Михаил Пухов.
Станет светлее
1. Имя.
Человек проводил предпоследнее занятии цикла, когда вошли те двое. Он
чертил на доске круглый контур звездолета культуры Маб и схему расположения
противометеоритных лазерных батарей; объяснял, как с минимальными потерями
подойти к кораблю на абордажных ракетах и как правильно вести штурм после
остановки циркульных таранных головок; рассказывал о наиболее уязвимых
местах электронных защитников космической крепости, и аудитория внимала его
словам. Шел второй час занятия, когда появились те двое.
Они перешагнули через высокий металлический порог и остановились возле
люка, два здоровенных охранника в вакуумных комбинезонах, с тяжелыми
атомными карабинами, обращенными прикладами вниз.
Человек только что нарисовал на доске мелом подробную схему атаки из-за
угла, и слушатели очень тщательно переписывали условные обозначения. Не
глядели на доску лишь двое с атомными карабинами.
- Документы, - сказал тот, что был выше другого. Человек отдал жетон.
Другой извлек из его кобуры пистолет и сунул себе за пояс.
- Следуй за нами.
Они шли по затемненному лабиринту внутренних переходов, и стены
отражали эхо шагов. Человек достаточно разбирался в архитектуре станции,
чтобы понять, что они поднимаются к верхним ярусам. Тот, кто шел впереди,
свернул направо. Человек остановился, но другой подтолкнул его в бок, и он
тоже повернул направо. Когда они приблизились к концу коридора, люк был уже
открыт. Высокий конвоир стоял рядом, пропуская человека вперед. Один шаг в
черный провал, и люк за спиной со скрежетом затворился.
Кругом стояла тьма, было тихо, и человек не понимал, где находится.
Вдруг что-то щелкнуло, ноги у него подкосились, пол пошел вверх, и вспыхнул
внутренний свет.
Он сидел в единственном кресле малой межорбитальной ракеты типа "Гном"
и отдалялся от станции с возрастающей скоростью. На кормовых экранах
незаметно для глаза вращался диск Дилавэра, наполовину закрытый тенью. Слева
горел Лагор. Впереди сияли крупные звезды Четырех Воинов. Там ждала бездна
- и, вероятно, смерть.
Он ткнул наугад клавишу на пульте управления, хоть это и не имело
смысла. Клавиша не поддалась - пульт был парализован. Ракетой управляли
извне. Пульты межорбитальных "Гномов" всегда блокируются, когда команды
поступают снаружи. Поэтому "Гном" особенно хорош при исполнении приговора.
Горючего в баках почти не было. Столбик подкрашенной жидкости медленно
укорачивался. Кроме свободы полета, человеку оставалась только свобода
сна...
Он открыл глаза в громадном квадратном зале, середина которого была
огорожена канатами, словно боксерский ринг. По его периметру вглубь, в пол
зала, уходили глубокие вертикальные норы, круглые колодцы метрового
поперечника. Зрителей было мало, да они и не были зрителями - в руках у них
были тяжелые охотничьи лучеметы, все они смотрели на гладкую, как каток,
поверхность ринга, и была очередь человека.
"Давай", - крикнул ему старший секундант. Человек сделал мысленное
усилие, и в центре сорокаметрового квадрата возник колоссальный косматый
паук - его двойник, его враг из другого времени. Паук не успел двинуться, а
лучемет уже выплеснул длинную струю плазмы, но рука человека дрогнула, и на
гладком полу в метре от паука появилось быстро зарастающее пятно ожога.
Лучемет снова выстрелил; паук, отскочив вбок, остался в стороне от нового
затягивающегося пятна, и опять человек надавил на спуск, а кошмарный паук
остановился на миг у одной из круглых нор за канатами, лучемет еще раз
дернулся у человека в руках, и струя косо вошла в отверстие, но все было уже
кончено, потому что паук скрылся в соседнем колодце.
Секундант посмотрел на человека, как на пустое место.
"Все, - сказал он. - Нарушений правил не было. Вы свободны".
