молчаливый из них станет весьма разговорчивым.
"- Это вы взяли пассажира с чемоданом, прибывшего поездом в 11.20 из
Радина?
- Да. Молодой парень, в руках - небольшой чемоданчик.
- Заметили что-нибудь подозрительное? Может быть, он нервничал или
выглядел усталым?
- Пожалуй, нет. Обычный пассажир. Он не местный. Говорил с настоящим
машамским акцентом.
- Помните, куда отвезли его, а?
- Да, могу показать".
Немного подумав, он сунул кейс в автоматическую камеру хранения и
решил дойти до дома налегке. Теоретически, чемодан мог спокойно оставаться
там в течение суток. Но если его обнаружат, то используют как приманку.
В обществе, где для длинных рук компетентных органов нет ничего
недоступного, у Кайтемпи имеются ключи от всех замков. Ее агенты могут
вскрыть и обыскать каждый почтовый ящик, каждую камеру хранения в радиусе
тысячи миль от места происшествия, если кому-то придет в голову, что это
поможет найти убийцу. Когда он вернется за чемоданом, нужно будет держать
ухо востро - не исключено, что около камер хранения случайно окажутся
несколько мускулистых ребят.
Он быстрым шагом приближался к своему дому. До подъезда оставалось
уже ярдов пятьсот, когда от темной стены на противоположной стороне улицы
выделились два полицейских.
- Эй, ты!
Моури остановился. Они перешли дорогу и молча уставились на него.
Затем один перевел взгляд на сверкающее звездами ночное небо, оглядел
пустынную улицу и снова уставился на Моури.
- Поздненько гуляешь, а?
- А что здесь такого? - ответил тот извиняющимся тоном.
- Здесь мы задаем вопросы, - отрезал полицейский. - Где это ты был до
сих пор?
- В поезде.
- Откуда?
- Из Камасты.
- Куда направляешься?
- Домой.
- На такси вышло бы быстрее, верно?
- Да, - согласился Моури. - Но я опоздал. Уже поздно, все машины
разъехались. Так не повезло! - он сокрушенно вздохнул.
- Ну, целая история!
Тут вмешался второй полицейский. Он решил допросить подозреваемого по
форме номер семь: угрожающе сузил глаза, выставил челюсть и заговорил
хрипловатым голосом. Иногда ему удавалось таким образом добиться
виноватого взгляда или, наоборот, выражения абсолютной - и потому крайне
подозрительной - невинности. Он был большим специалистом по части тактики
номер семь, постоянно тренировался на жене и репетировал в спальне перед
зеркалом.
- А может, парень, и духу твоего не было в Камасте, а? Может, ты
любишь гулять по ночам и что-нибудь клеить на витрины и стены?
- Нет, что вы, офицер, - сказал Моури, внутренне содрогнувшись. - Что
мне, делать нечего? Разве я похож на психа?
- Пожалуй, это не слишком бросается в глаза, - признал полицейский. -
Но какой-то тип, ненормальный или совсем наоборот, начал развлекаться
такими делами.
- Ну, конечно, я понимаю, вы хотите его поймать. Я и сам психов не
люблю. Меня от них прямо трясти начинает. - Он сделал нетерпеливый жест. -
Если собираетесь делать обыск, то, может, приступим? У меня был тяжелый
день: устал, знаете ли, как собака и хочу поскорее домой.
- Нет, думаю, это лишнее. Покажи документы.
Моури достал карточку. Первый полицейский только взглянул на нее, а
второй даже не стал себя утруждать.
- Ладно, иди. Но учти, если будешь разгуливать по ночам - нарвешься
на неприятности. Идет война, понятно?
- Да, офицер, - ответил Моури робко.
Он спешил убраться от них подальше, возблагодарив Бога и судьбу за
то, что предусмотрительно избавился от багажа. Если бы чемодан был при
нем, вряд ли бы удалось отделаться так легко. Если бы полицейские
попытались обыскать чемодан, ему пришлось бы предъявить реквизированное у
Салланы удостоверение. Но Моури не хотел с этим торопиться - пока убийство
Свинорылого не обнаружат и скандал не поутихнет.
