снова ведет ее по мрачному лабиринту узких проходов между глухими стенами
фабричных корпусов и складов.
Я не могу понять, как и куда мы едем, поскольку совсем не знаю этот
район, к тому же струи дождя так плотно заливают ветровое стекло, что
"дворники" едва справляются с ними. И когда машина наконец сворачивает в
какой-то темный проход и немного погодя останавливается, я абсолютно не
представляю, где мы находимся.
- Здесь мы встретимся с человеком, в распоряжении которого мы впредь
будем находиться, - говорит Мортон, на этот раз выбираясь из машины
самостоятельно.
Я следую за ним, а горилла и на этот раз остается в машине. Мы входим
в темный подъезд какого-то большого здания, которое скорее похоже на
склад, чем на контору, где ведутся деловые разговоры. Помещение тонет во
мраке, если не считать маленькой лампочки вправо от входа, освещающей
узкую железную лестницу, которая винтообразно поднимается вверх, как на
больших пароходах.
- Сюда, - командует американец и ведет меня к лестнице.
И когда мы подходим к ней, он рявкает, отступая в сторону:
- Идите наверх!.. Чего ждете?
Да, чего я жду? Вряд ли стоит труда исповедоваться по этому вопросу,
точно так же, как не стоит и возражать. Короче, я начинаю подниматься
вверх по этому корабельному сооружению, пока не оказываюсь на втором
этаже, представляющем собой огромное помещение без окон, слабо освещаемое
несколькими лампочками, вмонтированными в высокие бетонные колонны,
поддерживающие потолок.
- Место, несколько необычное для деловых встреч, - опережает меня
Мортон, прежде чем я успеваю открыть рот, - но вы сами понимаете, что эта
встреча несколько иного характера.
Он ведет меня через зал, в глубине которого, насколько позволяет
полумрак, виднеется какая-то дверь. Но мы не доходим до двери, а
останавливаемся на полпути, и шеф поясняет:
- Будем ждать здесь.
Мне не остается ничего другого, как ждать, и я предоставляю
американцу заботу о продолжении нити разговора.
- Вы оказались правы, мистер Питер: посылка потянула ровно пятнадцать
килограммов.
- Приятно слышать, - отвечаю я.
- Вероятно, вам станет еще приятнее, когда я вас уведомлю о
содержании посылки. Пятнадцать килограммов чистого крахмала, мистер Питер.
- Вы уверены? - спрашиваю я, не выказывая удивления.
- Абсолютно. И текст шифрованной телеграммы у меня в кармане. Я
показал бы вам ее, но в этом нет надобности.
- В сущности, все возможно, - говорю я, немного подумав. - Старина
Дрейк однажды выкинул подобный номер. Только тогда крахмала было десять
килограммов.
- Да, мне это известно, - кивает Мортон. - Но в данном случае это не
номер старины Дрейка. Нам досконально известно, что с исходной базы в
Варну был отправлен героин, а не крахмал. И совершенно ясно, что героин
превратился в крахмал по пути из Варны.
- Странно...
- Странно может быть для нас. Но не для вас. Однако теперь странное
для нас становится легко объяснимым.
- Не смею интересоваться вашими гипнозами, - пытаюсь выиграть время
я, - могу сказать только то, что говорил в свое время Дрейку: мои люди
абсолютно не интересуются вашим героином. По той простой причине, что
использовать его в Болгарии нет никакой возможности.
- Знаю, знаю, я уже слышал об этом от вас, - довольно нетерпеливо
прерывает меня Мортон. - Я даже был склонен вам верить. Только времена эти
безвозвратно прошли, мистер Питер.
Он смотрит на меня в упор, в его тяжелом взгляде светится откровенная
злоба.
- Мы думали, что имеем дело с бандой контрабандистов, тогда как, в
сущности, это была ваша разведка... Мы совершили ошибку... Роковую ошибку,
надо признаться...
- Разведка? - спрашиваю я наивно. - Вы думаете, что органы разведки
будут тратить время на какую-то торговлю наркотиками?
