замещается другой, состоящей в приписывании флагу самоценности.
системный компонент 35
Короче говоря, флаг, как и всякий символический проводник, при частом
фигурировании в роли эмблемы, становится самодостаточным и самодовольным
фетишем. В такой роли он гипнотизирует людей, решительным образом
деформирует их психику. Люди готовы и умирать, и убивать за флаг. И это
наблюдается не только среди диких народов, но и среди современных. Пойдите
для опыта в заседание Петроградского Совета Депутатов и попробуйте, ничего
не говоря, сорвать флаг и начать его разрывать, и вы убедитесь в
правильности сказанного: если вас самих не разорвут, то можно ручаться, что
вы попадете в руки "чрезвычайки" и не скоро из этих рук выйдете (а может
быть, и совсем не выйдете)" (Там же. С.185-186).
К фетишизированным звукам П.Л. Сорокин относит заклинания,
заговоры и молитвы. И сразу же добавляет примеры из жизни современной:
"Произнесение звуков "долой царя!" -- в прошлом, а теперь: "долой советскую
власть!" навлекало и навлекает весьма тяжкие кары, вплоть до расстрела"
(Там же).
Возможна и фетишизация людей. Не только "непогрешимость папы", не
только культ императоров. П.А.Сорокин цитирует современную ему газету за
1919 год: "Вот что мы там читаем по поводу приезда Ленина в Петроград.
"Вождь вождей, духовный отец и действенный основатель Третьего
Интернационала -- среди нас... Товарищ Ленин! Кто может спокойно произнести
это имя? Одни дрожат в бессильной злобе и ненависти. Другие в безграничной
любви и преданности" и т.д. Стоит прочесть множество коммунистических
приветствий вождям, -- Ленину, Троцкому, Зиновьеву, -- чтобы воочию увидеть,
как совершается на наших глазах фетишизация людей самыми крайними
социалистами" (Там же. С.192).
Еще одной важной элементарной единицей, которую полагает в основание
своей социологии П.А.Сорокин, являются коллективные единства.
Часто они образуются вне воли участников. Например, преступник и правосудие.
Или "постылые" друг другу жених и невеста, объединяемые в супружеский союз
волею родителей, могут служить примером нежелательного, длительного
"общества". Соединение в одной камере члена союза русского народа и
социалиста, считаемого "контрреволюционером", соединение в наше время весьма
частое, может служить вторым примером тако-
предыстория семиотики в России 36
го "общества" (Там же. С.273). Принудительными также являются
армейские коллективы.
Коллективные единства, конечно, могут возникать и из потребности к
сближению. Разделение труда, характерное для современного человека, приводит
к образованию таких единств. К сближению ведет и "социально-психологический
мономорфизм" (Там же. С.277): "Люди, однородные с нами по языку, по
мировоззрению, по идеалам, по внешнему виду, говоря коротко, сходные с нами
и по внешнему облику и по внутренним свойствам, близки к нам. Это сходство
служит как бы притягательной силой, влекущей нас к социально-сходным
индивидам. Дети ищут общества себе подобных детей. Люди ищут общества
подобных себе людей. Между двумя европейцами взаимно-притягательная сила
гораздо больше, чем между европейцем и варваром. Люди одного социального
положения понимают друг друга лучше, чем индивиды различных социальных
классов, групп, сословий, профессий и т.д." (Там же).
Детально разработана классификация факторов, способствующих длительному
сохранению коллективных единств. В том числе единство этого коллектива
создают различные символические проводники: "связь многих индивидов с одним
и тем же символом связывает их друг с другом" (Там же. С. 323).
Сходство проводников может реализоваться в сходстве по имени: "Коллективное
единство эпохи Грозного и коллективное единство 1919 г. -- называются одним
именем "Россия". Это тождество имени гипнотизирует. Две величины, порознь
носящие одно имя, невольно начинают считаться тождественными" (Там
же. С.329).
Однотипно П.А.Сорокин анализирует процессы разрушения
коллективных единств. И здесь снова на первое место выходят символические
проводники: "Всякое, малейшее ухудшение в сфере символических проводников --
самым чувствительным образом отражается на существовании и жизни процессов
взаимодействия" (Там же. С.353). Одна из последних сносок в книге
показывает реализацию этого процесса в России: "Мы возвращаемся к средним
векам. Научные и др. общества фактически умерли. Аудитории лекций пустуют.
Книг нет. Общение людей механически атрофируется. Сколько процессов
взаимодействия не может реализоваться благодаря тому, что нельзя послать
телеграмму, нельзя переслать письмо, нельзя поехать; сколько коллективных
системный компонент 37
единств скончалось благодаря смерти трамвая; сколько книжных и газетных
взаимодействий умерло благодаря тому, что нет бумаги, не на чем печатать, а
если и есть на чем, то не дают печатать. Короче -- поток человеческого
взаимодействия во всех формах высыхает в пределах России. Если процесс
высыхания будет длиться и дальше -- одичание людей не будет неожиданностью"
(Там же. С.354).
Таким образом, мы видим, что два основных параметра, исследуемых
П.А.Сорокиным, -- символические проводники и коллективные единства --
являются центральными и для семиотики. И, следовательно, мысль человеческая
в этот период с неизбежностью натыкается на единицы, необходимые для
возникновения семиотики как науки.
1.3.3 Н.Д. Кондратьев
Проблема , коллективных единств возникает и в других работах того
периода в качестве нового взгляда, новой парадигмы. Мы можем упомянуть здесь
Н.Д.Кондратьева и В.М.Бехтерева.
