брат... одна кровь...
Тем временем из погреба вылез оперативник. В руках он держал коробку
из-под леденцов. Молча и как-то торжественно поставил ее на стол.
- Вот, - сообщил кратко, - была закопана в погребе.
Шульга посмотрел на Кириллову: женщина даже вся подалась вперед,
смотрела удивленно и растерянно, и майор сначала подумал, что Кириллова и
правда видит коробку впервые. Но не было времени для психологических
упражнений - придвинул к себе коробку и снял с нее плотно пригнанную
крышку. Подозвал понятых.
- Обратите внимание, - показал он, - коробка закрыта сравнительно
недавно - не успела заржаветь. Видите, на крышке только кое-где пятнышки
ржавчины...
Но понятым неинтересно было смотреть на крышку, заглядывали в
коробку, где лежало что-то завернутое в целлофан. В конце концов,
содержимое коробки прежде всего интересовало и майора. Он не стал
испытывать терпение свидетелей - развернул целлофан, и на стол легли
аккуратно крест-накрест заклеенные пачки денег.
- Пять тысяч рублей, - констатировал Шульга.
- Пять тысяч! - вдруг воскликнула Кириллова. - Неужели правда пять
тысяч?
Шульга обернулся к ней.
- Вы хотите сказать, что эти деньги не принадлежат вам?
- Боже мой, пять тысяч! - схватилась за голову женщина.
- Вы не ответили на заданный вопрос. Деньги - ваши?
Кириллова обескураженно посмотрела на майора.
- Если бы были мои! Я разве так их прятала бы! Это бы мне до конца
жизни...
Она сказала так искренне, что Шульга чуть не поверил ей. Но продолжал
сухо и официально:
- Гражданка Кириллова, откуда вы взяли эти деньги и с какой целью
закопали их в погребе?
Кириллова всплеснула руками.
- Я - закопала? Зачем бы я закапывала?! - Вдруг смысл всего, что
произошло, окончательно дошел до нее, глаза у женщины недобро загорелись.
- Это он, - погрозила пальцем, - только он. И это называется брат! Ведь
сел - для чего тебе деньги, ирод проклятый! Для чего, спрашиваю я вас? -
0на обвела присутствующих отчаянным взглядом, но, поняв, что никто не
сочувствует ей, обиженно сжала губы. И села на стул.
- А вы уверяли, что хорошо знаете своего брата, - не удержался от
укола майор.
Кириллова исподлобья посмотрела на него и ничего не ответила. Шульга
быстро закончил формальности, связанные с обыском. Сообщил Кирилловой:
- Сами понимаете, мы вынуждены задержать вас, чтобы выяснить все
аспекты дела.
Кириллова, не отвечая, кивнула, а майор раздраженно потер подбородок.
Черт возьми, как он сказал - "аспекты дела"? И почему это человек не умеет
выражать свои мысли просто?
...Козюренко сидел на диване и заинтересованно хмыкал, слушая доклад
Шульги об обыске в доме Кирилловой. Прошелся вдоль кабинета, совсем
по-мальчишески стараясь ступать только по линии паркета, тянувшегося вдоль
ковровой дорожки.
- Думаете, Кириллова не знала о коробке с деньгами? - спросил он.
- Так мне показалось.
- Может быть... Балабан - пройдоха... Но где же он взял деньги?
- Сначала я подумал: сбыл украденное у Недбайло. Однако этих вещей
было тысячи на две, ну, на две с половиной. Кроме того, пачки ассигнаций
по пятьдесят рублей... Балабан не так глуп, чтобы ходить по магазинам и
менять деньги. Кто-то может и заподозрить...
- Поговорим с Кирилловой. Может, она что скажет. - Козюренко сел за
стол. - Прикажите привести ее.
Кириллова уже пришла в себя. Успела поразмыслить над ситуацией и
выработать линию поведения. Она сидела, крепко сжав губы и положив руки на
колени, смотрела прямо перед собой и отвечала кратко, хорошо все
обдумывая, прежде чем что-нибудь сказать.
- Мы ведем предварительное следствие, Кириллова, - начал Козюренко, -
и я еще не знаю, в какой роли на нем будете фигурировать вы. По крайней
мере, нам следует выяснить несколько обстоятельств. Надеюсь, вы поможете
нам, потому что это и в наших, и в ваших интересах.
