- Но ведь мы только всего и хотели, мы только всего и просили,
чтобы крикун О'Тул сварил нам бочонок сладкого октябрьского эля.
- Это правда? - спросил Максвелл, оглядываясь на гоблина.
Шарп поставил О'Тула на землю, чтобы тот мог ответить.
- Эта же будет неслыханное нарушение всех прецедентов! - возопил
О'Тул.- Вот что это такое! С незапамятных времен только мы, гоблины,
варим радующий сердце эль. И сами его выпиваем. Мы не можем сварить
больше, чем мы можем выпить. А если сварить его для троллей, тогда и
феи потребуют...
- Но ты же знаешь,- перебил его Оп,-что феи не пьют эля. Они
ничего не пьют, кроме молока. И эльфы тоже.
- Из-за вас нас всех мучит жажда,-вопил О'Тул.- Неизмеримый
тяжкий труд мы тратим, чтобы сварить его столько, сколько нужно нам! И
времени, и размышлений, и усилий!
- Если вопрос только в производительности, - вмешался Шарп,- то
ведь мы могли бы вам помочь.
Мистер О'Тул в бешенстве запрыгал на месте.
- А жучки?! - неистовствовал он.- А что будет с жучками? Вы не
допустите их в эль, я знаю, пока он будет бродить. Уж эти мне гнусные
правила санитарии и гигиены! А чтобы октябрьский эль удался на славу, в
него должны падать жучки и всякая другая пакость, не то душистости в нем
той не будет!
- Мы набросаем в него жучков,-пообещал Оп.- Наберем целое
ведро и высыпем в чан.
О'Тул захлебывался от ярости. Его лицо побагровело,
- Невежество! - визжал он. - Жуков ведрами в него не сыплют.
Жуки сами падают в него с дивной избирательностью и...
Его речь завершилась булькающим визгом и воплем Кэрол:
- Сильвестр! Не смей!
О'Тул, болтая руками и ногами, свешивался из пасти Сильвестра,
который задрал голову так, что ноги гоблина не могли дотянуться до земли.
Оп с хохотом повалился на пожухлую траву, колотя по ней
кулаками.
- Он думает, что О'Тул - это мышка! - вопил неандерталец. - Вы
посмотрите на эту кисаньку! Она поймала мышку!
Сильвестр держал О'Тула очень осторожно, раня только его
достоинство. Он почти не сжимал зубов, но огромные клыки не позволяли
гоблину вырваться.
Шарп занес ногу для пинка.
- Нет! - крикнула Кэрол.- Только посмейте!
Шарп в нерешительности застыл на одной ноге.
- Оставь, Харлоу, - сказал Максвелл. - Пусть себе играет с
О'Тулом. Он ведь так отличился сегодня у тебя в кабинете, что заслужил
награду.
- Хорошо! - в отчаянии завопил О'Тул.- Мы сварим им бочонок
эля! Два бочонка!
- Три! - пискнул голос из-под моста.
- Ладно, три,- согласился гоблин.
- И без увиливаний? - спросил Максвелл.
- Мы, гоблины, никогда не увиливаем,-заявил О'Тул.
- Ладно, Харлоу,- сказал Максвелл.-Дай ему хорошего пинка.
Шарп снова занес ногу. Сильвестр отпустил О'Тула и попятился.
Из моста хлынул поток троллей - возбужденно вопя, они кинулись
на холм.
Люди начали взбираться по склону вслед за троллями.
Кэрол, которая шла впереди Максвелла, споткнулась и упала. Он
помог ей подняться, но она вырвала у него руку и повернулась к нему,
пылая гневом:
- Не смейте ко мне прикасаться! И разговаривать со мной не
смейте! Вы велели Харлоу дать Сильвестру хорошего пинка! И накричали
на меня! Сказали, чтобы я заткнулась!
Она повернулась и бросилась вверх по склону почти бегом.
Максвелл несколько секунд ошеломленно смотрел ей вслед, а потом начал
карабкаться прямо на обрыв, цепляясь за кусты и камни.
С вершины холма донеслись радостные вопли, и Максвелл увидел,
как с неба, бешено вращая колесами, скатился большой черный шар и под
треск ломающихся веток исчез в лесу справа от него. Он остановился,
задрал голову и увидел, что над вершинами деревьев два черных шара
мчатся прямо навстречу друг другу. Они не свернули в сторону, не снизили
скорости. Столкнувшись, они взорвались. Максвелл проводил взглядом
кувыркающиеся в воздухе обломки. Через секунду они дождем обрушились
на лес.
