Женщина покраснела.
- Ну что вы! Галя - моя подруга, и требовать документы у ее брата!
Неужели я поступила неправильно?
- Да, неправильно. Но об этом потом. Когда уехали ваши гости?
- Утром двадцать первого. Заранее купили билеты на поезд. Летом,
знаете, трудно...
- Когда и где познакомились с Галиной Коцко?
- В прошлом году в Ялте. Мне дали путевку в дом отдыха, Гале тоже, и
жили мы в одной комнате. Симпатичная женщина, чуть старше меня.
- Что делает в Кривом Роге?
- У нас профессии родственные. Она - бухгалтером на руднике, а я тоже
в бухгалтерии.
- На каком руднике работает Коцко?
- Галя говорила, но я не запомнила.
- Переписываетесь с ней?
- Немного. Она к себе приглашает. Ну, еще поздравления с
праздниками...
- Замужем?
Надия Федоровна грустно улыбнулась:
- У нас с ней судьбы одинаковые.
- Разведена?
- Да.
Собственно, я узнал и так уж слишком много, но все же спросил:
- И как вели себя ваши постояльцы?
Надия Федоровна пожала плечами.
- Олег Владимирович такой потешный, шутил все... А Василь -
молчальник.
- У него челка вперед зачесана?
- Вперед, а что?
- Да ничего страшного.
- Однако милиция интересуется ими! Меня они ничем не обидели.
Сомневаться в искренности того, что сказала Андриевская, не было
оснований, но и открыться я не имел права. Сказал полуправду:
- Мы задержали спекулянта, он купил у Галиного брата магнитофон - вот
и расследуем дело.
- А я думала: что-нибудь серьезное... - Она облегченно вздохнула.
- И все же очень прошу вас никому не говорить о нашем разговоре.
- Понимаю.
- С вашего позволения я возьму это письмо, - я показал на конверт. -
Может пригодиться.
- Берите. Слава богу, мелочь какая-то - магнитофон, а то я уже
думала...
Я встал. Теперь должен был как можно скорее встретиться с Дробахой.
Это надо же такое! Иногда неделями ищешь хоть какую-то ниточку, а она
все не дается в руки, а тут за день, даже не за день, а за полдня столько
узнать!
Прямой выход на бандитов, даже адрес в Кривом Роге знаем. Ну, может,
Черныш там и не живет, но у меня не было сомнений, что через Галину Коцко
мы сразу выйдем на лысого бандита и его помощника.
Как его? Василь? Вася с челкой вылеживался тут, в этой комнате, под
ромашками...
А другой - шутник! Ничего себе шутка: убили человека, продали его
машину, несколько человек обвели вокруг пальца...
Я обозлился, но ничем не проявил своего состояния. Все равно в самые
ближайшие дни отыграемся.
Распрощался с Надией Федоровной и поехал в прокуратуру.
Дробаха, слушая меня, дышал на кончики пальцев и даже вертелся на
стуле.
- Ну и молодец! - сказал он. - Ну и счастливчик! Баловень судьбы вы,
Хаблак, не иначе. Счастливчик в капитанских погонах, ей-богу, с вами не
соскучишься.
Я подумал, что оно, конечно, лучше сидеть в кабинете и потом не
жалеть эпитетов, нежели крутиться по радиомастерским и магазинам, но тут
же пригасил эту мысль как недостойную: служим одному делу, и неизвестно
еще, как все это обернется.
Так, в конце концов, и случилось: нам с Дробахой пришлось еще
хорошенько потрудиться, пока поставили последнюю точку в этом деле, но
тогда я был переполнен оптимизмом, кстати, так же, как и следователь. А
он, еще раз подышав на пальцы и потерев ладони, предложил:
- Вечером на поезд, завтра утром в Кривом Роге, согласны?
Я покрутил головой: целую ночь тратить на поезд, когда вечером мы с
Мариной можем пойти в кино.
- Самолет! - возразил я. - Я уже узнал, завтра в восемь пятнадцать
рейс, и через час будем на месте.
Должно быть, Дробаха не был восхищен моим предложением, оно и верно:
в вагоне спокойнее - пей чай, смотри в окно, отсыпайся под стук колес, но
сегодня я был на коне, и ему пришлось смириться.
