ми и сжала с обеих сторон. Я стал медленно двигать телом
взад и вперед. Она пылающим взглядом сумасшедшей похоти
следила, как из пухлого ущелья между ее грудей выскакивала
алая головка моего члена.
- Двигай быстрей, - выдохнула она, - еще быстрее,
еще... Ох! Как хорошо! Ласкай мои соски. Пощипывай их кон-
чики, три их ладонями. О, милый...
Наслаждение росло как ком снега. По всему телу разли-
лась сладостная дрожь, похожая на зуд. Стало трудно дышать.
Стук сердца сбивал дыхание. В голове стоял дурман исступле-
ния. Я уже плохо видел свою даму и слышал ее вздохи и вос-
клицания. Наконец, острое нестерпимое удовольствие содрог-
нуло меня, вылившись потоком горячей спермы, разлившейся по
ее груди и шее. Она отпустила свои груди и с блаженной
улыбкой размазывала липкую сперму по телу и лицу.
- Хорошо, - шептала она с вожделением, глядя на меня
горящими глазами.
Если бы она не была так красива, все это вызвало бы во
мне чувство отвращения к ней, но в данном случае я только
еще больше таял в сладостной истоме, наблюдая безумные дви-
жения.
- Теперь ты устал и полежи, - сказала она, выбираясь
из-под меня, - а я поиграюсь с тобой.
- Как ты поиграешься со мной?
- О! Это уже мое дело. Ты лежи спокойно и смотри...
- Согни одну ногу и держи ее так, - она установила мое ко-
лено так, как ей хотелось и приказала: держи ее крепко!
После этого она села верхом на мою ногу так, что ее
промежность ока- залась на моей коленной чашечке.
- Тебе не тяжело?
- Нет, нисколько.
Она стала плавно двигать телом, растирая нежные губки
половой щели о мое колено, при этом ее руки порхали над мо-
им телом, поглаживая его то там, то здесь, чистую кожу гру-
ди, живота, бедер. По моей ноге потекла слизь. Это зрелище
не могло не возбудить во мне ответного желания и меньше,
чем через 5 минут я был снова готов к любовным упражнениям.
Тогда, спустив свою ногу, я потянул красавицу на себя. Она,
как бы очнувшись от сладостного забытья, удивленно вскинула
глаза.
- Ты что, устал?
- Нет, я хочу, чтобы мы соединились.
- А... ты готов. Сейчас.
Она спрыгнула с кровати и, подбежав к столу, склонилась
над ним, опершись о его край руками.
- Будем так, - сказала она, обернувшись ко мне.
Я подошел к ней. Глядя на ее пышные розовые ягодицы, я
не мог удержаться от желания их поцеловать. Опустившись на
колени, я приник к ним губами. Она восторженно взвизгнула:
- Что ты делаешь?
- Целую.
- Сумасшедший. Не надо. Вставай скорее, я сгораю от не-
терпения.
- Сейчас, - прошептал я, не в состоянии оторвать свой
взгляд от этой милой красоты, возбуждающей во мне нечелове-
ческую страсть. Я потрогал пальцами взмокшие губы ее про-
межности, отчего она присела, сжав ноги с похотливым рыча-
нием.
- Ты меня истязаешь, - взмолилась она, - я не могу
больше терпеть.
Тогда я встал на ноги, раздвинул руками оба полушария
ее ягодиц, в блаженном исступлении воткнул в нее свой член.
Плотно сжатые стенки ее влагалища с трудом пропустили
внутрь ее тела. Мы подождали несколько секунд, пока утихнет
первая дрожь наших тел и начали "танец" Медленными плавными
движениями. Я почти лег на ее спину, захватив в обе руки ее
груди. трудно передать словами всю гамму чувств и ощущений,
которые создают единство и восторги полового удовлетворе-
ния. Я кончил позже ее, выжав из чаши своего счастья пос-
ледние капли упоения. Изможденный до предела, я еле добрал-
ся до кровати. Она с сожалением посмотрела на меня и, выте-
рев промежность моим носовым платком, подошла ко мне.
