нас-то, в Соединенных Штатах?
Рекс покачал головой. Он не понимал, ни что им от него нужно, ни
почему разговор свернул на эту тему, но это была их затея, так что пусть
все идет, как идет.
Он отрицательно помахал рукой.
- Я вовсе не имел в виду, что выборы фальсифицировались теми
методами, которые так часто применялись в прошлом, - Он вынул из кармана
свой видеофон с кредитной карточкой и показал слушателям. - В чем
заключается одно из преимуществ такого аппарата? Это не просто видеофон -
в него встроена моя кредитная карточка. Кроме того, это мой личный номер,
который обеспечивает мне доступ к Национальному банку данных. И это моя
кабина для голосования. Мне даже не пришлось регистрироваться, когда я
достиг совершеннолетия: компьютеры сделали это автоматически. Участвуя в
выборах, я голосую с помощью этого аппарата, и компьютеры присоединяют мой
голос ко всем другим. И о мошенничестве не может быть и речи. Все честно:
один голос за один заработанный доллар.
- Что же вы тогда нам тут пудрите мозги, молодой человек? - спросил
адмирал.
Рекс поглядел на него.
- Подтасовка происходит еще до начала голосования. Власть имущие, то
есть должнократы и бюрократы, решают, кого выдвинуть кандидатами. Это
всегда люди из их рядов. Так что практически без разницы, за кого я
голосую: получается все одно и то же. Предположим, я захочу стать
президентом Соединенных Штатов. Что мне придется для этого сделать?
- Надо, чтобы вас выдвинула та или другая партия, - сказал Кулидж.
- Допустим. И какие же у меня шансы при нашем сегодняшнем раскладе -
один голос за один заработанный доллар? Живу я на НПН. Но даже зарабатывай
я прилично, у меня все равно будет слишком мало голосов по сравнению,
скажем, с вами.
Кулидж буркнул что-то неразборчивое, потом проговорил:
- Не будем переходить на личности.
Он бросил взгляд на экран одного из своих видеофонов.
- Оставив в стороне ваше нынешнее финансовое положение, мы, кажется,
смело можем утверждать, что вы всеми силами стараетесь изменить свой
теперешний статус.
Так, подумал Рекс, еще один рылся в моем досье. Ну да ладно, Кулидж
хоть официально имеет на это право. Вслух он своих мыслей высказывать не
стал.
Кулидж между тем продолжал:
- Бадер, вполне возможно, что политико-экономическая ситуация в
Соединенных Штатах кажется неопытному глазу куда как прочной. Однако
должен вам сказать, что имеются, назовем их так, поползновения, угрожающие
катастрофой всему, что было достигнуто на пути к прогрессу за последние
несколько десятилетий. Вы, будучи сыном профессора Бадера, очевидно,
знакомы с термином "классовая борьба"?
- Как его понимали Маркс и Энгельс?
- Если хотите. Раньше речь шла о конфликтах между рабом и
рабовладельцем, между крепостным крестьянином и феодалом, между феодалом и
зарождающимся средним сословием. При классическом капитализме пролетариат
вел классовую борьбу с буржуазией. Но в эпоху должнократии, Бадер, все
обстоит не так просто.
Рекс ждал продолжения. Пока что он по-прежнему не имел ни малейшего
представления, что они все от него хотят.
Кулидж сказал:
- При переходе к постиндустриальному обществу так называемый
пролетариат, в старом смысле этого слова, исчезает, Бадер, исчезает почти
полностью. Автоматизация - ультраматизация, как теперь модно говорить,
практически устранила со сцены "голубые воротнички". Уже вскоре после
второй мировой войны "белые воротнички" сначала догнали "голубых", а потом
оставили их по своему количеству далеко за спиной. Такие профессии, как
шахтер, рыбак, охотник, лесоруб, крестьянин, устарели. Все первичные,
добывающие, и вторичные, перерабатывающие, отрасли промышленности были
автоматизированы. Всю же ручную работу, которая там осталась, выполняют
ныне не пролетарии с грязными ладонями, а ученые, инженеры, техники -
короче говоря, должнократы. Им хорошо платят, они интеллигентны, зависимы
- и социально безопасны.
