Богумил РАЙНОВ
УМИРАТЬ - В КРАЙНЕМ СЛУЧАЕ
1
Жизнь нередко ставит нас в положения трудные, но никогда - в
безвыходные. Это вовсе не значит, что выход найдется обязательно в нужном
направлении и обязательно вдалеке от кладбища. Однако исконное право
человека - искать выход именно в нужном направлении, а умирать, как гласит
мой личный девиз, только в крайнем случае.
Что, по-вашему, можно сделать, например, если вы находитесь в номере
гостиницы на четвертом этаже, если за единственным окном метрах в
пятнадцати безотрадно зияют каменные плиты тротуара, а в дверь грубо
стучат люди, которые, мягко говоря, не желают вам ничего хорошего?
Лабиринты крыш, по которым порядочный киногерой в два счета
ускользнул бы к счастливой развязке, далеко. Нет никакой надежды и на то,
что в предпоследнюю минуту за окном появится спасительный канат,
сброшенный верным сообщником, ибо если таковой имеется, то вовсе не на
верхнем этаже. Конечно, можно бы резко распахнуть дверь, а когда эти типы
ворвутся в комнату, молнией выскочить в коридор. Это - еще один кинотрюк,
который в жизни никогда не удается. И приходится просто ждать, пока
незваные гости выломают дверь, так как исход ситуации, при всей ее
напряженности, ясен: дверь обязательно выломают.
Телефон!.. Спасительное средство связи с внешним миром! Вы хватаетесь
за трубку с надеждой, обреченной на мгновенную гибель: провод перерезан.
Телефонная связь тем и плоха, что для нее нужен провод, а те, кто не
желает вам ничего хорошего, могут перерезать любой провод. Другое дело -
радиосвязь. Конечно, если она у вас есть.
К счастью Борислава, такая связь у него есть. Это небольшой и не
особенно сложный аппарат, какие продают в любом магазине парами по десять
фунтов за комплект, они давно уже стали детской игрушкой. Один из
близнецов находится у Борислава, а второй - у меня, надеюсь, вы меня еще
помните. А если мы не знакомы - очень приятно, Эмиль Боев. К сожалению, не
могу пожать вам руку, потому что нахожусь в другой гостинице, по другую
сторону улицы.
Связь установлена сразу же: приемник стоит в полной готовности у меня
на столе, между утренней газетой и первой за день чашкой кофе. Я слышу шум
помех и голос Борислава:
- Ко мне ломятся. Вызывай полицию.
Поворачиваю рычажок и говорю в микрофон:
- Принято.
Будь вы в эту минуту поблизости, вы бы, наверное, страшно удивились.
Ведь люди, которые все настойчивее ломятся в дверь Борислава, кричат не
что иное, как:
- Откройте! Полиция!
Однако Борислав подозревает, что эти господа не имеют отношения к
полиции. Чтобы рассеять всякие сомнения на этот счет, я звоню в участок, и
спустя пять минут дежурный патруль в темно-синих мундирах и касках
выскакивает из служебной машины у дверей гостиницы. Почуяв, что дело
плохо, незваные гости поспешно ретируются через черный ход. На месте
происшествия остаются Борислав и хозяин гостиницы, который, конечно же,
ничего не видел и не слышал, ибо только что свалился с неба.
Короткий опрос, проверка паспорта, "вы свободны". Свободен в каком
смысле и до каких пор? Чтобы не мучиться над этим вопросом, Борислав тут
же, в присутствии полиции, платит по счету, берет первое попавшееся такси
и исчезает в неизвестном направлении.
Неизвестном для лондонской полиции и для тех, кто, наверное, караулит
за углом, но не для меня. Я тоже расплачиваюсь и тоже беру такси:
- Виктория стэйшен!
Таков наш уговор: в случае аварии не тратить времени на авиакомпании
и аэродромы, а садиться в первый же поезд, идущий в Дувр.