- Милый мой мальчик, - ласково сказала она, поглаживая
мою грудь рукой, - как жалко, что ты так быстро устал.
Она потрогала рукой мой безжизненно поникший член и по-
качала гловой:
- Что же мне теперь делать дальше?
- Ложись, полежи со мной.
- Ах, если бы я могла спокойно лежать с мужчиной, если
бы мне хоть раз удалось почувствовать спокойное бессилие
полной удовлетворенности. Меня жжет огонь неугасимого жела-
ния, мои мысли зацепились за этот колышек и врашаются вок-
руг него с упорством, достойным мула. Мы созданы для этого
и ночью жизнь, которую мне бог даровал, для нас и сладость,
и терзания, и муки. С таким побуждением мы живем все дольше
и дольше. Первый раз мы провели среди людей только час, по-
том два, три... А вот теперь - шесть. - да, а сколько же
сейчас времени? Она подошла к столу и посмотрела на часы.
- Уже четыре часа.
Как стремительно летит время! Я завидую женщинам, они
могут жить и днем и ночью. Когда захотят. Для них к услугам
все мужчины мира. А мы? - ну, уж положим, и для них далеко
не все мужчины. И это совсем не так уж просто, как ты себе
представляешь.
- Как не просто?
- Но ведь не бросится она каждому встречному на шею?
Долго она будет с ним знакома, и чем сильнее и чище любовь,
тем длиннее время их платонического знакомства. Бывает,
проходят годы, прежде чем они найдут себя в единстве.
- Зачем все это? - ведь они живут не одну ночь, а всю
жизнь. Им нужно как следует узнать друг друга. Я, конечно,
не имею в виду проституток, те отдаются, даже не зная имени
мужчины.
- Вот я и была бы проституткой. Я бы отдавалась всем.
Ведь только для этого рождены люди, а все остальное - это
плод их фантазии. Дикари были рождены плодиться. Им было
холодно и неудобно, они выдумали себе убежище - пещеру - и
одежду - шкуры. Они скрыли от взоров друг друга свою наготу
и как только это стало запретным для взгляда - возвели в
культ. Потом они построили города и стали торговать. Появи-
лись богатые и рабы. У богатых была возможность, они одева-
лись, а бедные за гроши снимали с себя последние лохмотья,
чтобы доставить удовольствие богатым. Нравственность и без-
нравственность развивались одновременно. И чем крепче нрав-
ственность, тем дороже и приятнее безнравственность. Всякие
тиски нравственности порождают все более сильные взрывы
безнравственности. Люди достигли многого и только одно для
них еще осталось тайной - их плоть. И это именно потому,
что плотные непроглядные шторы церковной средневековой мо-
рали закрыли для них доступ к этому. Мне жалко всех вас,
ибо вы боретесь с исполином, в тысячу раз более сильным,
чем вы сами. Есть две силы, правящие миром - деньги и
плоть. И если вы когда-нибудь победите власть денег, то ни-
когда не победите своей плоти, ибо в этом ваша жизнь. Она
была прекрасна в этот момент. Ее карие глаза горели, волосы
растрепались и блестящим золотым каскадом опустились ей на
лицо. Она раскраснелась и тяжело дышала. И если к ее словам
добавить то, что она стояла передо мной голая и очарова-
тельная свежая и чистая, то вам станет понятен трепет, ох-
вативший меня. Я схватил ее своими руками и повалил на кро-
вать. Покрыл жаркими поцелуями ее благоухающее тело. Она
только стонала в сладострастном исступлении. Бурно, как ди-
кари, с воплями и рычанием, мы совокупились, сплетая свои
тела в непостижимой комбинации. Когда порыв страсти отхлы-
нул и мы очнулись от похотливого дурмана, она встала с кро-
вати и, глянув на часы, сказала: - ну, вот и все. Я сейчас
уйду, вспоминай меня, а если я тебе понравилась - люби. Ме-
ня можно любить в памяти. Посмотри на меня хорошенько и за-
помни. Я тебя никогда не забуду. Прошай. Я вскочил с крова-
ти, чтобы еще раз поцеловать ее на прощание, но было поз-
дно. Она махнула рукой и исчезла... Я долго сидел на крова-
ти, вспоминая ее слова и ласки. Потом потушил всет и лег
спать.