Добравшись до своего жилища, он разделся, но уснул не сразу. Лежа в
постели, он еще раз внимательно рассмотрел удостоверение Кайтемпи. Это был
документ исключительной важности, и теперь Моури разрывался между двумя
противоречивыми желаниями: избавиться от него или поскорее использовать.
Если учесть особенности социально-политической системы Сирианской
Империи, то удостоверение Кайтемпи, несомненно, может наводить ужас на
любой принадлежащей сири планете. Один вид крылатого меча заставит
девяносто девять процентов гражданского населения бухнуться на колени и
прославлять тайную полицию, зарывшись носом в грязь. В этом для "осы" и
заключалась ценность подобного документа. Однако Земля не снабдила Моури
подобным оружием - он сам добыл его. Очевидно, земная разведка не
располагала оригиналом такого удостоверения.
Там, среди звезд, на зелено-голубоватой планете под названием Земля,
способны сделать дубликат чего угодно, кроме человеческой жизни; да,
пожалуй, и с нее могут снять копию. Возможно, там нуждаются в этом
удостоверении. Ведь таким документом можно снабдить каждую "осу" и спасти
многих разведчиков, обреченных в иных обстоятельствах на мучительную
смерть.
Но для него пожертвовать удостоверением в пользу своего земного
начальства равнозначно потере ферзя в шахматной партии. Он долго
колебался, но перед тем, как заснуть, все же решил в первое же посещение
пещеры отправить подробный отчет о своих успехах и уникальном документе,
который ему удалось добыть. Пусть Земля решает, что с ним делать.
В полдень Моури вернулся на вокзал, послонялся там минут десять,
делая вид, что встречает кого-то. Придав лицу слегка утомленное, скучающее
выражение, он внимательно изучал обстановку. Пятьдесят или шестьдесят
пассажиров, с таким же безразличным и утомленным видом, находились
неподалеку от камер хранения. Казалось, за камерами никто из них не
наблюдал. По вокзалу болталась дюжина типов весьма мускулистого сложения,
в манерах которых проглядывало нечто официальное; однако они, в основном,
следили за пассажирами на перроне.
Наконец он решил рискнуть, неторопливо подошел и своей ячейке и
вставил ключ в скважину, жалея, что не имеет третьего глаза на затылка
Открыв дверцу, Моури вытащил чемоданчик и оглянулся. В этот момент, держа
в руках улики своего преступления, он чувствовал себя крайне неуютно. Если
что-то должно произойти, то именно сейчас. Тяжелая лапа опустится на его
плечо, раздастся торжествующий рев, и люди с хищным оскалом и
безжалостными глазами сомкнутся вокруг него...
Но этого не случилось. Он медленно двинулся к выходу, настороженный,
как лисица, заслышавшая вдали лай гончих. За вокзальными воротами он
вскочил в рейсовый автобус и забился в угол, бросая по сторонам
осторожные, внимательные взгляды.
Возможно, никто не заметил его, никто им не интересовался, никто не
шел по его следам, и люди Кайтемпи все еще безуспешно обшаривают Радин, не
имея ни малейшего представления, где продолжать поиски. Но Моури не мог
успокоиться, опасаясь недооценить их профессонализм. Оставался один шанс
из тысячи, что он ничего не заметил и привел их прямиком к камере, что его
решили оставить на свободе, надеясь выйти на остальных членов мифической
Партии Свободы Сириуса.
Он наблюдал за пассажирами, входившими и выходившими на остановках,
за пролетавшими мимо динокарами и даже за небом, словно ожидал, что над
автобусом с минуты на минуту зависнет полицейский вертолет. Он
пересаживался раз пять, протащил чемодан по темным закоулкам, по проходным
дворам и галереям трех универмагов, которые покидал через незаметные
боковые выходы.
