воду каноэ и придерживал, пока остальные садились. Сам он преодолел
небольшое расстояние до берега вплавь, и помог провести каноэ через полосу
прибоя. Даже сейчас, во время отлива, между подножием утесов и кромкой
воды пролегала лишь узкая полоска серого песка, шириной не более четверти
мили. Приплывавшие сюда за строительным камнем рабочие отряды проложили
тропу, ведущую на сотню футов вверх. Затем естественные неровности камня
позволяли взобраться еще на две сотни футов, до горизонтального каменного
карниза, который тянулся на пять миль к югу, до следующего участка
песчаного берега. "Арго-4" вернулся домой на закате. Теперь берег, куда
они приплыли, был погружен в глубокий вечерний сумрак. Дым от костра
больше не подымался в небо; не было слышно ни шороха, ни звука,
указывающего на чье-либо присутствие, - лишь шум волн, без устали
накатывающих на берег.
- Мы можем развести здесь костер, - сказал Райт. - Но было достаточно
светло, так что они - если это "они" - наверняка разглядели "Арго".
Дороти внезапно вскрикнула и бросилась бежать к скалам.
Остальные ошеломленно замерли на месте и смотрели, как по крутой
тропинке спускается невероятно тощая, изможденная женщина, кажущаяся
высокой из-за невероятной худобы. Ее ребра выпирали наружу - как, впрочем,
и вообще все кости, потому что плоти на них почти не было. Длинные черные
волосы женщины свисали перепутанными космами, тело было сплошь покрыто
грязью, царапинами, старыми и недавними шрамами. Она протестующе замахала
руками и отшатнулась от Дороти.
- Не прикасайся ко мне, я слишком грязная! Я знаю, кто ты. Но я
должна сжечь свою одежду, потому что мой ребенок умер. Я знаю, кто ты.
Понимаешь, у меня пропало молоко. Ты - Дороти Лидс. Я оставила его на
скале. Сестра-хозяйка не одобрила бы меня. Понимаешь...
- Энн! Энн!
- У меня есть еще два сына. А этот умер. На скале. Когда-то я знала
человека, который называл меня "мисс Сарасате", но это просто у него была
такая манера говорить... Я давно не практиковалась.
Продолжая отталкивать руки Дороти, Энн споткнулась и упала лицом
вниз...
Пэкриаа говорила негромко, потому что Энн спала. Ее разместили в
комнате Райта.
- Она поправится, - сказала Пэкриаа. - Я хорошо помню - и ты тоже,
Пол, - как мой рассудок на какое-то время отказался мне служить.
С того момента, как Энн доставили в Дженсен-Сити, Пэкриаа и Низана не
покидали ее ни на минуту. Маленькие женщины, обе уже далеко не молодые,
приняли на себя обязанности сиделок и выполняли их столь неукоснительно,
что даже Дороти не могла сделать для Энн ничего большего. Энн проспала
тяжелым сном всю ночь и все утро. Каменный дом хранил прохладу и в
полдень. Легкий ветерок задувал в открытые оконные проемы, шевелил карту
Адельфи на стене и три картины Пола - единственное украшение аскетического
пристанища Райта. Сейчас уже было налажено производство стекла, но в
теплом климате, да при отсутствии заболеваний, переносимых насекомыми,
делать оконные стекла казалось напрасной тратой времени. А от дождя
надежно защищали широкие карнизы, нависающие над окнами. Большой дом имел
форму буквы "U", обращенной открытым концом к озеру Сирса. Внутри был
разбит небольшой сад. Стены были сложены из черного камня; крыша, покрытая
материалом, неотличимым от шифера, опиралась на балки из прочного дерева.
Кроме Райта, в этом доме жили Миджок и Арек, Пэкриаа, Низана, Минйаан, их
дети и дети Арек. Всего община располагала шестью такими домами с видом на
озеро. Сейчас строился седьмой. В городе было множество детей;
Дженсен-Сити еще много лет будет городом молодых. Рэк умер в год четвертый
- заснул и не проснулся. Но Кэмон была жива, и обитала в одном доме с
Тейрон, Полом и Дороти, Бродаа и Кэджаной. В последнее время уход за
Кэджаной взяла на себя дочь Сирса. Она помогала ему взобраться на
инвалидное кресло на колесах, которое смастерили Пол и Миджок, и слезть с
него. Она возила Кэджану к гамаку, подвешенному у водопада, где он любил
лежать и смотреть на переменчивый океан. В среднем возрасте Кэджана
выучился писать, и вел дневник колонии, тщательно фиксируя все подробности
их жизни.