Вокзал Виктории в этот час весьма оживлен и столь щедро гарнирован
синими мундирами, что нового нападения можно не опасаться. Борислав уже
устроился в купе поезда, поданного для посадки. Я выбираю место в том же
вагоне, но подальше. Интерьер тихий и мирный, даже с оттенком семейного
уюта; этот оттенок ему придают детские голоса за стенкой. Пейзаж за окном,
насколько я могу судить, тоже не будит беспокойства: группки провожающих и
два носильщика с тележками у спального вагона.
Кондуктор проходит по перрону, захлопывая двери одну за другой.
Раздается предупреждающий звонок. Поезд медленно трогается.
"Пронесло!" - думаю я.
И в ту же минуту вижу, что в глубине вагона - там, где сидит
Борислав, - появляется щуплый господин в черном плаще. Он лениво жует
жвачку. В правой руке у него темнеет специфического вида предмет, дуло
которого предусмотрительно наращено за счет глушителя. Я бросаюсь к нему,
даже не подумав, что можно предпринять голыми руками, но приглушенный
треск оповещает, что выстрел сделан.
Человек исчезает за дверью, ведущей в соседний вагон. Борислав застыл
на месте, прижав к груди небольшой чемодан. Чемодан пробит, но друг мой
жив и невредим.
- Чемодан выручил, - говорит он, переводя дух. - Только я его снял,
чтобы достать сигареты... И только приготовился швырнуть в этого типа...
Хорошо, когда есть багаж. Никогда не езди без багажа, браток...
И снова мы на исходных позициях - в родной Софии. И снова перед нами
- начало некой истории. Хотя, между нами говоря, настоящее-то начало нам
не известно. Настоящее начало погребено где-то в прошлом, а конец теряется
в туманном будущем, и весь наличный капитал - пара фактов и хилая
гипотеза.
Факты же таковы. Не так давно в Болгарию приезжал подданный
Великобритании, имя - Джон Райт, род занятий - торговля, семейное
положение - холост, возраст - 38 лет, цель пребывания в стране - отдых. Ну
что же, отдых в конце зимы - дело обычное, тем более что мистер Райт
отправляется на горнолыжный курорт Пампорово, катается с гор, гуляет в
окрестностях - словом, отдыхает. Наши люди не могут ходить по пятам за
каждым иностранцем, будь он холост или женат; они предоставляют Райту
полную свободу кататься на лыжах и гулять, однако прогулки англичанина
принимают интересный оборот: он начинает ходить по гостям. Где и когда
началось это увлечение, неизвестно, потому что после Пампорово он объехал
с познавательными целями несколько городов и только после этого прибыл в
Софию, где навестил гражданина Пешева. Тут-то его и засекли, да и то
потому, что Пешев сам обратился в наше учреждение.
- Не желаю, чтобы меня втягивали в темные истории, - заявил он. -
Этот англичанин свалился как снег на голову и сказал, что привез привет от
Мишо... Михаила Милева...
- Кто этот Михаил Милев? - поинтересовалось служебное лицо.
- Да студент, который сбежал на Запад лет десять назад.
- А дальше что?
- Откуда я знаю, что он там делает!
- Не студент, англичанин...
- Дальше ничего. Я его выставил за дверь. Не желаю, чтобы меня
втягивали в истории.
Прав человек, что не желает впутываться в истории, и даже не
подозревает, что нам-то было бы куда легче, поинтересуйся он, что еще
привез ему англичанин, кроме привета.
Затем Райт явился к гражданину Станчеву. Однако и Станчев особого
гостеприимства не проявил.
- Он сказал, что мой адрес дал ему Михаил Милев, который прислал мне
с ним привет...
- И что еще?
- Вот и я его спросил: что еще? А он говорит, мол, мне нужны
кое-какие сведения... А я ему: за сведениями обращайтесь в специальное
учреждение, справочное бюро. И указал ему на дверь.
И этого гражданина трудно упрекнуть, хотя он тоже поторопился. Что
поделаешь, не желают люди впутываться в истории. А Райт уже предупредил
администратора гостиницы, что через два дня освобождает номер. Так что
весь наличный материал - два визита. Мы вертим этот материал и так, и
этак, после чего генерал обобщает:
- Садитесь в самолет и летите в Лондон.