В результате всех этих маневров Моури убедился в отсутствии слежки;
тогда он отправился домой, засунул кейс под кровать и глубоко, облегченно
вздохнул. Его предупреждали, что деятельность разведчика способна
доставить массу сильных впечатлений. Похоже, так оно и есть.
Вновь покинув квартиру, он купил стопку конвертов и дешевую пишущую
машинку. Остаток этого дня и весь следующий он прилежно трудился, печатая
краткие послания на фирменных бланках Кайтемпи. Моури не боялся оставить
на письмах отпечатки пальцев; их подушечки были обработани особым
способом, так что на бумаге не обнаружат ничего, кроме расплывчатых
неясных пятен.
Закончив эту работу, он целый день провел в библиотеке, кропотливо
выискивая нужную ему информацию, делая подробные выписки, а вернувшись
домой, надписал конверты и наклеил марки.
К вечеру Моури успел отправить более двухсот писем редакторам газет,
дикторам радио, высшим офицерам и важным правительственным чиновникам,
шефам полиции крупнейших городов, известным политикам и членам кабинета
министров.
Послание, вызывающе напечатанное под грифом Кайтемпи, снабженное
печатью с крылатым мечом, было кратким, но содержательным:
"Саллана первый.
За ним последуют другие.
Список у нас длинный.
Дирак Ангестун Гесепт".
Итак, первая фаза операции была завершена. Моури сжег коробку из-под
конвертов и выбросил пишущую машинку в речку, выбрав место поглубже. Если
ему придется еще раз заняться письмами, он купит другую и избавится от нее
таким же образом. Если потребуется, он сможет купить и выбросить сотню
пишущих машинок. Чем больше их будет, тем забавнее. Пусть в Кайтемпи
занимаются анализом его посланий; они обнаружат различные шрифты,
принадлежащие неизвестным пишущим машинкам, и решат, что имеют дело с
гигантской организацией. К тому же каждая сделанная им покупка ведет к
дестабилизации экономики Джеймса, наводняя планету фальшивыми деньгами.
Следующим шагом стал визит в контору по прокату динокаров. Он нанял
машину на неделю под именем Шира Агавана и дал адрес отеля, в котором
остановился в первый день. С помощью динокара Моури избавился от пятисот
листовок, расклеив их в шести городках и тридцати деревнях вокруг столицы.
Работа здесь была связана с большим риском, чем в Пертейне или Радине. В
деревнях приходилось труднее всего, и чем меньше было селение, тем больше
опасностей его подстерегало, В городе, где обитают сотни тысяч или
миллионы людей, никто не обращает внимания друг на друга; но в местечке с
населением в несколько сотен человек незнакомца заметят, запомнят,
проследят за каждым его шагом.
Во многих случаях деревенские зеваки облегчали Моури задачу, давая
возможность налепить листовку, пока все их внимание было приковано к
машине. Дважды кто-то записывал номер его динокара - очевидно, просто ради
интереса. Он поступил весьма предусмотрительно, использовав псевдоним, к
которому не собирался возвращаться впредь. Очень скоро полиция свяжет
появление листовок с немногословным и таинственным незнакомцем,
исколесившим округу на динокаре ХС-17978.
В конце четвертой недели Моури заложил последнюю листовку в фундамент
мифического джеймекского подполья. И тут он упал духом.
Газеты и правительственные радиостанции хранили гробовое молчание о
подрывной деятельности на Джеймеке. Ни словом они не обмолвились об
убийстве Салланы - Свинорылого. Казалось, правительство нисколько не
беспокоило ни жужжание "осы", ни таинственная и грозная, но - увы -
воображаемая Партия Свободы Сириуса.
Моури не видел никаких результатов своей деятельности и не знал, есть
ли они вообще. Иногда вся эта бумажная война казалась ему чепухой -
несмотря на утверждение Вулфа, что целую армию можно поставить на колени с
помощью двух-трех пропагандистских заклинаний. Получалось, что он, Моури,
размахивает кулаками в темноте - возможно, ему и удалось зацепить кого-то
