чувства. Поэтому я не удержался от признаний в любви своему родному прекрасному
Ленинграду, поэтому я не мог не коснуться темы Великой Отечественной войны.
Я лично шефствую над одним ленинградским детским домом и могу сказать, что с его
маленькими гражданами очень хорошо нахожу общий язык. Не просто как "дядюшка" с
внуками, но как певец, рассказывающий о том, что все очень хорошо знают по
рассказам "тетенек" и картинкам в зале Славы.
Понятно, эта детвора слишком далека от того, чтобы хотя бы понять, чем в
действительности была Великая Отечественная война. Но их матери, отцы, бабушки и
деды знают это до мельчайших подробностей.
"По дороге жизни", "Бабий Яр", "А может, не было войны"... Около двадцати песен
с этой и подобной актуальной тематикой можно было отнести к его первой
долгоиграющей пластинке, имеющей лаконичное название "Эпитафия".
- "Бабий Яр"...
- Меня считают поющим поэтом, но когда я впервые услышал стихотворение Евтушенко
"Бабий Яр", меня буквально охватил страх. И мысленно, и вслух я спрашивал себя:
возможно ли все то, что произошло, как это могло произойти, и... вдруг я
почувствовал, что гитлеровцы стреляют в меня! И избавиться от этого чувства я
долго не мог. Оно преследовало меня постоянно с такой силой, и я так вжился в
это, что освободиться духовно и физически я смог бы, только высказавшись в
песне.
Да, высказаться в песне! И при этом я не думал об интонации и об аккордах,
которые я брал при этом на гитаре. В этой песне единственную решающую роль имела
интонация - интонация сердца!
Я стремлюсь к тому, чтобы все, написанное мною, шло от сердца к сердцу каждого,
кто сидит в зале. Не только песни с военной тематикой, песни о блокадном и
теперешнем Ленинграде, но и казацкие баллады, лирические и любовные песни, и
даже те самые одесские куплеты. Мне не чужды ни городской романс, ни классика,
ни рок. Но я всегда стремлюсь к равновесию между музыкой и словами. Кем бы я ни
был в данный момент - лириком или трагиком.
Впрочем, некоторые из упомянутых мною произведений были на долгоиграющих
пластинках фирмы "Мелодия": "Эпитафия", "Нарисуйте мне дом" и на третьем диске
"Мои дворы", ставшим самым популярным альбомом 1987 года.
- Я узнал, что уже записан и готов к выходу в свет четвертый диск.
- Он уже появился в продаже! Я назвал его "Дорога жизни" (на самом деле диск
называется "Дорога длиною в жизнь" - прим. FatMan'а) и посвятил его молодым
людям, воевавшим и погибавшим в Афганистане.
Многие спрашивали меня: почему? Почему Розенбаум поет на эту тему? Это не
случайно и никакого расчета в этом нет. Я часто выступал перед солдатами. И
очень хорошо знаком с боевыми условиями, в которых они жили, сражались и умирали
далеко от дома. Я хотел их порадовать и подбодрить. Как певец и музыкант, бывший
врач, да и просто как человек человека, находящегося в трудной ситуации. Честно,
искренне. Так, как я, впрочем, поступал всегда и везде.
- В последнее время я часто читал о том, что сила воздействия ваших песен прежде
всего в их человеческой, гражданской смелости, открытости.
- У нас много поющих поэтов, если хотите, трубадуров, бардов, к которым стоит
прислушаться. У них действительно есть что сказать людям. Они делятся со
слушателями своими переживаниями, чувствами, взглядами, наблюдениями.
Во мне тоже всегда было и есть это стремление - поделиться собой. И сейчас, и
задолго до перестройки. Поэтому иногда в прошлом случалось так, что я просто не
знал, что со мной будет после концерта. Поэтому меня, как я уже говорил, в
некоторых городах просто не выпускали в зал. Но я все равно никогда не сдавался
и шел своей дорогой, шел так, как велели мне чувство и совесть. И теперь я могу
свободно и почти везде провозглашать свое кредо.
И это Александру Розенбауму действительно удается. И потому ему верят. И
молодежь, и люди постарше. Его понимают и зарубежные слушатели. Не только
публика в Чехословакии, но и в Германии, а также в Канаде и США, Финляндии и
друких странах.