Энн не проснулась, пока Дороти и Низана мыли ее и приводили в порядок
ужасно спутанные волосы.
- Она поправится, - настаивала Пэкриаа. - Может быть, она уже будет в
порядке, когда проснется.
И впрямь, когда еще час спустя Энн открыла серые глаза, в них
светился здравый рассудок. Она явно узнала Дороти и Пола, но вздрогнула,
когда Низана улыбнулась и дотронулась до нее.
- Не бойся нас, - шепнула Пэкриаа. - Мы по-прежнему горды, но теперь
мы гордимся тем, что нас никто не боится... Помнишь, как когда-то давно ты
пришла гостьей в мой синий дом? Тогда я мечтала стать Королевой всего
мира, а сейчас я смеюсь, когда вспоминаю. Я теперь совсем другая, Энн.
- Пэкриаа... Пол, ты почти не изменился.
- Мм... Сейчас ты увидишь еще кое-кого из прежних друзей. И привезут
обед.
- Ох, Пол, но тебе ведь уже...
- Пятьдесят земных лет.
Дороти сказала:
- Мы ведем счет в люциферианских годах, это куда приятнее.
- Приятнее, - подтвердил Пол. - Так мне около тридцати семи. А тебе,
Энн... коэффициент один и восемьдесят три сотых... черт, ненавижу считать
в уме... ну, скажем, двадцать семь с половиной. Идет?
- Не возражаю. - Энн удалось улыбнуться. - А тебе, Пэкриаа?
- Двадцать девять. Но видишь - я уже уродливая старуха.
- Не говори ерунды, Пэк, - сказала Дороти. - А эта дама...
- Ты, наверное, меня не помнишь, - сказала Низана.
- Нет, помню, Ты голосовала за Пола - тогда...
Пэкриаа искренне расхохоталась.
- Политика, - фыркнула Низана. - Постскриптум: место я получила.
Пол ущипнул ее за крошечную мочку уха и вышел на кухню, где обнаружил
Райта и Арек. Дети были в школе, с Бродаа, Миджоком и Минйаан. Райт тоже
обычно в это время находился в школе. Когда самые маленькие, шумные и
смешливые обитатели этого дома закончат уроки, они отправятся в холмы с
Миджоком и Мьюзон, так что Энн будет здесь спокойно и тихо.
- Она проснулась, - сказал Пол, и Райт заторопился в спальню, а Арек
задержалась, ставя тарелки и миски на поднос.
Арек выросла почти такого же роста, как Миджок. С возрастом она
располнела, стала дородной и внушительной, но по-прежнему тайны души и
разума интересовали ее не меньше, чем проблемы насущного бытия. Ловкие
пальцы Арек, покрытые пушистой шерстью, умело размещали глиняную посуду на
деревянном подносе.
- Я думаю, что никакие амбиции и никакие достижения не могут
оправдать то, что пришлось пережить Энн. Даже если она полностью
выздоровеет. Иногда мне кажется, Пол, что долгие размышления ничего не
стоят. Человек либо прав, либо не прав. И это понятно с первого взгляда.
- Согласен, - пробормотал Пол.
Он смотрел на внутренний сад из широкого окна кухни. Его старшая дочь
Элен, надо полагать, вызвалась после уроков немного поработать, и теперь
занималась прополкой в саду. Ее каштановую головку защищала от солнца
импровизированная шляпа из листьев, но помимо шляпы она была совершенно
нагая. Элен что-то мурлыкала себе под нос, но очень тихо, так что Пол едва
улавливал звук ее голоса. Элен заметила его в окне, заулыбалась и помахала
рукой. У нее была стройная, длинноногая фигура Пола и смуглая кожа Дороти.
Арек тоже увидела Элен и улыбнулась.
- И у Энн тоже было бы это все... Пол, я говорила тебе много раз, что
мы вас любим. Все то хорошее, что нас сейчас окружает - это ваша заслуга.
И, тем не менее, в некоторых из вас живет дьявол. Конечно, в нас тоже.
