белых и выкинул их из Ущелья. Вы - потомки Сендайо, величайшего из всех
_лайбонов_. Когда-то и кикуйю, и вакамба, и лумбва - все трепетали в страхе
при одном только упоминании слова "масаи". Это - ваше наследие, не
отворачивайтесь от него!
- Но кикуйю и другие племена - все ушли.
- Какое это имеет значение для масаи? Мы противостояли не просто
отдельным кикуйю или вакамба, но _всем_ людям, которые пытались заставить
нас изменить наши пути. Даже после того, как европейцы завоевали Кению и
Танганьику, они так и не смогли поработить масаи. Когда пришла Независимость
и все остальные племена ринулись в города, понадевали костюмы и стали во
всем подражать европейцам, мы оставались теми, кем были всегда. Мы надевали
только то, что нам нравилось и жили там, где нам нравилось, потому что имели
честь быть масаи. Неужели это для тебя не имеет _никакого значения_?
- Разве мы перестанем быть масаи оттого, что уедем на новый мир? -
спросил старший мальчик.
- Да, - твердо сказал Найкосиаи. - Между масаи и этой землей имеется
прочная связь. Мы определяем ее, а она определяет нас. Земля - это то, ради
чего мы всегда должны драться, то, что мы всегда должны защищать.
- Но теперь она больна, - сказал мальчуган.
- Если я заболею, разве ты оставишь меня? - спросил Найкосиаи.
- Нет, папа.
- Так же, как ты не покинешь меня во время моей болезни, так и мы не
оставим землю, когда болеет _она_. Когда ты что-то любишь, когда это
является частью тебя самого, ты не оставишь это лишь потому, что оно больно.
Ты останешься и будешь сражаться еще отчаяннее, чтобы его вылечить, чем
бился, когда хотел его завоевать.
- Но...
- Поверь мне, - сказал Найкосиаи. - Разве я когда-нибудь советовал тебе
сделать зло?
- Нет, папа.
- И сейчас я тебя не обманываю. Мы - народ, избранный Энкаи. Мы живем
на земле, которую Он нам дал. Разве ты не видишь, что мы _должны_ остаться
здесь, чтобы выполнить завет Энкаи?
- Но я больше никогда не увижу своих друзей! - заплакал младший сын.
- Ты найдешь новых друзей.
- Где? - крикнул мальчик. - Все ушли!
- Прекрати сейчас же! - резко сказал Найкосиаи. - масаи не плачут.
Мальчик продолжал всхлипывать, и Найкосиаи посмотрел на свою жену.
- Это _твоя_ работа, - сказал он. - Ты его разбаловала.
Она пристально посмотрела в его глаза:
- Пятилетним мальчикам позволительно плакать.
- Только если они не масаи, - ответил он.
- Значит, он больше не масаи, и ты не можешь возражать против того,
чтобы он отправился со мной.
- Я тоже хочу улететь! - крикнул восьмилетний мальчуган и, в свою
очередь, выдавил несколько слезинок.
Томас Найкосиаи посмотрел на свою жену и детей, _внимательно_
посмотрел, и вдруг понял, что совсем их не знает. Она вовсе не походила на
ту спокойную, воспитанную в традициях его народа девушку, на которой он
женился девять лет назад. А эти тихо всхлипывавшие мальчишки отнюдь не были
наследниками Лийо и Нелиона.
Томас подошел к двери и открыл ее.
- Идите на свой новый мир вместе с остальными черными европейцами, -
прорычал он.
- А ты пойдешь снами? - спросил старший сын.
Найкосиаи повернулся к жене:
- Я даю тебе развод, - сказал он холодно. - Того, что было между нами,
больше не существует.
Он подошел к сыновьям:
- Я отрекаюсь от вас. Отныне я вам не отец, вы больше мне не сыновья. А
теперь идите!
Его жена одела мальчиков и нацепила на них маски, затем оделась сама.
- Перед рассветом я пришлю нескольких человек за моими вещами, -
произнесла она.
- Если кто-нибудь вторгнется на мою территорию, я его убью, - сказал
Найкосиаи.