- Но вы тоже совершили роковую ошибку, мистер Питер, - продолжает
американец, пропуская мимо ушей мое замечание. - Верно, вы очень удобно
устроились в тылу противника. Только забыли обеспечить себе выход на
случай крайней необходимости. И теперь вы заплатите за все. Или получите
по заслугам, - если для вас предпочтительнее такой оборот речи.
- И вы еще осмеливались упрекать меня в подозрительности... -
произношу я с горечью.
- Да, вы подумали о выходе лишь тогда, когда все двери были уже
крепко заперты, - продолжает развивать свою мысль Мортон, - и хотя я не
питаю особой слабости к юмору, меня просто разбирает смех, когда я
вспоминаю ваши наивные попытки получить визу, причем не через кого-нибудь,
а через меня. Для путешествия, которое вам предстоит, у вас не будет
абсолютно никакой необходимости в визе, мистер Питер!
Он умолкает, смотрит на часы, потом в глубину зала, тонущего в
полумраке, и говорит:
- Полагаю, что человек, о котором идет речь, может появиться в любой
момент. Поэтому я хочу воспользоваться случаем и не быть к вам слишком
строгим хотя бы в последний раз, несмотря на то, что вы этого, конечно же,
совсем не заслуживаете. Отпустить вас на все четыре стороны или предложить
вам место в нашей системе - это может решить только высшая инстанция. Но в
моей власти даровать вам жизнь - я надеюсь, вы даете себе отчет в том, что
в данный момент имеете все шансы ее потерять.
Значит, все-таки еще есть одна маленькая дверца, должен был бы
сказать сам себе я. Но я не делаю этого, поскольку достаточно ясно сознаю,
что это всего лишь воображаемая дверца, мираж для дураков.
В этот момент мне кажется, что в глубине зала мелькает какая-то
легкая тень. Неясная тень, которая появилась на мгновение и исчезла за
ближайшей бетонной колонной. Возможно, мне это просто показалось, только
вряд ли, я вижу, как Мортон устремляет свой взгляд в том же направлении.
- Итак, я готов подарить вам жизнь, мистер Питер. - Мортон снова
садится на своего конька. - При одном единственном, но непременном
условии: вы нам выложите все, что знаете, так сказать, "всю подноготную".
Факты, технические подробности и - самое главное - имена. Совсем не
трудно, правда?
- В самом деле, - спешу я согласиться, - но только в том случае, если
бы я располагал нужной вам информацией. А я ею не располагаю. И просто не
вижу, как бы я мог заслужить высокую честь, которую вы мне оказываете,
принимая меня не за того, кем я в действительности являюсь...
- Прекратите вашу болтовню, - обрывает меня Мортон, не замечая, что
я, вроде бы бесцельно тычась в разные стороны, приближаюсь к нему почти
вплотную. - Говорите прямо: да или нет?
- Вы сами понимаете, сэр, что в данный момент я сгораю от желания
сказать "да". Но после моего "да" на меня посыпятся вопросы, я буду
вынужден лгать, поскольку мое вранье будет из той области, которая, как я
уже вам сказал, для меня терра инкогнита...
- Ни с места! - предупреждает меня американец, на этот раз заметивший
мое продвижение к нему.
И уже громче кричит:
- Выходите, дорогой! Мистер Питер хочет вас видеть!
Не успевает заглохнуть эхо этого зова, прокатившееся по пустому залу,
как из-за бетонной колонны бесшумно возникает фигура худощавого мужчины в
черном плаще, в черной шляпе и с каким-то черным предметом в правой руке.
Мужчина, лениво жуя пресловутую резинку, устремляет на нас взгляд своих
немигающих глаз. Чрезвычайный и полномочный посланник смерти.
- Ни с места! - гремит новая команда. Но на этот раз командую я.
