что Вероника со своим другом должна была скоро вернуться.
Парни по очереди приглашали меня танцевать, причем я стара-
лась делать вид, что не замечаю как они прижимаются и бродят по
моему телу руками. Они были сильно под газом, и я боялась, что
мое возмущение спровоцирует их на более активные действия. Я
ждала, что Вероника вот-вот вернется, а ее все не было и не бы-
ло. Но ребята поняли мою сдержанность по своему, и стали вести
себя еще более нахально. Я уже по одному разу протанцевала с
каждым из них, и они пустили меня по второму кругу, когда Вале-
ре, как видно, надоело щупать меня через платье. Лето было
очень жаркое, и на мне было отрытое платье с завязочками на
плечах.
- Слушай, зачем тебе эти бантики на плечах? - спросил Вале-
ра и потянул за шнурочек. Узел развязался, я едва успела пой-
мать бретельки и стала их опять завязывать, но в этот момент он
развязал бантик на другом плече.
- Ну что ты делаешь? Не надо! Сейчас ведь Вероника придет!
- сказала я стараясь поймать и другие бретельки.
В ответ он только засмеялся, и вслед за ним мерзко захихи-
кали его дружки. Он поймал мои руки, зажал их одной рукой у ме-
ня за спиной, платье, освободившись от бретелек, съехало до по-
яса, тогда Валера спокойно развязал пояс, и платье само упало
на пол. Тут же кто-то подхватил его и куда-то запрятал. Я ока-
залась перед ними почти совсем голая, в одних крошечных труси-
ках-бикини, которые совершенно ничего не прикрывали.
После этого Валера захотел танцевать дальше, и я, как дура,
согласилась, я думала, что для меня сейчас самое главное выиг-
рать время - с минуты на минуту должна придти Вероника, и тогда
все кончится.
Во время танца он продолжал обследовать мое тело руками,
особенно не давали ему покоя мои трусики, он старался их спус-
тить, а я их все время подтягивала. Эта игра продолжалась до
тех пор, пока трусики вдруг, неожиданно сами не упали на пол -
он очевидно чем-то подрезал резинку на которой они держались.
Теперь я осталась совсем голая, но танец тем не менее продол-
жался. Валеру сменил другой парень, его сменил следующий, за
это время можно было закупить целую цистерну водки, а Вероника
все не шла.
Наконец, танцы им надоели и Валера сказал:
- Ложись на диван, мы будем тебе делать массаж!
- Эротический! - добавил кто-то, и они заржали как кони.
- Вы что, ребята? Не надо, пожалуйста не надо, - стала я их
уговаривать, - Сейчас Вероника должна вернуться. Они опять зас-
меялись.
- Так вот ты кого оказывается ждешь,- сказал Валера, - свою
подружку. Я думаю, что она не скоро теперь вернется. Она поеха-
ла к Витьку домой, трахаться, а это надолго.
- Но ведь они же сказали, что поехали за водкой! - сказала я,
чувствуя что у меня из рук ускользает последняя соломинка. Мои
слова вызвали новый приступ хохота.
- Ну, это всего-навсего предлог! - сказал Валера, вдоволь
насмеявшись, - А водки у нас хоть залейся! Гена, покажи даме
наши запасы.
Гена вытащил откуда-то из под дивана две нераспечатанные
бутылки и поднял вверх.
И тут я наконец поняла, что все это было подстроено и расп-
ланировано заранее, так что ждать спасения мне неоткуда.
- Все равно не надо! Ведь это вам же хуже будет, как вы не
понимаете? - я еще не потеряла надежды их остановить, - Ведь за
все за это вам придется расплачиваться, неужели не понятно?
- Расплачиваться? Чем, доллары, марки, фунты стерлинги? -
спросил Валера с издевкой.
- Жизнью, болван!
- Ты что, угрожаешь?
- Нет, я не угрожаю, я предупреждаю.
- Нет, ты угрожаешь! Смотри, я этого не люблю!
