наслаждалась, не убивая его совсем, понимая, что не сможет и секунды
прожить без носителя.
И все это время иннастр Хозяина горел ровным зеленым цветом - цветом
спокойствия и стабильности, рабочего настроения с чуть заметным оттенком
сексуальности, но любой электронщик, разобрав прибор, увидел бы вместо
привычных датчиков настроения крохотную микросхему-фальшивку, но только
Хозяин знал об этой хитрости, потому что человек, который ее устроил, был
мертв уже полтора десятка лет - с момента введения закона об иннастрах, с
момента, когда Хозяин сжег один за другим три прибора, каждый из которых
едва успевал полыхнуть кроваво-рубиновой вспышкой - цветом боли и гнева, и
один из разработчиков сделал маленькую модификацию - единственную в мире.
Он был жадным человеком, и мир совсем немного потерял от его смерти.
- Привет! - сказал Хозяин.
- Привет! - сказал Ковач. - Садись, я сейчас.
Оба были примерно одного возраста, один гладко выбритый, в строгом
костюме, и другой, взъерошенный бородач в прожженном халате, они
представляли собой странную пару, но были близки и Ковач был одним из
немногих, с чьей стороны Хозяин не опасался предательства... почти... и
электронные клопы с острым взглядом и чуткими микрофонами притаились в
лаборатории просто так, - на всякий случай, - мало ли что...
- Можешь меня поздравить, - бормотал тем временем Ковач из недр
странного аппарата, ощетинившегося остриями антенн, затянутого в
обтекаемый кокон из высокомолекулярной органики, более всего напоминающего
самолет - если можно представить реактивный самолет с корпусом батискафа;
или танк с короткими крыльями и килями; или ракету, слепую, могучую и
беспощадную в своей ярости, - но с прозрачной жемчужиной явно авиационного
фонаря и открытыми створками кабины; или... в общем, было в этой машине
что-то хищное, боевое, яростное и непокорное, и неясно было, куда она
сможет... взлететь? уплыть? уехать? - из глухого подземного ангара, но не
было ни малейшего сомнения в том, что это машина - солдат машина-убийца, и
Хозяин знал, что сразиться ей предстоит с их общим врагом, и враг этот не
должен быть убит, уничтожен полностью, а, напротив, должен быть взят
живым, должен быть унижен и покорен, ибо имя ему - Время.
- Можешь меня поздравить, - бормотал Ковач из-под какого-то блока. -
Синхронизация возможна, и точность достигла - сколько бы ты думал?.. -
двух-трех миллисекунд, этого хватит даже для вмешательства, остается
вопрос энергозатрат - ну, ты в курсе - чем более масштабные последствия
имело событие, тем больше нужно энергии; для убийства комара во вчерашнем
дне - около сотни МэВ, а в палеолите - где-то около миллиона, но не МэВ, а
ГэВ, примерно, как для ликвидации Манхэттенского проекта, а вообще-то твоя
мысль насчет управления с помощью синхронизации воспоминаний -
гениальна...
Хозяин хмыкнул - машина на четверть состояла из его "гениальных" идей
- точно также, как бесшумные орбитальные многоразовики и готовый к запуску
"Высший разум" - кстати, интересно, что будет, если ему скормить
какую-нибудь гениальную идею? - и еще кое-что гениальное, о чем подробнее
могли бы рассказать кратеры в соседнем полушарии...
- Смотри, как просто - садишься, одеваешь шлем, и тебе не нужно
следить за четырьмя сигналами, а нужно только вспомнить событие и комп сам
приведет Машину в нужную точку, а дальше я поставил обычно ментальное
управление, как на "Грифонах", а в точке Вмешательства - синхронизация
и... хм-хм... собственно, Вмешательство. Классно я придумал, а?
- Ну да, классно... ты придумал.