Я вам как доктор скажу
С Александром РОЗЕНБАУМОМ беседует обозреватель "М-Э" Надежда КУПСКАЯ
(Мегаполис-Экспресс # 3 от 22.01.1997)
Житель Петербурга Александр Розенбаум изволит кушать крепкий чай с мелко
нарезанными яблоками. Вместо любимого бультерьера у ножки стула в гостиничном
номере верная гитара - вдруг песня нахлынет. В Москве г-ну Розенбауму хорошо
пишется.
- Александр Яковлевич, с фамилией Розенбаум вам живется веселее, чем с фамилией,
например, Сидоров?
- Когда мне скучно, я в Питере развлекаюсь: подъезжаю к месту, где у нас всегда
торгуют газетой "Завтра", в прошлом "День", и подхожу к какому-нибудь борцу за
идею освобождения России. Естественно, меня все узнают... Я говорю: "Ну, что тут
о нас пишут? Сколько литров крови невинных младенцев мы выпили на этот раз?" Они
не знают, куда деваться. Ведь я же автор казачьих песен, меня уважают!
Собирается толпа поглазеть, я скупаю все их газетенки и смеюсь всласть.
У нас какого только чтива не найдешь, в любом киоске найдется словарь матерных
выражений. Это нормально?
- Вот уж от кого не ожидала! Можно подумать, вы - автор мощного блатного цикла
песен, матом не ругаетесь.
- Есть люди, которые матерятся не противно, словно песню поют. Я из их числа, но
во всем огромном собрании моих песен найдется всего два нецензурных слова. Если,
конечно, не считать нецензурным слово "падла". И только вот сегодня я написал
песню, за которую готов ответить перед Богом. Там есть матерное слово. Оно
встало в строку, поскольку я не знаю, как короче и проще назвать девицу легкого
поведения. "Жрицей любви", что ли? Кстати, в песнях блатных редко звучит мат.
Это романтические, нежные песни. Там обязательно есть мама, которая ждет сына,
раскрыв руки, словно крылья птица. Есть голубое небо. Блатные песни - это
высочайшая лирика.
- Почему же вы сами публично открестились от своего блатного цикла и больше его
не исполняете?
- А кто вам сказал? Эти песни всю жизнь исполнялись по две-три на концерте. Это
было на съемках передачи "Музыкальный ринг", где меня восемь часов подряд
просили спеть блатные песни. На седьмом часу я сломался и сказал, что больше их
петь не буду. Эта фраза прошла в эфир, и до сих пор все спрашивают, почему я
отказался петь блатной репертуар. Не отказывался! Кстати, уверен, что моей рукой
водил Господь, когда писались эти песни. Иначе нельзя объяснить, как мог
22-летний парень, который не сидел, сочинить "Гоп-стоп", к примеру. Если бы мне
нынешнему, 45-летнему, показали такие песни, я бы сказал: "автор" присвоил себе
чьи-то произведения. Словно в меня вселился некто, и я полтора года жил этой
темой.
- У героев этих песен есть прототипы из бандитского мира, которым вы
сочувствуете?
- Нет прототипов конкретных. Но я знаком и сочувствую многим людям из
криминального мира. Это старики. Не шелупонь. Мои знакомые - люди, прошедшие
большую жизнь. За ними бегали, они прятались, у игры есть свои правила.
- Вы любите играть по правилам? Но если все вокруг их нарушают? Как относитесь к
праву сильного?
- Я сам сильный человек. Могу постоять за себя в любой ситуации - я кандидат в
мастера по боксу. И я не против звериных законов, поскольку сам от зверей
отличаюсь только количеством серого вещества в коре головного мозга. Но в мире,
который, еще раз унизив себя, мы называем цивилизованным, люди живут по другому
закону: живи сам и давай жить другим.
- В самой "крайней" песне, чтобы не сказать слово "последней", вы себя называете
зверем, который не пьет вина и не нюхает белый порошок. Часто вы зверствуете?
- Раньше был очень несдержан, каюсь. Вот один из множества случаев: мне
комсомольская девица в институте предложила выписать газету "Труд". Я говорю:
зачем мне "Труд"? Я уже выписываю много разных газет и журналов. Если тебе нужно
для галочки, то я дам тебе десять копеек на подписку. Она говорит: "Это нужно не
мне, а тебе!". Тогда я выгребаю из кармана горсть мелочи, бросаю на пол и кричу:
"Собирай, сука!". После этого я получил от ее мужа по морде. Отвечать ему не
стал - виноват был. Не по сути, по форме.
