ему.
Я сразу потянулся к трубке, но Марина остановила меня коротким
прикосновением, - в конце концов, нас могло и не быть дома; я заколебался,
однако только на несколько секунд, потому что во мне всегда побеждает
чувство долга. Правда, иногда так поздно звонят Маринины подруги, мог
позвонить и Сашко Левчук. Целую неделю он пробыл в командировке где-то на
Херсонщине, а сейчас небось уже вернулся, и они с Соней составят нам
завтра компанию.
Я взял трубку и сухо, уже одним своим тоном не одобряя такие поздние
звонки и подчеркивая во всяком случае невежливость того, кто это себе
позволяет, произнес:
- Хаблак слушает.
И сразу сообразил, что не открутиться, потому что услышал в трубке
бодрый тенорок дежурного по управлению Грицка Колесника.
Грицку нет дела до моих интонаций: ему поручено найти меня, и он не
остановится даже перед тем, чтобы лично приехать на Русановку и
собственноручно вытащить меня из нашей семейной постели.
- Сергей, куда ты делся! - заорал он так, что еле выдержала мембрана.
- Я тебе звоню уже пятый раз, черт бы тебя побрал!
У меня были хорошо обеспеченные тылы; и я не поддержал легкомыслия
Грицка, даже панибратства.
- По-моему, сегодня выходной, - ответил я официальным тоном, - и вам,
лейтенант, это известно так же, как и мне.
Колесник не обиделся на мою сухость. Кажется, он вообще ни на что не
обижался и редко терял хорошее настроение.
- Брось, старик, - коротко хохотнул он, - не выкаблучивайся и
приезжай завтра в девять. Сам Борода вызывает.
Полковник Каштанов носит короткую седую бородку, и это, конечно,
предопределило его прозвище.
Я уже сообразил, что грибы мои плакали, и все же сделал довольно
неудачную попытку отбояриться от вызова:
- Мы с женой договорились...
- Старик, мое дело - передать, - оборвал меня Колесник, - а о чем ты
договорился с женой, извини меня, ей-богу, неинтересно.
Он был прав, и осталось только пробормотать:
- Лучше бы ты ко мне не дозвонился.
- Привет супруге! - захохотал Грицко и бросил трубку.
В любой неприятности всегда можно найти и что-то позитивное. Я
объяснил Марине, что завтра мы можем спать лишних три часа, но ее это
почему-то не обрадовало, она даже начала бросать в меня подушками, и я
возблагодарил бога, что любимой жене не попались под руку более тяжелые
вещи. Она, правда, не стала сетовать на Бороду и на угрозыск, вместе
взятые, не предложила мне перейти в адвокатуру, как делала в начале нашей
супружеской жизни, - я убедился, что жены со временем умнеют, - она просто
демонстративно повернулась ко мне спиной и сделала вид, что сразу же
заснула.
Я сделал то же самое, но заснуть не мог. Размышлял, что могло
стрястись. Если убийство или какой-нибудь несчастный случай - существуют
дежурные опергруппы, и сам бог велел им заняться этим. Если дело не очень
серьезное, Каштанов вряд ли побеспокоил бы меня в выходной. Стало быть, не
убийство, не квартирная кража... В конце концов, все равно никогда не
догадаешься. Надо спать. Но не спалось, и я вертелся до двух - вот тебе и
отдохнул лишних три часа.
Должен сказать, что жена у меня - чудо. Другая бы закапризничала, а
Марина, пока я брился, приготовила яичницу с ветчиной и заварила крепкого
чаю. Раньше бы в квартире уже пахло кофе, однако, говорят, в Бразилии
вымерзли плантации, и кофе ох как кусается!.. Но крепкий чай - не хуже.
Откровенно говоря, чай я люблю больше, он ароматнее, и каждый раз у него
немножко иной привкус, я его пью несладким и натощак, после него и аппетит
появляется, и хорошее настроение, и трезвое мышление.
Немножко приврал: настроение у меня, в основном, зависит не от чая, а
от Марининого настроения, а вот трезвое мышление - вещь крайне
необходимая, особенно перед встречей с Каштановым - приходит после второго
стакана, когда я завязываю галстук и надеваю пиджак.