Оба захохотали, и Хозяин, сбросив пиджак, тоже забрался во
внутренности Машины, и в этот день весь концерн и вся страна остались без
руководства, и два важнейших договора не были подписаны, и обиделся по
крайней мере один весьма важный посол довольно важной, хоть и относительно
дружественной державы, и еще много случилось за это время, но к вечеру
машина вздрогнула и приподнялась над полом, а к утру все кабели и
световоды, питающие ее, были убраны, и бледный от недосыпания Хозяин с
трудом влез в тесный скафандр и поудобней, насколько это было возможно,
устроился в не менее тесной кабине, а совершенно обессилевший Ковач присел
"на минутку" в кресле и мгновенно уснул, и боль ушла, исчезла, убралась
снова в темные глубины сознания, чувствуя свое близкое и неминуемое
поражение, и тогда Хозяин тихо закрыл массивную крышку входного люка,
наскоро набрал программу и, зачем-то глубоко вдохнув, включил стартовый
бустер.
И грянул гром!
И ударная волна, образовавшаяся от сжатия воздуха на месте столь
внезапно исчезнувшего тела Машины, выбросила Ковача из кресла, он
вскрикнул и грязно выругался спросонок, и, заметив слабо светящийся вихрь
в центре зала, яростно заорал в темноту:
- Вернись! Надо же все проверить! Стой!
А затем плюнул, махнул рукой, хлопнул спирта из лабораторной мензурки
и опять свалился в кресло.
А что же Хозяин?
А Хозяин, ослепленный, оглушенный, ошеломленный внезапным переходом,
вспышкой, грохотом и вибрацией, совершенно непроизвольно, повинуясь
рефлексам, бросил Машину вперед, вперед и вверх - подальше от смертельно
опасной земной поверхности, и лишь на высоте, где вспыхивают метеоры,
опомнился, засмеялся, и во внезапном приступе эйфории послал аппарат еще
выше! выше! выше! - стратосфера! ионосфера! космос!
Скорость росла, и зелено-голубой мир где-то там внизу, и звезды,
привычные к подобным сюрпризам с крохотной беспокойной планетки, снова
сжались в строгие, ханжески неулыбчивые точки, и Хозяин захохотал снова,
направляя Машину вниз, и снова стало голубым небо, и с бешеной скоростью
проскочил под брюхом город, а затем на пути оказалась гора, и пилот,
побледнев, не стал отворачивать, и за миг перед столкновением он закричал
и закрыл руками лицо, и проскочил гору насквозь, даже не заметив ее в
своей стремительности.
Ибо был он сейчас нематериальным, бесплотным, принадлежа нормальному
трехмерному миру только по четвертой координате, а четвертая координата -
время - все время оставалась неуловимо малой, и Хозяин вместе с Машиной
практически не существовали.
На пути попалась гора, еще одна, затем Хозяин глубоко вдохнул и
наклонило Машину вперед, вниз и снова не удержал вскрика при виде
несущейся в лицо поверхности, и снова ничего не случилось, а через
несколько минут Машина вырвалась с противоположной стороны планеты, и
Хозяин захохотал снова - дико и торжествующе, ощутив себя вездесущим и
всемогущим, и погрозил кулаком пространству, выкрикнув что-то
матерно-святотатственное, и только потом снизил скорость, осмотрелся,
сориентировался, и продолжил поле над горами, морем, степью, лесом, пока
не оказался перед темной громадой замка.
Он знал, что видел его последний раз, знал, что через короткий
промежуток времени картина мира изменится, и на этом месте, скорее всего,
останутся только древние, чуть ли не первобытные руины, но не задумался ни
на секунду, и спикировал вниз, и завис над башней, а затем активировал
шлем и вспомнил Серую комнату три дня тому назад.
Машину встряхнуло. Хозяин прикусил язык и выругался, а затем,
осторожно пройдя двухметровой толщины стену, оказался вместе с носовой
частью Машины в огромного, во всю стену, дисплея.
Где-то в глубине едва уловимо скользнул бледный и мерзкий червячок
разочарования - настолько буднично и просто произошло самое великое в
истории человечества событие.
У окна, в нише удобно расположился стол с небольшим терминалом.
Сидящий за ним пожилой, но на удивление крепкий с виду мужчина, охватив
голову руками, уставился в стену.