И тут вдруг я подумала, а чего ради я стараюсь спасти этих
подонков? В них же нет ничего человеческого, почему я должна их
жалеть, если сами они не жалеют никого? Пусть получат все, что
заслужили! И я перестала сопротивляться, я делала все, что он от
меня хотел: ложилась на спину, на живот, принимала любые позы,
какие только могла изобрести его изощренная фантазия, и когда
он кончил, то так обессилел, что пролежал на мне несколько ми-
нут. Потом встал, одел штаны, сел в кресло, которое стояло нап-
ротив дивана, и приготовился смотреть продолжение спектакля.
Либо он очень проголодался, либо просто решил объединить
два удовольствия, не знаю, но только он взял со стола "сникерс"
и принялся жадно его жевать, и тут же поперхнулся. Это очень
рассмешило его друзей. Гена, который уже начал расстегивать
брюки, бросил свое занятие, и просто покатывался со смеху, а
Валера, между тем, уже начал всерьез задыхаться, очевидно слиш-
ком большой кусок "сникерса" попал в дыхательное горло, и к то-
му же на выдохе, и в легких не оказалось достаточно воздуха,
чтобы вытолкнуть его обратно. Задыхаясь, он попытался сделать
вдох, но от этого "сникерс" только глубже проник в трохею и
окончательно перекрыл доступ кислорода.
Я словно загипнотизированная смотрела, как синеет от удушья
его лицо, вылезают из орбит его обычно такие насмешливые, наг-
лые глаза, и не двигалась с места, но не потому что ненавидела
его, или хотела отомстить, а просто потому, что знала: все это
бесполезно.
Между тем друзья поняли, что дело принимает дурной оборот,
и бросились ему на помощь. Но они понятия не имели, что в таких
случаях нужно делать. Они только бестолково суетились поднимали
его то за руки, то за ноги, пытались делать искусственное дыха-
ние и даже непрямой массаж сердца, но он только дергался и про-
должал синеть. Наконец он перестал дергаться и затих. Они еще
не знали что это конец. Гена побежал на кухню вызывать по теле-
фону скорую, а я нашла наконец свое платье, одела его и ушла,
не дожидаясь финала, который и так мне был известен. Никто меня
не удерживал...
* * *
Сергей хотел спросить у нее, спала ли она с кем-нибудь
после этого, но не успел, за дверью послышался шум, лязгнул
несколько раз замок, и на пороге появился тот самый рыжий.
- На выход, господа! - сказал он.
Глава четвертая
П А Х А Н
Павел Петрович Ханин, или Пахан, лежал на массажном столе,
и две молоденькие массажистки делали ему "Гонконгский массаж".
Девушки были полностью обнажены, как того требовали тысячелет-
ние традиции Гонконгского массажа, но их гибкие упругие тела
не возбуждали у Павла Петровича никакого интереса. С некоторых
пор совсем другие предметы стали интересовать знаменитого Паха-
на, главаря Пресненской группировки.
Пахану только недавно исполнилось пятьдесят три года. Он
был здоров, занимался спортом, играл в теннис, ежедневно про-
плывал по пять километров. У него ничего не болело, и все-таки
он знал, что он скоро умрет. Если бы у него спросили, откуда он
это знает, он не смог бы толком ответить, он просто чувствовал,
что жизнь его подходит к концу, к самой своей последней черте,
и что ничего с этим поделать уже нельзя. С самой своей юности,
он привык не ценить слишком высоко жизнь, неважно, свою или чу-
жую, он всегда рисковал, всегда ходил по самому краю, и очень
часто его жизнь висела на волоске, но никогда у него не было
такого чувства: скорой и неотвратимой смерти. От этого в груди
становилось холодно и пусто, и не хотелось смотреть на голень-
ких девочек, таких молоденьких и полных жизни. Они были здесь,
а он уже был там, в том странном и непонятном мире, где деньги,
слава, власть, не значат ничего.