- Ну, вот и все. Уже поздно, и вам, наверное, нужно ид-
ти, - сказал он, прерывая свой рассказ.
- Да, - спохватился я, - уже пора.
Он встал вместе с нами, собираясь уходить.
- А вы куда?- спросил его Дик.
- Домой.
- Где вы живете?
- Тут, недалеко, снимаю подвальную комнату.
- Не нужно туда ходить, живите здесь. Мы заплатили за
номер и за питание.
Он смущенно поблагодарил нас и, проводив до под'езда
гостиницы, вернулся в номер. Мы с диком взяли такси и по-
ехали на корабль.
- А ведь правду сказала эта девица про плоть, - сказал
Дик.
- Она, очевидно, говорила о своей плоти. Для нее она
действительно все, - ответил я и мы больше не говорили ни о
чем, погруженные в свои мысли.
Глава 6
На следующий день утром, наскоро позавтракав, мы с Ди-
ком поехали к Рэму. Дик захватил с собой свой бостоновый
костюм, чтобы посолиднее принарядить нашего знакомого. Рэм
увидел нас и вышел встречать на улицу.
- Я уже заждался, - пожимая нам руки, пожаловался он,
- десятый час, а вас все нет и нет.
Нетрудно было заметить перемены в Рэме, которые, как
после тяжелой болезни, иллюстрировали его выздоровление. Он
был свеж, бодр, в глазах горели веселые искорки, движения
стали порывистые и стремительные. Свой ветхий наряд он, как
мог, подновил и подчистил. Когда мы вошли в комнату, он,
как радушный хозяин, усадил нас за стол и достал из шкафчи-
ка бутылку коньяку.
- Сначала коньяк для бодрости и я продолжу свой рас-
сказ, - он позвонил, чтобы принесли закуску. Пришла уже
знакомая нам официантка. Рэм встретил ее у двери и помог
донести тяжелый поднос. Когда мы выпили по рюмке крепкого
напитка, Рэм признался:
- А ведь я теперь себя намного лучше чувствую, меня те-
перь не мучают по ночам кошмары и ничто не раздражает. Жен-
щины уже не кажутся такими безобразными и противными. Я
как-будто, рассказывая, выкидываю из себя болезнь. Поэтому
мне хочется все время, без перерыва, рассказывать и скорее
добраться до конца. Если вы готовы, я начну.
- Давай.
- Так вот. Проснулся я от телефонного звонка. тесть
беспокоился о моем здоровье. После бурной бессонной ночи у
меня еще болела голова и я чувствовал себя изрядно побитым.
тесть посоветовал мне принять ванну и с'ездить за город от-
дохнуть на даче. Был первый час дня. Я сделал все, как со-
ветовал тесть, и уже через час был в нашей загородной вил-
ле. Меня встретил смотритель. Старик очень обрадовался мо-
ему приезду. Его замучала тоска одиночества. Мы бродили с
ним по саду, собирали опавшие яблоки. Потом распили малень-
кий флакон самодельной настойки из вишен и я лег в гамак.
Старик примостился рядом на земле, стал чистить фрукты для
засушки. Незаметно для мебя я заснул. Проснулся вечером.
Солнце клонилось к закату. Длинные густые тени деревьев из-
бороздили землю. Старик все еще копался с фруктами, мурлы-
кая какую-то песенку. Я еще долго лежал, не двигаясь, глядя
