поднимаю ее голову. Обладательница синей лисы вся красная и задыхается.
- Ну, девочка, начнешь колоться или продолжим? Она пытается перевести
дыхание и, вдохнув несколько кубиков кислорода, бормочет:
- Падла!
Назвать падлой меня, Сан-Антонио! Самого крутого полицейского Франции!
Она получает право на более продолжительное погружение. Когда я вынимаю
ее из вазы, так радушно принявшей ее, мне становится страшно, потому что она
потеряла сознание.
А вдруг у нее было слабое сердце и она отбросила копыта? Хорош я буду!
Я быстренько делаю ей искусственное дыхание. Она выплевывает воду и
открывает моргалы.
- Как себя чувствуешь, Венера ты моя подводная?
Я понимаю, что на этот раз она расколется. Она держалась сколько могла,
но теперь заговорит.
Поскольку она щелкает зубами, я отношу ее на кровать и накрываю одеялом.
- Начинай, красавица, я жду. Она шепчет:
- Письмо мне велел отправить Джо Падовани.
- Джо Турок?
- Да...
Я в удивлении чешу нос. Падовани родился не в Стамбуле, как можно
подумать из-за его кликухи, а в Бастии, как и все парни, разгуливающие по
Парижу с машинкой для выдачи пропуска на тот свет под левой подмышкой.
Турком его зовут за необыкновенную силу*. Он разрывает пополам колоду карт
из пятидесяти двух листов и поднимает зубами столик в бистро.
Я с ним никогда не встречался, но рожу и послужной список знаю по
картотеке. Это не какая-то там мелкая сошка... Наркотики, сутенерство,
вооруженное ограбление - биография, напоминающая страницу криминальной
хроники. Он также участвовал в разборках между бандами, но еще ни разу не
влезал в то, что мы называем крупным делом.
То, что его имя всплыло в данном случае, меня несколько озадачивает.
Пока я размышляю, девица немного приходит в себя... Она тяжело дышит,
пытаясь восстановить дыхание.
Выглядит она по-настоящему жалко. Ее вид разорвал бы сердце даже
судебного исполнителя, если бы у судебных исполнителей было сердце.
- Еще один момент, сладкая моя: ты знала, что лежит в конверте?
Она икает с невинным видом.
- Я - нет... Джо мне просто велел обращаться с ним поосторожнее и
предупредить на почте, что в нем хрупкий предмет!
Вот сволочи! Разумеется, малышка Тротуар не знала о содержимом конверта.
Ее парень не счел нужным ее информировать. Он послал на почту ее, потому что
боялся, что адская машина рванет в тот момент, когда на письмо будут ставить
штемпель... Вот трусы! Храбрятся только потому, что ходят с пушками, но
бросаться в воду спасать утопающего не станут. И отговорка известна: они не
умеют плавать!
Я смотрю на прекрасную брюнетку. После купания она немного поблекла.
- Ты работаешь на Падовани?
- А вам-то что?
- Ты что, принимаешь меня за английскую королеву?
- А если да?..
В ней что-то происходит. Просыпается то, что должно было проснуться уже
давно: любопытство. До сих пор у нее не было времени задавать вопросы, все
шло слишком быстро... Она шла от сюрприза к сюрпризу; от тревоги к испугу...
Но теперь она спрашивает себя, что значит мое поведение.
- Так, значит, ты не в курсе того, чем занимается твой мужик?
- Он не трепло...
- Ты слышала о найденной на рынке отрезанной голове?
Она становится зеленой, как салат, и бормочет:
- Это брехня!
- Что ты говоришь! А тебе известно, что лежало в конверте, с которым надо
осторожно обращаться? Бомба, моя дорогая... И эта штуковина убила хорошую
девушку, которая в своей жизни не обидела даже мухи. Я думаю, что твоему
Падовани придется за это заплатить... Где можно найти этого джентльмена?
Снова молчание. Какой неразговорчивый экземпляр!
- Хочешь повторения сеанса в биде? Я знаю, что у тебя хорошая дыхалка, но
все-таки... В любом случае, заговоришь ты или нет, я возьму его еще до
вечера... Ну так что?
