хорошо у нас в долине: мир, тишина и никакой суеты, здесь, мол, только
книги и писать...
Соседи сообща подновили ферму Чендлера, а Рикард позвонил в
свою газету и под каким-то предлогом попросил отпуск. Еще он послал
письмо в свой банк, чтобы ему перевели его сбережения, и засел за книгу.
Очевидно, ни в телефонных разговорах, ни в письмах он не
позволил себе и намека на истинную причину, почему остался в долине, - и
то сказать, это было бы попросту глупо. Так или иначе, никто не поднял
вокруг его исчезновения ни малейшего шума.
А долина вернулась к обычным повседневным заботам, и после
всех треволнений это было куда как приятно. Соседи делали за Рикардов
все покупки, привозили им из города крупы, сахар и всякую всячину, а
иногда глава семьи садился в машину и предпринимал очередную попытку
выбраться на шоссе.
Но обычно он сидел за столом и писал и год спустя успешно продал
свою первую книгу. Вы, возможно, даже читали ее - она называется
"Прислушайтесь к тишине". Принесла ему немалые денежки. Правда, его
нью-йоркские издатели чуть не рехнулись - никак не могли взять в толк,
отчего он упорно отказывается высунуть нос из долины. Отказывается от
лекционных турне, отвергает приглашения на званые вечера и обеды,
короче, не принимает никаких почестей, вроде бы положенных автору
нашумевшей книги.
И вообще успех не вскружил ему голову. К той поре, как книгу
напечатали, Рикарда у нас знали и любили все от мала до велика, и он
жаловал всех, кроме, пожалуй, Хита. С Хитом он держался подчеркнуто
холодно. Что ни день, он подолгу бродил по округе - уверял, что ради
моциона, но мне сдается, что именно во время прогулок он сочинил
большую часть своей книги. А то остановится у ограды и заведет с
хозяином разговор о жизни - так с ним, собственно, все в долине и
познакомились. Охотнее всего он рассуждал о тех временах, когда сумеет
наконец вырваться из заточения, и мы, случалось, тоже подумывали, что,
не ровен час, Рикарды нас и вправду покинут. Думали мы об этом с
горечью, потому что из них получились хорошие соседи. Наверное, в нашей
долине действительно есть что-то особенное, раз она заставляет людей
поворачиваться к другим лучшей своей стороной. Я уже говорил - нам
отроду не попадались скверные соседи, а многие ли могут сегодня
похвастать тем же?
Как-то раз, по пути из города, заглянул я на минутку к Хиту
поболтать, и, пока мы с ним стояли, на дороге показался Рикард. По нему
было сразу видно, что никуда он особенно не торопится, а просто гуляет.
Он тоже остановился, мы потолковали на разные темы, а потом он возьми
да и скажи:
- А знаете, мы решили никуда отсюда не уезжать.
- Ну что ж, прекрасно, - отозвался Хит.
- Вчера вечером, - продолжал Рикард, - мы с Грейс стали, как
обычно, обсуждать, что будем делать, когда уедем отсюда. И вдруг оба
запнулись, переглянулись и поняли, что вовсе не хотим никуда уезжать.
Здесь такой покой, и ребятишкам здешняя школа нравится гораздо больше,
чем в городе, и люди вокруг такие славные, что об отъезде и думать
противно...
- Рад слышать это от вас, - отозвался Хит. - Только зря вы, право,
сидите здесь неотлучно, надо бы и встряхнуться. Свозите жену и детишек в
город, в кино...
Вот и вся недолга. Легко и просто.
Жизнь течет у нас по-прежнему хорошо, быть может, даже лучше,
чем прежде. В долине все здоровы. Обыкновенный насморк и тот теперь,
кажется, обходит нас стороной. Когда нам нужен дождь, идет дождь, а
когда нужно солнце, то, естественно, светит солнце. Мы не разбогатели -
разве разбогатеешь, когда Вашингтон то и дело вмешивается в фермерские
дела, - но живем мы, грех пожаловаться, сносно. Рикард работает над своей
второй книгой, а я время от времени выхожу вечерами на крыльцо и
пытаюсь отыскать на небе ту звездочку, которую Хит показывал мне
однажды многие годы назад.
И все-таки мы не в силах полностью избежать огласки. Вчера
вечером спушал я по радио своего любимого комментатора, а он вдруг ни с
того ни с сего решил потешить публику на наш счет.
"Да полно, есть ли на свете эта Енотовая долина? - спросил он, и за
его вопросом явно слышался ехидный смешок. - Если да, правительству не
мешало бы в этом удостовериться. Географические карты настаивают, что
такая долина есть на самом деле, статистика утверждает, что там
идеальный климат и нет ни болезней, ни неурожаев - прямо-таки молочные
реки и кисельные берега. И окрестные жители все как один уверены, что
долина существует, но едва кто-нибудь из официальных лиц решит
расследовать факты на месте, она исчезает, ее не удается найти. Пытались
звонить по номерам, которые числятся за обитателями долины, -
телефонные звонки не проходят. Попытались писать - письма
возвращаются к отправителям под тем или иным предлогом, изобретенным
в недрах почтового ведомства. А если те, кто ведет расследование,
выжидают в соседних торговых центрах, люди из Енотовой долины
отсиживаются дома и не делают покупок. Допустим на минуту, что
статистика не врет, тогда властям, право же, не грешно бы
поинтересоваться, в чем дело, не грешно бы изучить факторы, отличающие
эту долину, и распространить их воздействие на все другие районы. Пока
что мы не знаем даже, доходят ли до долины наши передачи, способны ли
радиоволны проникнуть туда, куда не проникают ни письма, ни звонки, ни
должностные лица. Но если да, если есть на свете Енотовая долина и кто-
нибудь из ее обитателей слушает нас сейчас, быть, может, он не откажется
подать голос?.."
Комментатор еще раз хмыкнул и перешел к последним
политическим сплетням.
Я выключил радио и сидел, покачиваясь в кресле, а сам все думал
о том, почему же это иногда ни один из нас по три-четыре дня подряд не
может добраться в город, а в другие дни телефоны вдруг смолкают разом
безо всяких на то причин. Честно сказать, мы не раз обсуждали такие
случаи между собой и советовались, не поговорить ли нам про это с Хитом,
но каждый раз решали, что лучше не надо. Он наверняка соображает, что
делает, и нам остается только понадеяться на его здравый смысл.
Наше положение причиняет нам, конечно, известные неудобства,
зато имеет и свои преимущества. Вот уже добрых лет десять у нас в долине
не бывало ни зазывал, навязывающих подписку на дешевенькие
журнальчики, ни страховых агентов.