Марина снимает с плеча какую-то воображаемую пушинку, подталкивает
меня к двери, я чмокаю ее в щечку, нам не хочется расставаться, и я
действительно в эти секунды считаю Каштанова Синей Бородой. Но дверь
наконец хлопает за мной, я нажимаю на кнопку лифта, потому что должен
спешить.
Разница между мною и Каштановым не только в должностях, а и в том,
какие блага эти должности обеспечивают. Полковника привезет на работу
"Волга", а мне надо добираться до метро на автобусе, а потом в гору пешком
или одну остановку троллейбусом. Я люблю пешком, но иногда и три-четыре
минуты, которые выигрываешь в троллейбусе, имеют значение. Сегодня -
имеют, я даже опаздываю на две минуты, что позволяю себе очень редко,
однако, в конце концов, сегодня выходной, и никто не упрекнет меня.
То, что Каштанов уже в кабинете, я знал еще на улице - полковничья
"Волга" стояла у подъезда, - но, открыв дверь, не увидел начальства на
обычном месте за столом. Каштанов что-то разглядывал за окном.
Я поздоровался. Полковник не ответил, только сделал приглашающий
жест. Еще немного постоял у окна, вздохнул и спросил:
- Видел розы в сквере?
- Угу... - Честно говоря, розы меня сейчас не интересовали.
- Сорт "Глориа Деи", - сообщил Каштанов таким тоном, будто сделал
какое-то открытие.
В цветах я разбираюсь плохо и деликатно промолчал.
- Роза, которая в период цветения трижды меняет цвет, - поучающе
продолжал Каштанов.
- Неужели? - спросил я опять-таки из деликатности.
- Цветы выращивать, - это тебе не за квартирными воришками гоняться.
Благородное занятие...
Я не мог согласиться с полковником: ловить опытного преступника
сложнее, чем голыми руками рвать самые колючие розы. В конце концов,
Каштанову это известно лучше, чем мне, но начальство потому и начальство,
что ход его мыслей куда сложнее и извилистей, чем у подчиненных.
- Да, благородное занятие... - повторил Каштанов.
Отошел от окна, сел в кресло рядом со столом, предложив мне другое. -
Есть дело, Сергей, - сказал он.
Каштанов называет меня Сергеем только с глазу на глаз, и я это
воспринимаю как проявление доверия - многим своим подчиненным полковник не
дарит такой ласки. И все же не удерживаюсь от небольшой шпильки:
- Без дела, Михаил Карпович, к вам в кабинет редко кто заходит.
Каштанов настроен благодушно и никак не реагирует на мою дерзость.
- Вот тебе папка, Сергей, - он снимает со стола обыкновенную
канцелярскую папку с не менее банальными тесемочками. - Исчез инженер
Бабаевский...
- И надо немедленно его разыскать! - легкомысленно перебиваю я
полковника.
- Лучше нельзя сформулировать. - Все же в глазах Каштанова я замечаю
веселые искорки. Но он продолжает, как и раньше, скучным и сухим тоном: -
Месяц назад инженер Евген Максимович Бабаевский ушел в отпуск. Сначала
отдыхал здесь, в Киеве, потом решил покупаться в море. Две недели назад
уехал в Крым и до сих пор не вернулся, хотя уже пять дней, как должен был
выйти на работу.
- Загулял... - говорю я.
- Все возможно, - останавливает меня Каштанов, - но я не стал бы
беспокоить тебя в воскресенье, если бы не такое обстоятельство: во-первых,
Бабаевский - один из ведущих конструкторов... - полковник называет
известный научно-исследовательский институт, - и его исчезновение или
задержка уже является чрезвычайным происшествием. Во-вторых, некоторое
время Бабаевский работал в Алжире. Вернулся оттуда недавно и приобрел
"Волгу". На новой машине поехал в отпуск...
- Может, разбился? - вставляю я, хотя знаю, что в таких случаях наша
служба работает безотказно и о Бабаевском все было бы давно известно.