Если же говорить о классовой борьбе между рабочим классом и классом
владельцев, то я, Бадер, скажу вам следующее: вот уже двадцать лет, как ни
в одной из ста крупнейших корпораций страны не было ни единой забастовки,
и не похоже на то, что в ближайшие двадцать лет хоть одна да произойдет.
В обществе ныне доминируют профессии, так сказать, третьей и даже
четвертой руки. Первые связаны с обслуживанием перерабатывающих и
добывающих отраслей, вторые - с обслуживанием первых. Сегодня, Бадер, нет
профессий важнее, ибо это - управление государством, во всех смыслах,
обучение и так далее, включая сюда благотворительные частные организации.
- О'кей, - согласился Рекс. - Значит, классовая борьба нам больше не
угрожает.
- Я этого не утверждал, - заметил Кулидж.
Рекс взглянул на него.
- Просто структура нашего общества стала теперь иной. Новой.
Прогрессивные технологии, применяемые повсеместно в нашем
компьютеризованном мире, заставили многих и многих бывших пролетариев уйти
с работы и сесть на негативный подоходный налог. Нынче борются не за
укороченный рабочий день, повышение зарплаты или дополнительные льготы.
Все, за что сегодня сражается обычный средний гражданин - вернее, не
сражается, а выпрашивает, - это большая сумма НПН.
Глава полицейского департамента позволил себе слегка усмехнуться.
Рекс посмотрел на сенатора, на адмирала, на не представленного
великосветского шалопая, в выражении лица которого вдруг проступило нечто
волчье. Вне всякого сомнения, они согласны со словами Джона Кулиджа. Рекс
снова перевел взгляд на директора ВБР.
Тот продолжал:
- На сегодняшний день в конфликте участвуют три основные общественные
группы - можно, если хотите, назвать их классами. Быть может, этот
конфликт не на поверхности, но он существует, Бадер, он существует. И
угрожает нашему образу жизни.
У Рекса возникло ощущение, что они все ближе и ближе подбираются к
сути дела, однако он все еще не представлял себе, что же это может быть.
Кулидж принялся загибать пальцы:
- Во-первых, мы имеем должнократов, которых некогда называли
управленческим классом, которые просто необходимы для существования нашей
нынешней социально-экономической системы. Во-вторых, мы имеем класс
владельцев, который, хотя в его руках находятся в основном акции наших
основных корпораций, наших транскоров, уже не в силах напрямую управлять
компаниями и фирмами. В-третьих, мы имеем государственных служащих вроде
меня и других здесь присутствующих. Как по-вашему, Бадер, кто сегодня в
мире является крупнейшим работодателем?
Рекс пожал плечами.
- Наверно, Международная корпорация средств связи. А если не она, то
какой-нибудь другой транскор.
Кулидж покачал головой.
- Нет. Крупнейшим в мире работодателем является либо правительство
Соединенных Штатов, либо правительство Советского комплекса. Точнее
сказать не могу, потому что не знаю сам. Подобная ситуация начала
складываться, если мне не изменяет память, во время президентства
Рузвельта. Казалось бы, после второй мировой войны все должно было стать
по-прежнему, но этого не произошло. Через двадцать лет после окончания
войны число государственных служащих без учета учителей и военных
составляло десять миллионов человек. С передачей же в ведение федерального
правительства всех вопросов пенсионного обеспечения, страхования,
социальной безопасности и с установлением гарантированной ежегодной
зарплаты - негативного подоходного налога - количество таких людей еще
больше увеличилось.
Да, уж кому-кому, а Рексу это было прекрасно известно.
- Наша система работает, Бадер. Никогда еще столь многие не имели
столь многого. Никогда еще общество не ощущало себя в такой безопасности.