"Давай", - кивнул он следующему, а человек пошел из зала вниз по
скрученной винтом лестнице, навстречу минуте, когда по мысленному приказанию
членистоногого чудовища он окажется в молодой вселенной, в точно таком же
зале, огороженном стальными канатами, и в него тоже будут стрелять, но не
плазмой, а клейкими сетями, прочными паучьими нитями, и потащат,
беспомощного, к краю ринга, в подрагивающие от нетерпения челюсти. Теперь
надо было не пропустить момент переноса, чтобы бежать стремглав, зигзагами
через зал, к спасительным люкам за канатами. Правда, ближайшие несколько
часов можно было не беспокоиться, потому что противник должен выждать пока
бдительность человека притупится.
И вдруг он исчез.
Но он очутился не на ярко освещенной площадке, готовый увернуться от
летящей в него липкой ткани. Он очнулся в тесной кабине "Гнома" и не мог
шевельнуться, в глазах у него рябило, мысли цепенели, и, как обычно, прошло
несколько десятков секунд, прежде чем он понял, что где-то поблизости
свертывают пространство и что он по идее должен потерять сознание.
Когда человек очнулся вторично, он лежал обнаженный в чистой постели,
на откидной койке в нестандартной каюте, его одежда висела рядом, и вокруг
никого не было, и корабль, на борту которого он находился, был гораздо
крупнее обычных абордажных и десантных ракет, и где-то в дальнем его конце,
видимо в рубке, разговаривали на языке, услышать который в зтом районе
вселенной было совершенно невероятно. Некоторое время человек слушал
разговор просто так, наслаждаясь его звучанием, и только потом начал
воспринимать смысл.
- ...еще сутки, - произнес голос, принадлежавший кому-то высокому;
что-то было с ним связано - не только теперь, но и в будущем. - Не знаю,
как он уцелел. Я бы на его месте не выдержал.
- Так он что же, не человек? - спросил другой голос. Его обладатель
был бесспорно лыс, как коренной обитатель Кносса.
- Спросите биологов, - сказал высокий. - Но горючего у него не
хватило бы даже до ближайшей планеты.
- Там была планета? - спросил третий голос, принадлежавший непонятно
кому.
- Да, - сказал высокий. Но слишком далеко. И ни одного корабля
поблизости.
- А что это была за планета? - не унимался третий. - Она есть в
плане?
- Нет, - сказал высокий. - Я вышел в пространство случайно. Мне
показалось, что-то должно случиться.
- Погодите, - сказал лысый. - Вы отдаете себе отчет, чем рисковали?
- Вам следовало там задержаться, - укоризненно сказал третий. - А вы
даже не выяснили, что это за планета.
- Там не было ничего интересного.
- Тогда что же он делал?
- Кораблекрушение, - сказал высокий. - Видимо, у них отказал
инвертор.
- А где остальные? Погибли?
- Необязательно, - сказал высокий. - Если инвертор отказал вне
пространства, их могло разбросать по всей вселенной.
- Зачем спорить? - сказал лысый. - Он сам все расскажет.
- Если мы его поймем.
- У нас есть лингвистическое оборудование.
- Все-таки мне не нравится, что мы там не остановились, - сказал
третий.
Пока они так переругивались, человек окончательно очнулся и привел себя
в порядок. Версия высокого его устраивала. За высокого он был спокоен. Лысый
тоже не внушал подозрения. Разве что третий.
Он снова прислушался к разговору в рубке, и вовремя.
- Пойду посмотрю, как он там. Вдруг очнулся.
- Напрасно потеряете время.
- Я с вами, - сказал третий.
Человек мысленно следил за тем, как они, покинув рубку, идут к нему
сквозь лабиринт коридоров.
Это были настоящие люди. Но он немного ошибся. Вошедший первым
действительно был невысоким и головастым, но голова его была покрыта буйной
вьющейся растительностью, прямо-таки шевелюрой. Однако человек продолжал
воспринимать его лысым, вроде шара из папье-маше. Второй был обыкновенный,
ничем не примечательный.