Вверху на обрыве все еще слышались радостные крики, и вдали, у
вершины холма, вздымающегося по ту сторону оврага, что-то, скрытое от
его взгляда, тяжело ударилось о землю.
Максвелл полез дальше. Вокруг никого не было.
Вот и кончилось, сказал он себе. Тролли сделали свое дело, и
дракон может теперь опуститься на землю. Максвелл усмехнулся. Столько
лет он разыскивал дракона, и вот, наконец, дракон, но так ли все просто?
Что такое дракон и почему он был заключен в Артефакте, или превращен в
Артефакт, или что там с ним сделали?
Странно, что Артефакт сопротивлялся любым воздействиям, не
давая проникнуть в себя, пока он не надел переводящий аппарат и не
посмотрел на черный брус сквозь очки. Так что же высвободило дракона из
Артефакта? Несомненно, переводящий аппарат дал к этому какой-то
толчок, но самый процесс оставался тайной. Впрочем, тайной, известной
обитателям хрустальной планеты в числе многих и многих других, еще
скрытых от жителей новой вселенной. Да, но случайно ли переводящий
аппарат попал в его чемодан? Не положили ли его туда для того, чтобы он
вызвал то превращение, которое вызвал? И вообще, действительно ли это
был переводящий аппарат или совсем иной прибор, которому придали тот
же внешний вид?
Максвелл вспомнил, что одно время он раздумывал, не был ли
Артефакт богом маленького народца или тех неведомых существ, которые
на заре земной истории вступали в общение с маленьким народцем. Так,
может быть, он и не ошибся? Не был ли дракон богом из каких-то
невообразимо древних времен?
Он снова начал карабкаться на обрыв, но уже не торопясь, потому
что спешить больше было некуда. Впервые после того, как он возвратился с
хрустальной планеты, его оставило ощущение, что нельзя терять ни
минуты.
Максвелл уже достиг подножия холма, когда вдруг услышал
музыку - сперва такую тихую и приглушенную, что он даже усомнился, не
чудится ли она ему.
Он остановился и прислушался. Да, это, несомненно, была музыка.
Из-за горизонта высунулся краешек солнца, ослепительный сноп
лучей озарил вершины деревьев на склоне над ним, и они заиграли всеми
яркими красками осени. Но склон под ним все еще был погружен в сумрак.
Максвелл стоял и слушал - музыка была, как звон серебряной
воды, бегущей по счастливым камням. Неземная музыка. Музыка фей. Да-
да. Слева от него на лужайке фей играл их оркестр. Оркестр фей! Феи,
танцующие на лужайке! Он никогда еще этого не видел, и вот теперь ежу
представился случай! Максвелл свернул влево и начал бесшумно
пробираться к лужайке.
- Пожалуйста! - шептал он про себя.-Ну, пожалуйста, не исчезайте!
Не надо меня бояться. Пожалуйста, останьтесь и дайте посмотреть на вас!
Он подкрался уже совсем близко. Вон за этим валуном! А музыка
все не смолкала.
Максвелл на четвереньках пополз вокруг валуна, стараясь не
дышать.
И вот - он увидел!
Оркестранты сидели рядком на бревне у опушки и играли, а
утренние лучи солнца блестели на их радужных крылышках и на
сверкающих инструментах. Но на лужайке фей не было. Там танцевала
только одна пара, которую Максвелл никак не ожидал увидеть в этом
месте. Две чистые и простые души, каким только и дано танцевать под
музыку фей.
Лицом друг к другу, двигаясь в такт волшебной музыке, на лужайке
плясали Дух и Вильям Шекспир.
25.
Дракон расположился на зубчатой стене замка, и солнце озаряло
его многоцветное тело. Далеко внизу, в долине, река Висконсин, синяя, как
уже забытое летнее небо, струила свои воды между пламенеющими
лесными чащами. Со двора замка доносились звуки веселой пирушки -
гоблины и тролли, на время забыв вражду, пили октябрьский эль, гремя
огромными кружками по столам, которые ради торжественного случая
были вынесены из зала, и распевали древние песни, сложенные в те
далекие времена, когда такого существа, как Человек, не было еще и в
помине.
Максвелл сидел на ушедшем в землю валуне и смотрел на долину.