Что мы с Бориславом и делаем. Конечно, соблюдая нужную осторожность и
стараясь не мозолить Райту глаза во время полета. После посадки в Лондоне
каждый из нас берет такси и мы "ведем" англичанина, что совсем непросто в
этом городе: на все просьбы прибавить газу или не спешить лондонский
таксист не реагирует. Он только поглядывает на тебя с чувством
непоколебимого превосходства: мол, он свое дело знает и в указаниях не
нуждается. И все же нам удается проводить Райта до самого дома - небольшой
гостинички, укрывшейся в лабиринте Сохо.
Мы действуем по заранее намеченной схеме: один "ведет" Райта, а
второй "ведет" первого. Роль второго, самая безопасная, возложена на меня.
Я должен издали приглядывать за Бориславом и следить, как окружающая среда
- а в Сохо она довольно сильно загрязнена - реагирует на его появление и
поступки. Борислав же работает на самом сквозняке, потому что когда ходишь
за кем-то по пятам, нетрудно самому стать объектом нежелательного
внимания.
Сначала Борислав ведет себя, как подобает опытному профессионалу, и
ничем не дает знать о своем присутствии на месте действия, хотя
возможности для маневрирования у него минимальные. Джон Райт все свое
время изо дня в день проводит в пределах улочки, на которой расположена
его гостиница. Здесь находится кафе, в котором он любит торчать, здесь
ресторан, где он обедает, здесь же и здание, в котором он исчезает на
несколько часов и где, очевидно, находится его рабочее место. Распорядок
дня у Райта однообразный и бог весть какой информации не предлагает.
Оказывается, та же улочка служит сценой, на которой развертывается
текущий акт жизненной драмы эмигранта Михаила Милева. Райт встречается с
ним в первый же день по приезде, а Борислав распознает бывшего студента по
фотоматериалам, изученным еще в Софии. Сам по себе Милев - личность ничем
не примечательная, и наблюдать, как он попивает пиво или обедает в том же
итальянском ресторане - занятие мало увлекательное. Милев сбежал на Запад
во время туристической поездки по Дунаю, сначала подвизался в эмигрантских
кругах в Вене, потом - в Мюнхене, еще позже - в Париже, после чего
перебрался в Лондон. Такая кочевая жизнь объясняется, вероятно, тем
обстоятельством, что Милев оказался слишком бездарен даже для
невзыскательных предателей и не сумел найти применения своей бездарности.
Контакты обоих - Райта и Милева - с окружающей средой весьма скудны:
это контакты с горсткой индивидов обоего пола, быт которых ограничен
рамками того же квартала.
Словом, "пустышка". Какого рода торговлей занимается англичанин;
каковы функции болгарина; каков характер их отношений - неизвестно.
И потому, неделю проторчав в подъездах, на перекрестках, в кофейнях и
пивных Сохо, мы решаем изменить тактику. Отбросив профессиональную
осторожность, Борислав начинает вести себя, как самонадеянный дебютант. В
кафе и в ресторане он садится поближе к столику англичанина и болгарина и
усердно слушает, о чем они говорят. Вслед за Райтом он тащится в кабаре,
но не успев заплатить за вход, видит, что тот уходит: Борислав идет вслед
за ним на улицу. Он является в дом, где Райт ежедневно проводит по
нескольку часов. Там его встречает гора мускулов; она заявляет, что здесь
не контора, а частный дом, и выбрасывает Борислава на тротуар. Словом, мой
друг всюду сует свой нос с ловкостью и грацией бегемота в посудной лавке,
и однажды вечером я вижу, что ему удалось по крайней мере привлечь к себе
внимание: от кольца Пикадилли до гостиницы за ним неотступно следует
какой-то тип.
- Сегодня ты был под наблюдением, - сообщаю я ему посредством нашей
домашней радиосвязи.
- Наконец-то! - отзывается Борислав.
Да, наконец-то. Но на следующее утро в его гостиницу заявляются