Она пристально посмотрела на него, ее взгляд не выражал ничего, кроме
ненависти. Затем она взяла детей за руки, вывела их из дома и повела по
длинной дороге к ожидавшему их кораблю.
Найкосиаи, полный яростного напряжения, несколько минут мерял шагами
дом. Наконец он остановился возле шкафа, нацепил одежду и маску, вытащил
ружье и вышел через шлюз на крыльцо дома. Видимость была, как всегда,
слабой, и он вышел на дорогу, чтобы посмотреть, не приближается ли
кто-нибудь к его дому.
Никаких признаков движения заметно не было. Томас был даже слегка
разочарован. Он хотел показать им всем, как масаи умеют защищать свою
собственность.
Внезапно до него дошло, что масаи защищают свою собственность совсем не
так. Тогда он подошел к краю ущелья, открыл затвор и побросал патроны в
пустоту, один за одним. Затем он поднял ружье высоко над головой и швырнул
его следом. Далее полетели мундир, маска и, наконец, одежда и обувь.
Томас вернулся в дом и вытащил сундук, в котором хранились памятные
вещи, собранные им за всю жизнь. В нем он нашел то, что искал: простой кусок
красной материи. Томас накинул его на плечо.
Затем он сходил в ванную и покопался среди косметических
принадлежностей жены. Это заняло почти полчаса - найти нужную комбинацию, но
когда он вышел, его волосы были красными, словно покрытыми глиной.
Он остановился возле камина и взял висевшее на стенке копье. Семейное
предание утверждало, что этим копьем однажды воспользовался сам Нелион.
Томас не был уверен, правда ли это, но копье было определенно масайским, за
прошедшие века многократно покрытым кровью в сражениях и на охоте.
Найкосиаи вышел в дверь и расположился перед домом - его _маньяттой_.
Он прочно уперся ногами в больную землю, пристроил тупой конец копья рядом
со своей правой ногой и стал внимательно наблюдать. Кто бы ни спустился
теперь по дороге - банда черных европейцев, стремящихся разграбить его
владения, вынырнувший из глубины веков лев, шайка нанди или лумбва, жаждущих
крови врага - они обнаружат, что он готов к их приему.
x x x
Они вернулись на следующее утро, сразу после восхода Солнца, надеясь
все же убедить Томаса улететь на Нью-Килиманджаро. И нашли его там -
последнего масаи, с разорванными от отравленного воздуха легкими, неподвижно
сидевшего с копьем в руках на пороге своего дома. Его мертвые глаза гордо
глядели сквозь давно исчезнувшую саванну в поисках неведомого врага,
которого мог увидеть только он.
X X X
Я отпустил патрон, силы и эмоции, оставили меня почти полностью.
Так вот, оказывается, как закончилась жизнь Человека на Земле, может
быть, менее чем в миле от того места, где она началась. Так гордо... и так
глупо! Какая высокая в этом мораль, и какая дремучая дикость! Я-то надеялся,
что этот артефакт окажется последним кусочком головоломки, а он лишь добавил
новых тайн этой причудливой и замечательной расе!
За их стремлением добиваться своей цели не стояло ничего. У меня такое
чувство, что в тот самый миг, когда первый примитивный человек поднял голову
и увидел звезды, дни безмятежного мира и свободы для Галактики были сочтены.
И еще: они вышли к звездам, имея не только стремление к цели, свои ненависть
и свои страхи, но и свои технологию и медицину, своих героев и злодеев.
Большинство галактических рас были окрашены Создателем в пастельные тона,
Человек же светился яркими, истинными цветами.
Мне было над чем подумать, когда я вернулся в свое жилище, чтобы
восстановить силы. Не знаю, как долго я лежал, сонный и неподвижный,
восстанавливая энергию, но, должно быть, времени прошло немало, поскольку
настала ночь, и успела закончиться перед тем, как я почувствовал себя
способным присоединиться к отряду.
Едва выйдя из своего жилища и направившись к центру лагеря, откуда-то
со стороны ущелья я услышал пронзительный крик. Через мгновение появился
Оценщик, на щупе которого болтался большой мешок.
- Что это ты нашел? - спросил Беллидор, и я внезапно вспомнил, что
пропала Экзобиолог.