Она опускает голову.
- Я не стукачка,- заявляет она.- Он мой мужик, а сдавать своего мужика
непорядочно!
- Замечательно...
Я достаю из кармана пару складных ножниц, которыми стригу себе ногти,
беру большую прядь волос путаны и начисто ее срезаю. Отрезанную прядку
прилепляю ей на ГРУДЬ.
- Для начала я сделаю тебе короткую стрижку, а если не заговоришь и
тогда, твоя голова станет голой, как у Юла Бриннера!
Женщины все одинаковы: как бы они ни любили своих мужиков, а собственная
красота им дороже!
Вот и эта воет, будто с нее сдирают кожу:
- Нет! Нет!
- Где живет Джо?
Она снова колеблется. Я хватаю следующую прядку ее косм, отрезаю покороче
и прилепляю отрезанные волосы себе под нос.
- Ну как, похож я на Тараса Бульбу? Это переполняет чашу.
- Вы найдете его в "Баре Друзей" на улице Ламарк!
- Когда его можно там застать?
- Он приходит около часа...
- Ты обычно присоединяешься к нему там?
- Только вечером.
- Ладно... Надеюсь, ты не лепишь мне горбатого, а, воинственная
девственница? Если да, я лишу тебя не только ботвы, а сниму весь скальп... У
меня есть дружок индеец. Большой спец по этому делу.
Тут я влепляю ей парочку прямых в челюсть, усыпляющих ее на некоторое
время.
Выйдя из номера, спускаюсь к дежурному администратору. Там стоит старый
лакей, опирающийся на щетку в ожидании прихода своей смерти.
Он останавливает на мне восхищенный взгляд.
- Вы умеете получить за свои деньги полную программу!- говорит он.
Это заставляет меня вспомнить, что я забыл взять свои бабки.
- Можно позвонить?
- Пятьдесят сантимов!
Пока я набираю номер своего кабинета, лакей пытается подтолкнуть меня к
исповеди.
- Ах, какая прелесть эта Мари-Жанна,- говорит он.- Я слышу в ее адрес
одни только комплименты... Она милая, послушная...
- Это верно,- соглашаюсь я.- Надо только найти к ней подход!
На том конце снимают трубку. Узнаю блеющее "алло" Пинюша.
- А, это ты,- произносит он.- Есть что-нибудь новенькое?
- Немного...
Я советую ему прислать пару парней, способных устоять перед щедро
выставленными прелестями Мари-Жанны, чтобы забрать ее из гостиницы.
- Пусть не забудут взять ее сумочку,- прошу я.- В нее вложена часть моего
капитала.
- Что делать с девицей?
- Одеть, потому что она голая, как статуя, и засунуть в секретную камеру.
Потом ты вскочишь в тачку и в темпе полетишь за Берюрье, который должен
мариноваться на улице Ланкри. Опять-таки не теряя времени, вы оба поедете в
"Бар Друзей", где буду ждать я... Ведите себя так, будто мы не знакомы.
Понял?
- Понял!
Я кладу трубку. Мойщик раковин выглядит совершенно одуревшим.
Я меряю его взглядом.
- Что происходит?- спрашивает он.
- Заглохни, шестерка!
- Но, месье!
- Закрой хлебало, сказал. Будешь возникать, я сломаю твою щетку, а
поскольку только она и поддерживает тебя в вертикальном положении, ты
шлепнешься на пол, как коровье дерьмо!
Бросаю взгляд на часы. Они мне говорят: полдень. Самое время поехать
повидать Турка.
Глава 8
"Бар Друзей" не отличается от других заведений того же типа. Это типично
парижская забегаловка со стойкой, несколькими мраморными столиками и
стеклянной клеткой, в которой очкастая дама продает табачные изделия,
лотерейные билеты и блеклые почтовые открытки, прославляющие Эйфелеву башню.
Когда я захожу в данное питейной заведение, народишко пьет у стойки свой
аперитив, обсуждая будущие налоги. Налоги - это то, что больше всего