Сейчас я куда сдержаннее, особенно с женщинами.
- Как-нибудь женщины влияют на ваше творчество? Говорят, хорошо пишется в
юности, в период полового гигантизма.
- Я вам как доктор скажу: период полового гигантизма бывает не только в юности.
- Поэт Светлов, по слухам, наставлял учеников своих: "Ребята, пишите, пока член
упирается в стенку". У вас есть рецепты в этом смысле?
- Человек без женщины в прямом физическом смысле пишет гораздо хуже. Любой
человек должен быть постоянно в состоянии влюбленности. А творческий - просто
обязан! Без женщины хорошо может обходиться летописец.
- А вы не летописец случайно?
- Я - нет. Я еще ни в коем случае не готов к этому. Если вас интересует моя
личная жизнь - она есть. Это тот предел откровенности, к которой я сейчас готов.
- Я надеялась, что вы потрясете мир какой-нибудь любовной историей. Или хотя бы
разведетесь для разнообразия. А то женщины говорят, что всех хороших мужиков
расхватали - влюбиться ж не в кого!
- Знаете, большинство людей слишком хорошего о себе мнения. Все ищут чего-то
необыкновенного. Мы позабыли, что человек - это нормальное млекопитающее, с
усиленной корой головного мозга. Все! Нас совершенно явно волнуют запах самки и
сила самца. У нормального самца предназначение - охранять логово и приносить
туда еду, а не работа в Госдуме, пение со сцены или еще что-то. А у самки
предназначение - не быть бизнес-вумен, а воспитывать детеныша, кормить его
сиськой и облизывать самца. С этого надо начинать свой подход к жизни.
- Вам не нравятся деятельные женщины?
- Мне нравятся любые женщины. Женщины - ядерщики, спортсменки, дорожные
работники. На всю жизнь мне запомнилась потрясающей красоты доктор Рыбакова с
нашей кафедры. Утонченная, изящная, она порола трупы... как не знаю что. Я
наблюдал за ней со жгучим интересом.
- Когда-то вы говорили, что не хотели быть лучшим певцом среди врачей и лучшим
врачом среди певцов. Поэтому оставили медицину и ушли на сцену.
- Мне не нравится непрофессионализм завлабов, стоящих в свободное время на сцене
с гитарой. Да, я тоже стою с гитарой. Но я профессионал. Мой инструмент - не
просто гитара - у нее миллион примочек, я перед выходом протираю ее специальными
протирочками. Я никогда не выйду на сцену в чем попало. Пусть это рубашка, но
сценическая. Сценические ботинки. Перед выходом все переодевается. Трусы можно
оставить.
- Когда последний раз вы говорили фразу: "На что жалуетесь, больной?"
- Позавчера. Меня просили подлечить знакомому поясницу.
Да, мне часто задают медицинские вопросы. Бывает, человек подходит за
автографом, а спрашивает, как вылечить болезнь. Я никогда не болтаю в медицине.
Если знаю ответ, скажу. Но чаще работаю врачом-эвакуатором - говорю, к какому
специалисту обратиться. Главный принцип - не навреди!
- Вы обладаете сильнейшей энергетикой. На концертах буквально гипнотизируете
зал. А в свою бытность врачом вы пользовались этим?
- Да. Наверное у меня сильное поле. Я это испытал. Если захочу, я могу заставить
зал замереть. Аудитории по сто-двести тысяч человек я брал за горло. Я к стою
один с гитарой на сцене, никакой фонограммы - живой звук. Никаких девочек на
подтанцовку, лазеров. У меня в двадцать восьмом ярусе бутылка звякнет - слышно.
Я только взгляд кидаю - тишина.
Когда работал врачом, мне некоторые женщины рассказывали за десять минут о себе
то, что не знали их родные мужья.
- Вы используете это в жизни?
- Никогда не заставлял гипнозом одного человека избить другого. Пользуюсь этим
даром только на сцене.
- У вас есть связь с космическими силами?
- Не я это сказал, а вы. Но, наверное, да. Иначе, откуда все берется?
- Вы много знаете про людей, которые вас окружают?
- Достаточно пяти минут - и я знаю о человеке почти все. Мне ни к чему
заглядывать ему в будущее. Даже если я о чем-то догадываюсь - никогда не скажу.
Но характер мне ясен.