Надо сказать, что началось все это совсем недавно, всего
несколько дней назад, после того как ему приснился довольно
странный сон. Ему приснилась его первая жена, погибшая давно,
еще 1993 году. Тогда они должны были ехать в гости и уже вышли
из квартиры, но тут Пахан вспомнил, что забыл дома часы. Он от-
дал жене ключи от машины, а сам вернулся домой за часами, и в
этот момент прозвучал взрыв. Взрывное устройство было подключе-
но к зажиганию, и когда жена вставила ключ, сработал взрыва-
тель. Взрыв был такой силы, что в близлежащих домах вылетели
стекла, а саму машину разорвало на мелкие кусочки, останки жены
вообще найти не удалось. Нашли только обгоревший кусок ее
платья, да слегка оплавленный обрывок золотой цепочки. Все это
сложили в урну и захоронили на Ваганьковском кладбище.
Во сне, который приснился Павлу Петровичу, все было по-дру-
гому: они с женой выходят из подъезда, он вспоминает, что забыл
часы, хочет вернуться за ними и отдает жене ключи от машины, но
та отказывается брать ключи и говорит, что сама сходит за часа-
ми. Ему ничего не остается как идти и заводить машину. И хотя
он, во сне, не знает, что должно произойти, но ему почему-то
очень не хочется этого делать. Но он все-таки подходит к маши-
не, открывает дверь, садится и вставляет ключ в замок зажига-
ния. И в этот момент он просыпается, весь в холодном поту от
страха.
Постепенно страх прошел, остались только холод в груди и
сосущая пустота. И самое неприятное - Павел Петрович совершенно
потерял интерес к женщинам. Такого с ним еще никогда не было,
он всегда привык гордится своей мужской силой, и все женщины
которые у него были, а их было немало, подтверждали его выдаю-
щиеся способности. И теперь вдруг полное бессилие! Не помогали
никакие мази и пилюли, никакие, самые изощренные виды массажа,
способные казалось, расшевелить даже мертвеца, все было напрас-
но. Для Павла Петровича связь между этими двумя явлениями была
очевидна, непонятно было только - то ли он охладел к женщинам в
преддверии близкой кончины, то ли предчувствие смерти явилось
следствием потери интереса к женскому полу.
На этот раз, как видно тоже, девушки старались напрасно -
ни тело, ни душа Павла Петровича не откликнулись на их стара-
ния, и он отпустил их. "Теперь поползут слухи, - подумал Пахан,
- Конечно, девушки очень хорошие, и приучены держать язык за
зубами, но все равно, такое не скроешь, и очень скоро о моем
бессилии будут знать все."
Он оделся и прошел в кабинет, предчувствия предчувствиями,
но надо было работать. Сегодня он, наконец, должен был решить
это, такое простое на первый взгляд дело. И действительно, на
первый взгляд все казалось просто: в последнее время было со-
вершено несколько нападений на людей Пахана. И, скорее всего, это
было делом рук группировки Мамеда, который уже давно пытался
вытеснить Пахана с Красной Пресни. Но во всех этих случаях было
много странного и непонятного.
Во первых: хотя все нападения совершались среди бела дня
в толпе, и нападавшие, по свидетельствам очевидцев, поливали из
автоматов куда придется, убитыми оказывались только люди Паха-
на. Ни среди нападавших, ни среди случайных прохожих пострадав-
ших не было.
Во вторых: все свидетели в один голос говорили о лужах и
чуть ли не ручьях крови, но выезжавшие на место происшествия
бригады не могли обнаружить и капли крови, впрочем, как не мог-
ли найти ни одной стреляной гильзы. Но самое странное, в телах
убитых тоже не оказывалось крови, только аккуратные маленькие
дырочки слегка обожженные по краям, словно следы от лазера. И
вот, наконец сегодня, тот же случай: во время патрулирования
убито двое охранников, и опять ни капли крови, а только акку-
ратные маленькие дырочки. К счастью, удалось захватить двух
свидетелей: мужчину и женщину. Их Пахан решил допросить лично,
нарушая все традиции, потому что тянуть дальше было уже нель-
зя. Если это люди Мамеда, то надо предпринимать ответные дейс-
твия, иначе это может быть расценено как трусость, если нет, то
кто, и что это за странное оружие, отсасывающие всю кровь.
Пахан уселся в кресло, и велел охраннику начинать. Первой
привели женщину, она была очень молода."Лет двадцать, наверное,
не больше," - подумал он. И тут он вдруг почувствовал, что тело
его реагирует на эту женщину. Он еще раз повнимательнее вгля-