Поскольку в то мгновение, когда Мортон позвал Марка и бросил взгляд на
противоположную колонну, я встал за его спиной и упер дуло пистолета ему в
поясницу. Маневр, который я до мельчайших подробностей перебирал в уме в
течение всего нашего разговора с полным сознанием того, что этот маневр ни
к чему не приведет. Ведь если даже допустить, что мне удастся как-нибудь
выбраться из этой ловушки, передо мной немедленно возникнет следующий
вопрос: а дальше что?
В первую секунду американец вроде бы еще не осознает свое положение и
даже невольно тянется рукой к заднему карману, поэтому я вынужден
повторить немного тверже:
- Ни с места, Мортон! Не то я разряжу всю обойму вам в спину! Причем
из пистолета старого Дрейка.
При этих словах во избежание возможных неприятностей я сую руку в
задний карман американца и достаю спрятанный там пистолет.
- ...старого Дрейка... - слышу я эхо собственного голоса.
Однако источник эха - не стены помещения, а губы Марка.
- Вы убили старого Дрейка, да?
В первый момент я думаю, что вопрос относится ко мне, хотя это
маловероятно, так как темные мертвенные глаза Марка смотрят на американца.
И тогда мне приходит в голову, что все-таки одно живое существо испытывало
чувство привязанности к покойному гангстеру. И это существо - человек в
черном плаще и с куриными мозгами, посланник смерти.
Рука Марка медленно поднимается, и дуло черного предмета направляется
в грудь Мортона, которого я в данный момент использую в качестве живого
щита.
- Не играйте с оружием, Марк!.. Какая муха вас укусила?.. -
взвизгивает американец, внезапно переходя с басового регистра на более
высокий.
Ответ противника краток, но категоричен: два выстрела, звук которых
ослаблен заглушителем, но результат налицо, поскольку полное тело передо
мной покачнулось, и я хватаю его под мышки, чтобы задержать перед собой,
потому что пистолет Марка все еще направлен в нашу сторону и уже, верно,
нацеливается на меня.
Надо удержать... Но попробуйте удержать на весу стокилограммовое
тело, когда оно превратилось в инертную массу... Оно все сильнее тянет
меня за собой и вот-вот выскользнет из рук...
Еще секунда - и я стану мишенью для убийцы.
"Нужно стрелять первым, и немедленно", - проносится у меня в голове
за какую-то долю секунды...
Вероятно, это была бы моя последняя предсмертная мысль - довольно
грубая для такого трогательного момента, - если бы неожиданно из-за
колонны чудом не появилась неизвестная рука, которая решительным, не
терпящим возражения движением обрушилась на темя Марка. На темя, которое
вряд ли осталось бы целым и невредимым, если бы не смягчающая удар роль
шляпы. Вот почему так полезно носить шляпу.
Не знаю, нужно ли объяснять, что вслед за упомянутой рукой из-за
колонны появляется Борислав.
Путь нашего отступления не усыпан розами, но все обходится без
особого риска. Если не считать, разумеется, риск сломать себе ногу.
Отступление проводится не через вход, где стоит "плимут" с гориллой,
а через зияющее над Темзой отверстие, к которому ведет металлическая
лестница.
Мы кое-как спускаемся на землю в полной темноте, перебираемся в
предназначенный для грузовиков проезд, оттуда попадаем на узкую улочку,
где Борислав припарковал свой "форд". Дальше, как вы понимаете, идут в ход
современные средства передвижения, пока мы не подъезжаем к речной
пристани, до отказа забитой баржами.
Выйдя из машины, мы пересаживаемся в небольшую моторную лодку, где
нас ждет молодой парень в темной фуражке.
- К пароходу? - спрашивает парень.
- Можно и к Интеллидженс-сервис, - отвечает мой приятель.
Но поскольку наш парень не знает, где точно находится этот институт,
он ведет лодку к пароходу.
Мы движемся по середине реки, чтобы не наткнуться на скученные возле
берегов корабли и баржи. По обе стороны медленно проплывают и остаются
позади темные громады зданий и вздымающиеся ввысь корпуса исполинских
кранов. Вдали на фоне мерцающего неба, затянутого влажной пеленой дождя,