Каштанов укоризненно смотрит на меня. Терпеливо же наше начальство:
другой давно выгнал бы меня не только из кабинета, а и вообще из
уголовного розыска, - действительно, столько идиотских вопросов за
несколько минут может задать лишь полная бездарь.
Но полковник знает, что инспектор Хаблак не такой уж простачок, каким
прикидывается.
- Не разбился, - усмехается Каштанов, - это мы можем утверждать
категорически, потому что на четвертый день после отъезда Бабаевский
продал "Волгу" через комиссионный магазин. Это мы установили вчера. Снял с
учета в автоинспекции и продал.
Дело начинает принимать совсем неожиданный оборот, и теперь, конечно,
огоньки любопытства поблескивают у меня в глазах.
Каштанов поднимает палец:
- Знаешь, сколько стоит новая "Волга" на черном рынке? - спрашивает.
- Почти вдвое дороже. Сомнительно, чтобы Бабаевский взял такие деньги с
собой. Кроме того, никому на работе, а также отцу - он живет с отцом - не
говорил, что хочет продать автомобиль. Значит, поехал на юг на машине.
Отец даже помогал поставить чемодан в багажник. Отбыл двенадцатого июня, и
ни одной весточки.
Я уже давно понимал: если этот Бабаевский сам не объявится в
ближайшие дни, дело может оказаться запутанным и малоперспективным.
Кажется, такого же мнения придерживается и Каштанов, потому что вызвал
именно меня: знал мою любовь к самым запутанным делам.
Полковник посмотрел на часы и сказал:
- Подождем еще пять - десять минут. Дело в том, что вчера в
автоинспекцию ездил Чижов. Ознакомиться с документами, на основании
которых "Волгу" Бабаевского сняли с учета. Ну, знаешь, у Чижова глаз
наметанный: ему почему-то не понравилась подпись Бабаевского в документах.
Вчера взяли образец подписи Евгена Максимовича и вот сейчас должны
принести результаты экспертизы. Мне лично на девяносто процентов ясно:
преступление.
- Имеется в виду, что машину продал не Бабаевский, а кто-то другой?
- Правильно.
- Ничего сложного... - похлопал я ладонью по картонной папке. -
Выясним, кто приобрел машину, и через покупателя выйдем на преступника.
- Давай, давай, - задумчиво говорит Каштанов. - Раз плюнуть! - Но
смотрит остро, и я опускаю глаза.
Правда, проявил петушиный норов, а я, слава богу, скоро уже десять
лет в уголовном розыске, и Каштанов считает меня одним из лучших своих
учеников. Ну, может, и не лучшим, просто учеником, и этого достаточно,
такая уж у него "фирма": Каштанов в послевоенные годы занимался
ликвидацией вооруженных банд, и в том, что у нас сейчас фактически нет
бандитизма, его немалая заслуга.
Для меня, да разве только для меня, Каштанов - профессор
криминалистики, он не только знает все, что полагается знать начальнику
угрозыска, - просто чувствует преступника, как гончий пес зайца. У него
чертовская интуиция, которая редко подводит его. Кое-кто считает это
талантом, но я и некоторые старые работники угрозыска знаем, какой
колоссальной работой воспитан этот талант, какой опыт стоит за плечами
Каштанова.
Итак, я смутился и говорю:
- Конечно, не раз плюнуть, но все же, на мой взгляд, и мороки большой
не будет.
Каштанов только пожал плечами: мол, поживем - увидим. В это время
задребезжал телефон, полковник снял трубку, выслушал сообщение, лаконично
поблагодарил и, положив трубку на рычаг, повернулся ко мне:
- Все ясно, товарищ капитан, подпись Бабаевского подделана. Довольно
ловко, но подделана. Стало быть, преступник воспользовался паспортом
Бабаевского. Без паспорта он не мог снять машину с учета и продать ее.
Точнее, без двух паспортов: личного паспорта Бабаевского и технического -
на его машину.
Да, ситуация для нас сразу прояснилась: вариантов может быть,
конечно, только три.
Первый: Бабаевский погиб, и кто-то умело воспользовался его