В десяти шагах от него, там, где обрыв круто уходил на сто с лишним футов
вниз, рос старый искривленный кедр - искривленный ветрами,
проносившимися по этой долине несчетное количество лет. Его кора была
серебристо-серой, хвоя светло-зеленой и душистой. Ее бодрящий аромат
доносился даже до того места, где сидел Максвелл.
Вот все и кончилось благополучно, сказал он себе. Правда, у них
нет Артефакта, который можно было бы предложить обитателям
хрустальной планеты в обмен на их библиотеку, но зато вон там, на стене
замка, лежит дракон, а возможно, именно он и был настоящей ценой. Но
если и нет, колесники проиграли, а это, пожалуй, еще важнее.
Все получилось отлично. Даже лучше, чем он мог надеяться. Если
не считать того, что теперь все на него злы. Кэрол - потому что он сказал,
чтобы Харлоу пнул Сильвестра, а ее попросил заткнуться.
О'Тул - потому что он оставил его в пасти Сильвестра и тем
принудил уступить троллям. Харлоу наверняка еще не простил ему
сорванную продажу Артефакта и разгром музея. Но может быть, заполучив
назад Шекспира, он немного отойдет. И конечно, Дрейтон, который,
наверное, еще прицеливается снять с него допрос, и Лонгфелло в ректорате,
который ни при каких обстоятельствах не проникнется к нему симпатией.
Иногда, сказал себе Максвелл, любить что-то, бороться за что-то -
это дорогое удовольствие. Возможно, истинную мудрость жизни постигли
только люди типа Нэнси Клейтон - пустоголовой Нэнси, у которой гостят
знаменитости и которая устраивает сказочные приемы.
Он почувствовал мягкий толчок в спину и обернулся. Сильвестр
немедленно облизал его щеки жестким шершавым языком.
- Не смей! - сказал Максвелл.- У тебя не язык, а терка.
Сильвестр довольно замурлыкал и устроился рядом с Максвеллом,
тесно к нему прижавшись. И они начали вместе смотреть на долину.
- Тебе легко живется, - сообщил Максвелл тигренку.- Нет у тебя
никаких забот. живешь себе и в ус не дуешь.
Под чьей-то подошвой хрустнули камешки. Чей-то голос сказал:
- Вы прикарманили моего тигра. Можно, я сяду рядом и тоже им
попользуюсь?
- Ну конечно, садитесь! - отозвался Максвелл. - Я сейчас
подвинусь. Мне казалось, что вы больше не хотите со мной разговаривать,
- Там, внизу, вы вели себя гнусно,-сказала Кэрол,- и очень мне не
понравились. Но вероятно, у вас не было выбора.
На кедр опустилось темное облако.
Кэрол ахнула и прижалась к Максвеллу. Он крепко обнял ее одной
рукой.
- Все в порядке, - сказал он. - Это только баньши.
- Но у него же нет тела! Нет лица! Только бесформенное облако...
- В этом нет ничего странного,-сказал ей баньши.- Так мы созданы,
те двое из нас, которые еще остались. Большие грязные полотенца,
колышущиеся в небе. И не бойтесь - человек, который сидит рядом с вами,
- наш друг.
- Но третий не был ни моим другом, ни другом всего человечества,-
сказал Максвелл.- Он продал нас колесникам.
- И все-таки ты сидел с ним, когда остальные не захотели прийти.
- Да. Это долг, который следует отдавать даже злейшему врагу.
- Значит,- сказал баньши,- ты способен что-то понять. Колесники
ведь были одними из нас и, может быть, еще останутся одними из нас.
Древние узы рвутся нелегко.
- Мне кажется, я понимаю,- сказал Максвелл. - Что я могу сделать
для тебя?
- Я явился только для того, чтобы сообщить тебе, что место,
которое вы называете хрустальной планетой, извещено обо всем,- сказал
баньши.
- Им нужен дракон? - спросил Максвелл. - Тебе придется дать нам
их координаты.
- Координаты будут даны Транспортному центру. Вам надо будет
отправиться туда - и тебе и многим другим,- чтобы доставить на Землю
библиотеку. Но дракон останется на Земле, здесь, в заповеднике гоблинов.
- Я не понимаю, - сказал Максвелл. - Им же нужен был...
- Артефакт,- докончил баньши.- Чтобы освободить дракона. Он
слишком долго оставался в заключении.
- С юрского периода,- добавил Максвелл. - Я согласен: это
слишком долгий срок.
- Но так произошло против нашей воли,- сказал баньши.- Вы