Человек внимательно смотрел на них, оценивая ситуацию. Впрочем, план
ему уже подсказали. Он встал и пошел им навстречу.
- Здравствуйте, - сказал он, подбирая слова. - Если бы не вы...
- Так вы все таки человек? - обрадовался второй.
Слово "человек" прозвучало вслух совсем по-другому, чем он привык
произносить его мысленно. Это было уже не имя; обычное слово, каких тысячи.
- Человек... - сказал он, которого спасли они. - Но если бы не вы...
- Благодарите Бабича, - сказал головастый. - Нашего вахтенного.
- Как вы там оказались? - спросил второй.
- Авария при гиперпереходе, - объяснил человек, которого они спасли.
- У нас полетел инвертор.
- Боже,- сказал второй.- Какой ужас!
- А ваши товарищи?
- Не знаю, - сказал спасенный человек. - Понятия не имею, где они
сейчас.
- Какой ужас! - повторил второй. Теперь он не внушал опасений. Вся
его подозрительность улетучивалась, как дымовая завеса в вакууме.
- Кто-нибудь из них мог оказаться поблизости, - сказал спасенный. -
Вы заметили место?
- Нет, - сказал головастый. - Мы сами попали туда чисто случайно. На
Бабича снизошло откровение.
- Но у вас сохранились какие-нибудь записи?
- Записи? - переспросил головастый. - Видимо, да. В бортжурнале.
- А что у вас за журнал?
Головастый пожал плечами.
- Обычный кристаллический бортжурнал
- Хорошо, - сказал спасенный. - Где он?
Когда они появились в рубке, высокий вахтенный уже шел навстречу,
протягивая руку для приветствия.
- Николай Бабич, штурман.
Спасенный почувствовал смущение.
- Фамилия моих родителей была Синяевы, - сказал он. - Иногда мать
называла меня Сашей... И... профессия. Я... инструктор. Я учу других летать
на ракетах.
В серых глазах штурмана что-то мелькнуло, что-то похожее на
удовлетворение.
- Значит, пилот. Так и запишем. Александр Синяев, пилот-инструктор.
- Извините, - сказал головастый. - Совершенно забыл представиться.
Монин, тоже Александр. А это Анатолий Толейко, руководитель научной группы.
Все обменялись рукопожатиями.
- Наш корабль называется "Земляника", - сказал головастый тезка
спасенного пилота-инструктора и вопросительно на него посмотрел.
- Я с одного старого звездолета, - сказал спасенный пилот. - Вряд ли
вы о нем слышали.
- У них взорвался двигатель, - объяснил руководитель научной группы
Анатолий Толейко. - Неизвестно, что с остальными. Мы должны просмотреть
запись.
- Там никого не было, - сказал штурман Бабич.
- На всякий случай.
- Как хотите.
Экраны в рубке на миг погасли, но тут же вспыхнули снова, сменив
рисунок неба.
Созвездия в экранах были видны совершенно отчетливо, так что спасенный
беспокоился не напрасно. В глубине маячил едва заметный серп Дилавэра. А
совсем рядом, в каких-нибудь ста метрах от передатчика, в пустоте плавал он.
Да, он стоял сейчас в рубке управления чужого звездолета, но
одновременно сидел в тесной кабине "Гнома", и терял сознание, и его
подтаскивали мощными магнитами к отвесной громадине корабля, к
расширяющемуся приемному отверстию, и несли на спине по бесконечным
металлическим коридорам, и корабль снова уходил из пространства, и от всех
ощущений, сопутствующих переходу, остались лишь полная остановка времени,
оцепенение, да шум чужих голосов где-то внутри.
- Вы все видели сами, - сказал штурман Бабич. - Там никого не было.
- Придется исследовать запись более тщательно, - сказал головастый
Монин. - На проекторах.
Он взял прозрачный кубик из рук Бабича и передал спасенному пилоту.
Перед тем как вернуть кристалл, пилот Александр Синяев подбросил его на
ладони. Он напоминал обычный пищевой концентрат. К сожалению, это было чисто