Этого человека все называли уважительной кличкой - Хозяин.
Человек, спрятанный под броней Машины, нажал несколько клавиш; сцепив
зубы, выдержал толчки и бешеные перепады температур во время
синхронизации, открыл люк и вышел из кабины, нос к носу столкнувшись с
самим собой.
- Ну наконец-то, - недовольно пробормотал человек в кресле. - Что там
у тебя?
- Управление, - улыбнулся Хозяин, - то, что тебе нужно, так?
- Угадал, угадал. И что же?
- Свяжи синхронизатор через шлемофон с областью памяти. То есть, ты
вспоминаешь - а комп автоматически привязывает это дело к периоду. А
дальше - обычное ментальное управление. Устраивает?
- Еще бы! - человек усмехнулся. - Раз ты здесь, значит работает.
Оба засмеялись.
- А сейчас - поспеши!
И Хозяин, все еще улыбаясь, снова влез в Машину, опустил люк и
положил руки на клавиатуру.
А там, за толстым слоем бронестекла, человек беззвучно прошептал
что-то и взмахнул рукой, то ли проклиная, то ли благословляя самого себя.
Человек в Машине знал, что он шепчет, ведь он сам прошептал это
неделю назад.
- Удачи тебе!
- Удачи... мне! - и снова вспышки, вибрация и грохот, и Машина
взмывала над городом, и опускалась прямо к приземистому ангару лаборатории
и Хозяин диктовал самому себе - только моложе - правила и формулы, рисовал
графики и чертежи, сообщал, где надо ожидать неполадок, а где и аварий,
кого следует поставить главным, а кого и расстрелять, он был богом -
всезнающим и вездесущим, потому что в свое время, раньше узнал все это от
себя самого.
Следующий временной прыжок был длинным, очень длинным, и тот, кто его
встретил, был намного моложе, и произошло это в воздухе, и Хозяин приказал
пилоту - себе - прыгать, и тот прыгнул, а "Грифон" - грозный, мощный,
вооруженный до зубов и бронированный, как линкор, аппарат, бессильно
полыхнул в утреннем небе, затмив на мгновение восходящее Солнце, исчез,
обратился в пар, уничтоженный изнутри подло притаившейся миной, а Хозяин
откликнулся серией репрессий, а Машина уносила его все дальше и дальше, и
наконец, противоположное полушарие снова расцвело жуткими черно-багровыми
термоядерными грибами, а затем снова вспыхнули огни городов, и снова
замелькали в небе "Сфинксы" - еще те, самые первые и "Валькирии", и снова
планета собрала хороший урожай ядерных грибов, и Хозяин вел войну,
повинуясь подсказкам самого себя - но более старого, и война близилась к
началу, и все более наглыми становились морские пехотинцы из другого
полушария, и так продолжалось, пока Земля снова не познала мир, а Хозяин
стал, как и раньше, неплохим инженером, средним политиком, удачливым
бизнесменом - но не более.
А затем снова был длинный, длинный, длинный прыжок.
"...В ходе тяжелых и продолжительных боев город был взят. Преодолевая
упорное сопротивление врага, наши войска вынуждены были применить
некоторые виды оружия массового поражения, в том числе боеприпасы
объемного взрыва. Городу нанесен значительный материальный ущерб..."
Здесь стоило остановиться.
Впрочем, и без этого Хозяин помнил все с ужасающей ясностью.
"Грифон" завис на высоте около километра. С десяток дымов возвышались
над южной частью раздавленного города, внизу изредка потрескивали
автоматные очереди, время от времени над кварталом взлетала ракета,
ближайший штурмовик опускал нос и аккуратно укладывал несколько очередей в
подозрительный дом. Обычно этого хватало, и пехотинцы со смехом
вытаскивали из подъезда (или выбрасывали из окна) очумевшего захватчика
(или то, что от него оставалось).
Впрочем, эта война с самого начала была странной.
Хозяин знал этот город. Слишком хорошо знал.
По странному стечению обстоятельств знал он и дом, из которого