- Да, - едва разжала губы Кириллова.
- Вы утверждаете, что найденная у вас коробка с деньгами не
принадлежит вам?
- Конечно.
- Как она попала к вам в погреб?
- Не знаю.
- Кто, кроме вас, лазит туда?
- Дочка. Ну, еще брат.
- Алексей Балабан?
- Да.
- Дочка могла спрятать деньги?
Губы Кирилловой растянулись в пренебрежительной усмешке.
- Наверно, за всю свою жизнь она не увидит таких денег.
- А Алексей Балабан?
- Это он! - вдруг сорвалась на фальцет Кириллова. - Он, только он!
Обвел меня вокруг пальца! Я его кормила, обстирывала, а он обдурил меня,
паразит проклятый!
- Так уж и обдурил! А золотые часы?
- Чего они стоят? Пусть сотню... А я на Лешку сколько потратила!..
- Итак, Кириллова, вы считаете, что деньги в вашем погребе закопал
Алексей Балабан? Откуда он мог взять такую сумму?
И снова уголки губ Кирилловой тронула презрительная усмешка.
- Может, нашел? - ответила ехидно.
- Да, такие деньги на дороге не валяются, - в тон ей ответил
полковник. - Но мы еще вернемся к этой теме. Скажите, пожалуйста, часто
бывал у вас Алексей Балабан?
- Да... - отказываться не было смысла, и Кириллова призналась: - Не
выгонишь же, брат все-таки...
- Когда был в последний раз?
- За два дня до этого... до ареста.
- Откуда узнали об аресте? - быстро поинтересовался следователь.
- А я в Городянке была. Дело было...
- Так, дело... - иронически сказал Козюренко, уже слышавший от Шульги
о "делах" Кирилловой.
- А вы не помните, был ли у вас Алексей Балабан десятого мая?
- Десятого?... Может, и был...
- Это сразу после Дня Победы, - уточнил Роман Панасович.
- А-а, - вспомнила Кириллова, - приезжал. И в праздники был, и на
следующий день. Ушел, правда, около полудня. Я ему еще рубль дала на
обед... Сидел без копейки, а мне что, рубля жаль?
- У вас хорошая память, - поощрил ее Козюренко. - Однако Алексей
Балабан утверждает, что и девятого, и десятого мая болел и никуда не
выезжал из Городянки.
Кириллова поиграла пальцами на коленях - больше ничем не проявила
своих чувств. Что ей до Лёхи, до этого подонка, - иметь столько денег и не
поделиться с ней. Она так спрятала бы их, что даже полк милиции никогда не
нашел бы...
Злость на Лёху, обманувшего ее, поднялась в ней, и Кириллова твердо
сказала:
- Врет Лёха, ей-богу, врет... Да вы дочку мою спросите. Гулял у нас
Лёха девятого. Еще пол-литра ему выставила... - Воспоминание о пол-литре,
должно быть, больше всего уязвляло ее, потому что повторила: - Да,
пол-литра, и он сам ее выдул. Мы же не пьем с дочкой, разве что красного
изредка, сладенького.
Козюренко подумал: вот тебе и Балабаново алиби... Ведь заходил к
Балабану участковый. Вот балда. Еще тогда могли выйти на Балабана.
Прервал Кириллову:
- Сейчас мы устроим вам очную ставку с Алексеем Балабаном, и вы
повторите только что сказанное.
Женщина дернулась, наверно, испугалась, но сразу овладела собой. В
конце концов, у нее не было выхода - ведь следователь мог подумать, что
деньги и правда принадлежат ей, а это уже была серьезная угроза для нее.
- Конечно, скажу, - кивнула угодливо. - Это правда. Я и подписку
дам...
Следователь приказал увести ее в соседнюю комнату. Конвоир привел
Балабана. Козюренко сел на стул напротив подследственного, совсем близко,
мог дотронуться рукой. Он угостил Балабана сигаретой, спросил его о
чем-то, лишь бы спросить, и незаметно сделал знак Шульге. Тот выставил на
стол коробку из-под леденцов.
- Вам знакомо это? - неожиданно спросил Балабана.
Тот отшатнулся, выронив сигарету. Глаза его наполнились ужасом.