Потребность в законах очевидна. Если Эд Спирмен виновен - и вестойцы,
возможно, тоже? - значит, мы не должны спокойно жить здесь, отстранившись
от мира. - Она взяла в руки поднос. - Слишком просто жить в раю и оставить
несделанным то, что должно быть сделано.
- Да. Вестойя большая, Арек. В всяком случае, была большой, когда
почти уничтожила нас.
- Правда. Но ты говорил, что Энн сказала там на берегу: "У меня есть
еще два сына". Она имела в виду, что они живы? Мы должны найти их, и
Спирмена тоже.
- Надеюсь, Энн скоро сможет рассказать нам обо всем.
- Я отправлюсь их искать вместе с вами.
- Хорошо, Арек. Никто не спорит.
Когда они вошли в комнату, где лежала Энн, Арек заговорила совсем
другим тоном.
- Взгляни, это азонис, зажаренный по-версальски - что бы ни значили
эти слова. Вот лимская фасоль а-ля Мюнхгаузен (так говорит Пол). Вот
аспарагус. А вот сыр, который на вкус гораздо лучше, чем на запах.
- Сыр...
- Из молока азонисов, - сказал Райт.
- О, вы их приручили... - На изможденном лице Энн боролись боль и
любопытство. - Эд тоже этого хотел, но мы как-то никогда...
- Если будешь примерной девочкой, и съешь это все, на сладкое тебя
ждет пирог, - сказала Арек.
- Вы нашли, из чего делать сахар?
- Не отличишь от земного, - подхватила легкую беседу Дороти. - Только
розовый. Из фрукта вроде сливы. У нас целая плантация таких деревьев за
озером. Выпариваешь фруктовый сироп, и получается сахар. Из сока мы тоже
делаем сладкий сироп, но он хуже кленового. А мука - из той самой пшеницы,
которую мы привезли с Земли. Минйаан - ах да, ты ее еще не знаешь -
Минйаан и Пол экспериментировали с местными злаками, но пока не нашли
ничего, что сравнится с пшеницей.
Энн взялась за еду, но при попытке положить в рот первый кусочек
заплакала от слабости.
- Не плачь, - попросила Дороти, отворачиваясь, - ты уже снова дома.
Вот и все.
Справившись со слабостью, Энн жадно съела все, что ей принесли. Затем
она начала рассказ, и рассказ ее был долгим. Не досказав до конца, она
уснула, но через час проснулась, горя нетерпением продолжать...
Последнее горючее шлюпки было истрачено на безумную попытку
перелететь через высокую горную гряду на берегу. Попытка не удалась.
Шлюпка упала в воду, и течение понесло ее на юг. Вода просачивалась
вовнутрь через люк в днище, поврежденный ранее при посадке. Эд Спирмен
говорил сам с собой. "Беглецы из воскресной школы", - сказал он. -
"Ничего, мы выживем". Как обиженный мальчишка, он повторил несколько раз:
"Мы им покажем..." Когда течение за островом понесло шлюпку на скалы, он
открыл дверь, вытолкал Энн наружу и выпрыгнул сам. Он не помнил, что Энн
отлично плавает, и тащил ее за собой. Потом, на берегу, он был с ней
нежен, старался успокоить и ободрить девушку. Он рисовал ей картины
будущей жизни, такой зримой и реальной в его воображении. У них не было
еды, и нечем было зажечь костер из плавника. Эд говорил, что они
отправятся в Вестойю, убедят Лэнтис в том, что они друзья и могут принести
много пользы ее империи, принести ей "цивилизацию".
Они не нашли пути на север с того берега, где находились. Девять лет
спустя Энн обнаружила проход, взобравшись выше на скалы. Но тогда Спирмен
нашел только что-то вроде карниза, ведущего на юг. Карниз мог довести их
до конца гряды - восемьдесят с лишним миль; а мог в любой момент
закончиться, оставив их в ловушке. И он действительно дважды обрывался.
Оба раза Спирмен вместо того, чтобы взобраться выше на скалы, бросался
вниз, в бурлящую воду, и плыл на юг по течению, пока не становилось
возможным продолжать путь по суше. Энн следовала за ним. Они легко могли
найти смерть в океанских волнах. Энн не боялась смерти, но и не желала ее.
Они питались морскими ракушками и водорослями, выброшенными на берег, и