- Я даже боюсь предположить, - кладя мешок на стол, ответил Оценщик.
Все члены отряда собрались вокруг и начали вытаскивать из мешка
различные предметы: испачканный кровью покореженный коммуникатор, сломанный
движущийся экран, который Экзобиолог использовала, чтобы защищать голову от
солнечных лучей, кусок одежды и, наконец, одну матово блестящую белую кость.
Кость мгновенно оказалась на столе, и Мистик начала кричать. Мы были
так шокированы, что замерли в неподвижности, не только из-за внезапности ее
реакции, но и потому, что это был первый признак жизни, поданный ею с того
момента, как она присоединилась к нашему отряду. Она продолжала глядеть на
кость и кричать, а затем, не успели мы задать ей вопрос или убрать кость из
поля зрения, Мистик лишилась чувств.
- Не думаю, что у кого-то остались сомнения относительно того, что
произошло, - сказал Беллидор. - Существа поймали Экзобиолога где-то по пути
в ущелье и убили ее.
- Может быть...
- ...даже съели, - сказали Близнецы Звездная Пыль.
- Я рад, что мы сегодня улетаем, - продолжал Беллидор. - Даже спустя
все эти тысячелетия, дух Человека продолжает владеть этим миром и разрушать
его. Эти неуклюжие создания не могут быть хищниками: на Земле не осталось
больше животных, которые были бы годны на мясо. Но при первом удобном случае
они напали на Экзобиолога и употребили себе на еду ее плоть. У меня такое
неприятное чувство, что если бы мы остались здесь еще ненадолго, нас тоже бы
разрушило варварское наследие этого мира.
Мистик пришла в сознание и снова начала кричать. Близнецы Звездная Пыль
мягко проводили беднягу в ее жилище, где ввели ей успокоительное.
- Думаю, мы можем сделать официальный анализ, - сказал Беллидор. Он
повернулся к Историку. - Будь добр, проверь кость своими инструментами и
скажи нам, действительно ли она является тем, что осталось от Экзобиолога.
Объятый ужасом, Историк уставился на кость.
- Она была моим _другом_!, - в конце концов сказал он. - Я не могу
прикоснуться к этой кости так, как к любому другому предмету.
- Мы должны знать наверняка, - сказал Беллидор. - Если это не является
частью Экзобиолога, тогда у нас есть шанс, маленький, но все-таки шанс на
то, что твой друг еще жива.
Тогда Историк потянулся к кости, но резко отдернул руку:
- Я не могу!
Беллидор повернулся ко мне:
- Тот-Кто-Смотрит, - сказал он. - У тебя достаточно сил, чтобы
проверить ее?
- Да, - ответил я.
Все отодвинулись, чтобы дать мне место. Я позволил своей массе медленно
покрыть кость и впитал ее. Я пережил ее историю, почувствовал все эмоции, и
наконец выпустил кость и отодвинулся от нее.
- Это Экзобиолог, - сказал я.
- Как выглядит обряд похорон у ее расы? - спросил Беллидор.
- Кремация, - ответил Оценщик.
- Тогда мы разведем огонь и превратим в пепел останки нашего друга, и
пусть каждый из нас прочтет молитву, чтобы ее душа смогла спокойно
отправиться по Пути в Вечность.
Так мы и поступили.
x x x
Чуть позже в этот день прилетел корабль и забрал нас с планеты. И
только сейчас, будучи достаточно далеко от Земли и ее влияния, я могу
воссоздать то, что узнал тем последним утром. Я солгал Беллидору - ради
всего отряда - так как с того самого момента, как я сделал свое открытие, я
знал, что моей главной задачей является как можно быстрее забрать всех нас с
Земли. Если бы я сказал им правду, один из них, или даже несколько, решили
бы остаться, так как все они - ученые с любознательным, пытливым мозгом, и я
никогда не сумел бы им объяснить, что пытливый любознательный мозг абсолютно
не соответствует тому, что я обнаружил в своем седьмом, и последнем, взгляде
на Олдувайское ущелье.
Кость _не_ была частью Экзобиолога. Историк, и даже Морити, узнали бы о