- Где вы?.. - начал, но, судорожно глотнув воздух, замолчал. Нагнулся
за сигаретой, взял, неудобно держа ее двумя пальцами, вид у него был
беспомощный.
- Вы выдали себя, Балабан, - сказал Козюренко, - нет смысла
выкручиваться. - И, не давая Балабану опомниться, продолжал: - Советую вам
рассказать всю правду. Мы и сами знаем многое. Сейчас вы убедитесь в этом.
Но у вас еще есть шансы смягчить свою вину...
Такие слова Балабан, наверно, слышал уже не раз, но теперь они
прозвучали особенно весомо. Ведь перед Балабаном на столе лежало
неопровержимое вещественное доказательство - коробка из-под леденцов. Он
уже собирался было рассказать этому проницательному следователю все, что
знал, но в последнее мгновение снова заколебался и упрямо покачал головой.
- Ладно, - сказал как-то уж слишком мягко Козюренко, - оставим эту
коробку. Не в коробке дело, в конце концов. Назовите фамилию человека,
которому вы передали пистолет.
- Не видел я никакого пистолета! Вы не пришьете мне этого дела,
начальник! Я же говорил, что был болен!
- Ну что ж, Балабан, тогда мы будем вынуждены провести очную ставку,
- предупредил Козюренко. - Пригласите понятых, - приказал Шульге, - и
Кириллову.
Понятые сели на стулья около стены. Кириллову следователь посадил
напротив Балабана.
Объяснив понятым, в чем заключается их задача, Козюренко обратился к
Кирилловой:
- Итак, вы утверждаете, что Балабан десятого мая был у вас? И еще
накануне - девятого - пьянствовал в вашем доме?
- Утверждаю, - ответила твердо.
У Балабана от обиды задрожала нижняя губа. Еще немного, и он,
казалось, заплачет.
- Врет она... - начал неуверенно.
- Я вру? - взвизгнула Кириллова. - Это ты , падло, обдурил меня! А
как пьянствовал девятого, видели даже соседи, они докажут! И утром
десятого видели.
Балабан совсем раскис. И чтобы хоть немножко досадить Анне,
пробормотал:
- Но ведь она не рассказала вам, начальник, что сбывала краденое. Я
крал, а она продавала. И знала, что краденое.
- Врет! - даже задохнулась от злости Кириллова. - И такое возводить
на меня за мою доброту!
Козюренко приказал увести Кириллову и отпустил понятых. Балабан
засунул руки под мышки - они у него снова начали дрожать - и тупо смотрел
в пол.
- Кому передали пистолет? - спросил Козюренко.
- Он сам забрал его, - бросил в свое оправдание Балабан. - Подсек
меня самбой и положил на пол!.. Он ограбил меня.
- Кто?
- Семен.
- Кто такой Семен? Фамилия?
- Фамилии я не знаю.
- Где он живет?
- А он меня в гости не приглашал...
- Не паясничайте, Балабан. Не советую...
- Да нет, начальник, я и правда не знаю. Оно так получилось...
И Балабан рассказал историю знакомства с человеком, назвавшимся
Семеном, знакомства, кончившегося кражей в квартире Недбайло.
Когда Балабана увели, Козюренко пересел на диван, вопросительно
посмотрел на Шульгу.
- Ну и ну, - покачал он головой, - кажется, и много, а подумаешь -
только ниточки...
Майор придвинул к себе клочок бумаги, на которой делал заметки во
время допроса Балабана. Разговор записывали на пленку, но Шульга по
привычке не расставался с карандашом. Обвел толстой линией какое-то слово
и сказал, подытоживая:
- Теперь мы знаем точно, что Балабан совершил покушение на сержанта
Омельченко. Это первое. После этого у него отбирает пистолет некий Семен.
Возможно, самбист. Это второе. Потом Семен вместе с Балабаном обкрадывает
квартиру Недбайло. Балабан получает свою долю, причем немалую - пять
тысяч. Это третье. Через месяц этот же Семен убивает профессора Стаха и
забирает часть его коллекции. Четвертое. Мне только непонятно, почему
Недбайло не заявил об украденных деньгах. Очевидно, потому, что сам
приобрел их нечестным путем.
- Этим Недбайло пусть занимаются обэхаэсовцы. А нам надо все силы