Здесь интересы должнократии и федерального правительства пересекаются. В
этом заинтересованы акционеры наших крупнейших корпораций. Они и сами
трудятся, кто на должнократию, кто на правительство, вернее, сотрудничают
с ними. Но за этим внешним благополучием, Бадер, скрывается серьезный
конфликт. Именно из-за этого мы вас сюда и пригласили.
Ну что ж, это уже лучше. Рекс моргнул.
- Что вы имеете в виду?
- Отдельные элементы среди должнократов не видят особой пользы в
сохранении статуса акционера. Они считают, что это только мешает делу.
- Проклятые бунтовщики, - прошипел сенатор.
- Другие же убеждены в том, что нынешняя форма правления устарела, и
хотят распространить влияние должнократов даже на такие области, как
образование, почта и управление автоматическими сверхскоростными шоссе.
- Понятно, - кивнул Рекс.
Кулидж подался вперед и взглянул на Рекса в упор:
- Бадер, вы получили от группки этих экстремистов задание проникнуть
на территорию Советского комплекса и связаться с их тамошними коллегами.
Эта попытка обречена на провал. Наша великая нация будет существовать и
далее и не соблазнится утопическими бреднями о грядущем якобы миропорядке.
Однако наш долг - следить за Фрэнсисом Роже и его подручными. Они
стремятся нарушить равновесие, в котором пребывает общество. Остановить их
- наш патриотический долг.
- Слушайте, слушайте! - воскликнул сенатор Хукер.
Адмирал кивнул в знак одобрения.
- Боже, опять все снова! - пробормотал Рекс.
- Что-что? - переспросил Кулидж.
- Ничего. Если я правильно понял, вы хотите, чтобы я сообщил вам обо
всех контактах, которые смогу установить в Советском комплексе?
- Именно так. Это ваш патриотический долг. Разумеется, вы получите
соответствующее вознаграждение. Не упустите свой шанс, мой мальчик.
Рекс затряс головой.
- Никакой я не ваш. Мне как будто никто не верит, но поймите же
наконец: я отказался от этой работы и не собираюсь менять своего решения!
Глаза всех присутствующих обратились к нему.
Шалопай хохотнул.
- Что это должно означать? - холодно поинтересовался сенатор.
- То самое. Мне предложили работу. Я отказался. Я ведь не знаю ни
слова по-русски. Посмотрите же - ну какой из меня шпион?!
Джон Кулидж равнодушно поглядел на экран одного из видеофонов.
- Послушайте, Бадер. По сведениям компьютеров Национального банка
данных на ваш счет поступили из фонда непредвиденных расходов Фрэнсиса
У.Роже, председателя совета директоров МСС, пять тысяч псевдодолларов. Не
могли бы вы мне объяснить, за какие такие заслуги?
Рекс откашлялся.
- Быть может, чтобы произвести на меня впечатление. Чтобы
продемонстрировать бедняку, как это выгодно - рисковать своей шеей ради
доброй старой МСС. Ну что ж, я проникся. Если они считают, что купили меня
за эту сумму, - пусть их. Моя совесть чиста. Я, впечатленный, оставляю
себе деньги, но по-прежнему не собираюсь соглашаться на эту
самоубийственную работу.
До сих пор не представленный и до сих пор молчавший шалопай вдруг
вмешался в разговор:
- Не такая уж она самоубийственная, мистер Бадер.
Рекс поглядел на него.
- А вы что за птица? Шея-то моя, и рисковать ею буду я, а не вы!
Джон Кулидж сказал прежним спокойным голосом:
- Бадер, позвольте вам представить полковника Илью Симонова, главу
резидентуры КГБ в Большом Вашингтоне.
Если бы полковник оказался марсианином. Рекс, наверно, изумился бы
меньше.
- КГБ, - пролепетал он. - Советская контрразведка!
Советский полковник весело пояснил:
- Сначала мы назывались Чрезвычайной комиссией по борьбе с