Николай Дмитриевич Кондратьев (1892-1938) был товарищем
П.А.Сорокина, даже гостил у него в Америке до своей гибели у нас. Он
придает особое значение коммуникациям, считая, что "чем совершеннее эти
средства, тем интенсивнее может быть социальная связь физически разделенных
людей, тем шире могут простираться границы единой реальной совокупности --
общества" (Кондратьев Н.Д. Основные проблемы экономической статики и
динамики. Предварительный эскиз. -- М., 1991. С.52). Пишет об идеях, что,
"становясь коллективной, идея совершенно теряет связь с лицом (или лицами),
впервые формулировавшим ее. В таком случае мы будем иметь проявление закона
деперсонификации в полной мере" (Там же. С.57). Сходно с
П.А.Сорокиным анализирует фетишизм: "людям начинает казаться, что
вещи обладают особыми сверхъестественными свойствами, быть ценностью,
находить рынок, обладать прерогативами святости, величия, источника права и
т.п. Иначе говоря, люди начинают наделять вещи физически не присущими им
значительными свойствами, подобно тому как дикари приписывали свойства
всесильного божества истуканам" (Там же. С.67).
Эта книга написана в Бутырской тюрьме и в качестве приложения к ней
даны письма Н.Д.Кондратьева родным, и одно из них мне хочется
процитировать, за ним стоит одна Достаточно важная семиотическая проблема,
но еще сильнее
предыстория семиотики в России 38
Человек: "Существует много культурных ценностей: научных, эстетических,
моральных и др. Сознание их значения во многих отношениях наполняет
человеческую жизнь, служит источником возвышающих интеллектуальных и
эмоциональных переживаний. Но все эти ценности при всем их непреходящем и
может быть даже бессмертном значении по самому существу своему безличны и
равнодушны к человеку, точнее к конкретному человеку. Поэтому они не в
состоянии до конца наполнить собой человеческую жизнь, придать ей характер
интимного процесса, осмысленного и привлекательного, поддерживающего и
согревающего не с точки зрения вечности, а с точки зрения каждого дня и
каждой минуты. Эту функцию в жизни человека выполняет семья и только она,
если она сама имеет прочные морально-чувственные основания и связана с
детьми" (Там же. С.553).
1.3.4. В.М.Бехтерев
Владимир Михайлович Бехтерев (1857-1927) создал коллективную
рефлексологию, задачи которой лежали "в изучении механизма образования
коллектива, с одной стороны, и с другой, в изучении способов и проявлений
коллективных рефлексов, образующих в общей совокупности коллективную
деятельность по сравнению с индивидуальными рефлексами или индивидуальной
деятельностью" (Бехтерев В.М. Коллективная рефлексология. -- Пг.,
1921. С.33). Смерть самого В.М.Бехтерева, по слухам, тоже не была
случайной, а оказалась связана с его нелицеприятным отзывом о состоянии
психического здоровья И.Сталина.
В.М.Бехтерев обнаруживает новый объект -- человек в коллективе
ведет себя по-иному, чем человек индивидуальный. "Можно определенно сказать,
-- пишет он, -- что даже личности, входящие в состав того или иного
собрания, нередко обнаруживают такие стороны своей соотносительной
деятельности, которые обычно не проявляются в индивидуальной жизни" (Там
же. С.28). Он даже усиливает эту характеризацию в дальнейшем: "вместо
того, чтобы проявлять себя особым образом, личность оказывается в
большинстве своих действий и поступков, а равно и в своих заявлениях
представителем общества, а не самого себя. Отсюда очевидно, что личность
является больше повторителем, нежели индивидуальным созидателем" (Там
же. C.6S).
В.М.Бехтерев изучает толпу, вероятно, опираясь на виденные им
десятки митингов того периода. Общие интересы
системный компонент 39
способствуют сплочению коллектива. Но "существует известный предел для
непосредственного общения в целях коллективной деятельности. Чем
элементарнее цель и задачи коллектива, тем больших размеров он может
достигнуть. Толпа может достигать сотен тысяч. Театральная публика может
состоять из нескольких тысяч" (Там же. С.43).
От анализа толпы, где человек теряет в тормозящих влияниях, но
выигрывает в подражательных, В.М.Бехтерев переходит к анализу
символических. Он говорит: "Символизм проникает и всю нашу обиходную жизнь в
виде преклонения и лести пред власть имущими и великими и в виде условной
вежливости при всех отношениях с лицами, хотя бы и с низшими по положению и
достоинству, исключая своих семейных, где ни этикету, ни условной вежливости
нет места, ввиду их полной бесцельности" (Там же. С. 391).
А нижеследующее определение годится даже в словарь по семиотике:
"Всякий символизм объясняется также принципом экономии, ибо символика
стремится заместить сложные явления какими-либо бьющими в глаза и во всяком
случае выразительными и легко улавливаемыми знаками" (Там же.С.358).
* * *
Характерными для представленных здесь работ являются новые направления
семиотики, которые на сегодня не стали центральными. Можно перечислить
следующие тенденции:
-- перенос центра тяжести с семиотики знака на семиотику
человека, в то время как классическая семиотика старательно избегала
человека, концентрируясь на знаковом, текстовом варианте семиотики;
-- анализ толпы, коллективных единств с точки зрения их
знакового окружения, как знаковое окружение формирует типологию того или
иного поведения;
-- новые аспекты взаимоотношений знаковой и незнаковой
действительностей, та или иная роль знака в этих взаимоотношениях.
Приведем в заключение цитату из А.А.Богданова: "Психическая и
социальная жизнь отличаются наибольшей пластичностью форм, и потому особенно
нуждаются в дегрессиях. Они вырабатываются в виде, например, многообразных
символов, норм и т.д. Так, слово своей устойчивостью фиксирует систему