- Однако, - сделал он последнюю попытку, - а как с билетами? В разгар
сезона...
- Беру на себя. - Я отрезал ему все пути к отступлению. - С уголовным
розыском еще считаются.
Он подозрительно взглянул на меня: не принижаю ли я роль его
многоуважаемого учреждения; не заметил на моем лице ни тени пренебрежения
и успокоился.
- Я вызову машину на половину восьмого, - все же он уязвил меня:
таким правом я не пользовался и должен был трястись до Жулян в
троллейбусе. - Куда за вами заехать?
- На Русановку. - Я знал, что Дробахе придется сделать большой крюк,
но не ощутил никаких угрызений совести: сам напросился.
На следующее утро мы прибыли в Кривой Рог без опоздания. Самолет
взлетел точно по расписанию, погода стояла чудесная, нас не трясло, и в
начале десятого мы уже разместились в серой милицейской "Волге".
Мы с Дробахой заняли заднее сиденье, на переднем сидел мой старый
знакомый Саша Кольцов - гроза криворожских воров и большой знаток всех
тонкостей розыска. Он вертелся на сиденье, показывая нам местные
достопримечательности, я знал, что он вертится еще и от любопытства:
недаром же два таких аса, как Дробаха и Хаблак, прилетели в Кривой Рог!..
Я подумал о себе как об асе без ложной скромности, в конце концов, за
десять лет работы в угрозыске приобрел кое-какой опыт и видел, какими
глазами смотрят на меня новички. Что ж, кое-что мы можем, и лучшим
свидетельством этого является наш приезд сюда.
- Такое, Саша, дело, - начал я и увидел, как посерьезнел Кольцов:
перестал вертеться, повернулся к нам и даже шмыгнул носом. - Дело, значит,
такое, Саша, - повторил я. - Есть тут у вас два типа, и за ними мокрое
дело.
- Мокрое? - не поверил Саша. - Мы тут всех знаем, как хорошая хозяйка
кур. Что-то не верится.
Я кратко рассказал всю историю, приведшую нас в этот бесконечный
город: ехали уже двадцать минут, а ему нет конца-краю, говорят, тянется
километров на шестьдесят.
Кольцов внимательно выслушал меня, подумал и рассудительно сказал:
- Должен разочаровать вас. Ты сказал: улица Весенняя, восемь? Коцко
Галина Микитовна?
- Ну и что? - не вытерпел Дробаха.
- Разбираемся... - неопределенно ответил Кольцов. - Кажется, вы
немножко опоздали. Как минимум на два дня. По этому адресу вчера
зарегистрирован несчастный случай. Отравление газом со смертельным
исходом. Но хозяйку удалось спасти.
Я растерянно молчал, а Дробаха спросил так, будто ничего и не
произошло. Теперь я мог вполне оценить силу его характера:
- Смертельный случай, говорите? Любопытно! И кто же?..
Кольцов понял его с полуслова.
- Месяц назад освободился из колонии. Кличка Медведь. Григорий Жук,
имел пятнадцать лет за вооруженный бандитизм.
- Ого! - воскликнул Дробаха.
Саша крутанулся на сиденье.
- Совсем новый поворот в деле, - сказал восхищенно. - Наши ребята
думали: несчастный случай. Чайник стоял на плите и залил горелку. А
хозяйка квартиры и Медведь совсем пьяные.
- Медведь не лысый? - спросил я.
- Кажется, нет.
- Третий... В доле был третий, - вмешался Дробаха. - Тот, что
продавал машину и назвался Чернышом. Надо искать третьего. Денег на
квартире не нашли?
- Нет.
- Тогда точно - он. В каком состоянии Коцко?
Кольцов развел руками.
- Я не врач.
- Вот что, - решил Дробаха. - Надо осмотреть квартиру Коцко еще раз,
а потом поговорить с ней.
В управлении Дробаха быстро договорился о том, что Кольцов
подключается к розыску. Потом нас познакомили со старшим оперативной
группы, которая производила осмотр квартиры Коцко, и мы поехали на
Весеннюю.
Теперь впереди сидел старший лейтенант Доценко, а мы втроем теснились
позади. Доценко не оглядывался, видно, немного нервничал. Я понимал его:
всегда неприятно, когда твои выводы ставятся под сомнение, но ведь вдвойне
неприятнее, когда приезжают столичные работники: если что-нибудь сделал не
так, огласка чуть не на всю республику.
Квартира Коцко на первом этаже стандартного пятиэтажного дома.
Доценко снял с двери печать, и мы вошли внутрь. Здесь все сохранилось так,
как было, когда приехала "скорая помощь" и оперативная группа милиции. На
столе три бутылки из-под водки, две пустых, в третьей - на донышке.
Большими кусками нарезанная колбаса и сыр, недоеденные рыбные консервы, на
сковородке - остатки яичницы с картошкой...
Незастланная постель в комнате, раскладушка с подушкой и одеялом в
кухне.
Дробаха прошелся по квартире, спросил у Доценко, ткнув пальцем в
незастланную постель:
- Коцко лежала тут?
Старший лейтенант начал объяснять:
- Она тут спала, но, наверное, что-то почувствовала ночью, потому что
сползла с постели, и мы нашли ее у двери. А Медведь в кухне на
раскладушке...
- Угу, - кивнул Дробаха. - Из-под двери тянуло, поэтому Коцко и
спаслась.
Я прошел на кухню, попросил Доценко:
- Дайте-ка мне протокол осмотра квартиры. - Внимательно изучил его и
заметил: - Тут констатируется, что в плите не были закрыты два крана:
крайней правой горелки, на которой стоял полный чайник, и духовки. Вы
сделали вывод, что несчастный случай произошел после того, как кипящая
вода залила горелку. А как же быть с духовкой?
Старший лейтенант смутился.
- Так ведь были же пьяны, - ответил он не очень уверенно. - Оба
пьяные, видите, почти три бутылки опорожнили, могли случайно и другой кран
открыть.
- Бросьте, - не очень-то вежливо оборвал его Дробаха, - не
оправдывайтесь. Осмотр квартиры проведен поверхностно, вы были в плену
своей версии и все подгоняли под несчастный случай. А тут - преступление.
- Видите, на столе - две рюмки и две тарелки, - Доценко сделал еще
одну попытку оправдаться. - Их было только двое, Медведь и Коцко.
Я подошел к посудной сушилке, вытащил не очень чистую тарелку.
- Дайте на анализ, - приказал я Доценко, - и убедитесь, что остатки
еды на ней идентичны той, что на столе. Вот вам и третий.
Старший лейтенант только пожал плечами, а Кольцов, похлопав его по
плечу, сказал:
- Должен признать ошибку, Костя, никуда не денешься.
- Дело еще не закрыто, - огрызнулся тот, - я собирался сегодня
допросить Коцко, и все равно истина бы восторжествовала.
- А если б Коцко умерла в больнице? - спросил Дробаха.
- Вам хорошо, вы знаете, что должен быть третий...
Я разозлился.
- Вы осмотрели квартиру очень небрежно, - резко сказал я, - и надо
наконец признать это. Взгляните на постель: подушки небольшие, и, если
женщина легла одна, положила бы их друг на друга. А они лежат рядом.
Умерла бы Коцко, мы бы не приехали, и все списывается на несчастный
случай. Именно этого и желал преступник, убийца, а вы проявили такое
легкомыслие.
Дробаха, наверное, решил, что споры сейчас ни к чему. Довольно-таки
решительно положил им конец, предложив ехать в больницу. Мы знали, что
Галина Микитовна Коцко чувствует себя скверно, однако врач разрешил нам
поговорить с ней.
То, что Коцко лишь чудом не попала на тот свет, я понял с первого
взгляда. Она была какая-то бледно-желтая, словно восковая, глаза
ввалились, черты лица заострились, как у покойницы, и руки, лежавшие на
одеяле, чуть-чуть дрожали.
Дробаха сел у кровати, я остановился немного поодаль, но так, чтобы
не пропустить ни одного слова Галины Микитовны. Если, конечно, она захочет
разговаривать с нами.
Дробаха в своих роговых очках и белом халате напоминал солидного
профессора. Может быть, женщина и приняла его за такового, потому что
пошевелилась в кровати и сказала:
