могу рассказывать. Я не могу слышать, как звенят пальмы на острове. Я не
могу видеть, как сморщенной голубой тряпкой висит на пальме легкий воз-
душный шар. Кто-то проклевал в нем большую дыру. Я не могу видеть испор-
ченный самолет на берегу моря. Под ним весь пляжный песок залит пахучим
бензином. Кто-то проклевал в самолете бензиновый бак.
Не могу я видеть привязанного к пальме железного человечка. Мне
больно смотреть на дом, где раньше была самая необыкновенная школа на
свете, а теперь в нем сидят запертые на ключ совсем еще маленькие два
мальчика и одна девочка.
Я не могу открыть потайную дверь подземелья, в котором томится Каран-
даш, потому что не вижу ее, так она хорошо спрятана в дремучем лесу. Я
не хочу рассказывать, как наступила темная тропическая ночь. Нигде на
свете нет непрогляднее темноты, чем в подземелье у волшебного художника.
Давайте на этом кончим нашу печальную сказку. Только я погляжу в пос-
ледний раз: кто это незаметно приближается к дому разбойников, стараясь
не шуметь и не привлекать к себе внимания?
Но постойте! Это же наш Бабучило! Он тихо подкрадывается к дому, что-
бы не звякнула какая-нибудь ветка. Он бросает камушек в чердачное окно.
- Ребята! - шепотом позвал мальчик.
- Кто это? - спросила девочка, заглядывая через решетку. - Бабучка!
Милый Бабучка! - всхлипнула Настенька. - Наконец-то мы тебя нашли...
Мальчики, это Бабучило!
Чижик и Прутик подбежали к окну.
- Мы военнопленные, - сказал Прутик.
- Я знаю, - прошептал Бабучило. - Я все видел. Я прятался. Мы с Тиг-
рашей висели на ветке и не разбились.
- Послушай, - сказал ему Чижик. - Волшебному художнику нужен свет.
Разбойники очень боятся, как бы к нему не попал свет.
- Я что-нибудь придумаю, - сказал почти не видимый в темноте Бабучи-
ло.
"Мы что-нибудь придумаем", - хотела сказать собака Тиграша и залаяла.
Говорить она совсем не умела, а шепотом и подавно.
Ребята замерли, застыли от испуга, боясь как бы от шума не проснулись
разбойники и не схватили нарисованного мальчика.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ, в ней снова гудит паровозик
Пулька спал и видел удивительно приятный сон.
В большом золотом городе на берегу золотистого моря золотые собаки
лаяли на улицах, виляя золотыми хвостиками. Веселый капитан Буль-Буль
бегал за ними с большим сачком для ловли бабочек, бегал и звенел от
усердия золотой бородой. Огромные золотые киты плавали в море, пуская в
небо золотые фонтаны, - целый золотой дождь! И дождь этот падал с неба
на счастливых разбойников и звенел, и звенел, и звенел.
- Это все мазилка нарисовал! - кричали во сне разбойники.
Вот какой приятный волшебный сон. И вдруг все пропало, потому что
разбойники проснулись.
- Кто шумит? - вскочил Пулька.
- Кто смеет шуметь на моем остр-рове? - рявкнул пират.
И тогда храбрый Чижик запел такую песенку:
Один веселый паровоз
Один вагон сердитый вез.
А тот ужасно этим недоволен:
- Я возмущен,
Я удивлен,
Куда, куда помчался он?
Как будто я в судьбе моей не волен...
А ребята подхватили озорную песенку Самоделкина: А паровозик:
- Ту-ту-ту! Ту-ту, Ту-ту, ту-ту-ууу!..
- Ту-тууу! - весело и громко пели маленькие пленники. - Ту-ту-ууу!
Как будто смелый неугомонный паровозик приехал сюда на этот остров
напрямик через волны и поет на весь океан:
- Ту-ту-у! Ту-ту, ту-ту-ууу!
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ, с громом и даже с молнией
Но легко бывает в придуманных сказках. А в действительности все не
так просто. Посудите сами.
Разбойники ужасно рассердились. В эту минуту небо над островом, затя-
нутое низкими тучами, вдруг пересекла яркая молния, грянул от края до
края по всему небу-океану веселый тропический гром. "Бум-трах!
Бум-тар-рарах!"
- Она светит! - вскочил капитан Буль-Буль. - Скорее в лес! - крикнул
он, глядя в окошко на молнию. - Скорей туда! Надо заткнуть замочную
скважину, пока мазилка не придумал что-нибудь.
И разбойники убежали к подземелью, крепко-накрепко заперев дом на за-
мок. Они сели на мокрую землю под широкими листьями, заслонив потайную
дверь от молнии своими спинами. Разбойник Пулька даже воткнул палец в
замочную скважину. Чтобы не уснуть и не бояться ночного леса, разбойники
начали напевать: Хрундиляк и пундиляк!
А ветер между тем угнал тучи с неба, дождь улетел вместе с ними в
открытое море. Над островом появились яркие звезды.
Аx, если бы я мог взять пригоршню этих сверкающих, лучистых, как сне-
жинки, удивительных блесток и высыпать их прямо в сырое подземелье!
Так думал и промокший Бабучило, таясь в густых зарослях наподалеку от
подземелья, почти рядом с поющими разбойниками.
В лесу опять становилось тепло. И влажный воздух наполнился вдруг не-
обыкновенным ароматом южных цветов и набухшей травы. Наверное, поэтому
два разбойника пели все тише и тише, пока не умолкли совсем и не задре-
мали.
В ночном воздухе стали порхать крупные жуки светлячки. Будто ма-
ленькие голубые фонарики летали они между стволами деревьев, танцуя вол-
шебный танец, озаряя на миг сверкающие капли на листьях, на цветах и
траве.
- Свет! - ахнул Бабучило. - Свет! - едва не закричал он громко на
весь ночной лес. - Вот он свет! - прошептал мальчик и стал бегать по
траве, ловить светлячков.
Они щекотали ему ладошки. Бабучило мягко держал их в кулачке, чтобы
как-нибудь не помять, не погасить. И вдруг над головой кто-то крикнул
скрипучим голосом:
- Пундиляк!
Взъерошенный попугай слетел с дерева, на лету поймал светлячка и
проглотил.
- Ха-ха-ха! - жутко засмеялся попугай-разбойник. - Цып-цып-цып!
Попугай летел впереди Бабучило и хватал и склевывал маленькие живые
фонарики. Мальчик швырнул в птицу камнем. Попугай увернулся. Мальчик
сорвал длинный пальмовый лист, хотел стегнуть попугая, но тот увернулся
и, злорадно крича, склюнул еще десяток-другой светлячков. От обиды Бабу-
чило заплакал и сел на землю. Он плакал, а Тиграша вся ощетинилась. Ее
глаза сверкнули, она подпрыгнула и цепко ухватила негодную птицу.
- Брундиляк!.. - успел крикнуть попугай.
Перья полетели в разные стороны. Собака трепала его как веник. Птица
метнулась в кустарник и замерла в нем еле живая. Летать она больше не
могла.
- Спасибо, Тиграша, - тихо сказал мальчик. И они вдвоем стали бегать
по лесу, ловить светлячков. Собака прятала их во рту, а мальчик в мягкой
ладони.
- Пожалуйста, не проглоти, - шепотом попросил Бабучило.
- Ммм, - ответила Тиграша. Она хотела сказать: "Ну что ты, разве мож-
но, я все понимаю". Только собаки не умеют разговаривать.
Буль-Буль открыл один глаз, подозрительно выставив ухо, начал прислу-
шиваться. Но тут он увидел в полумраке, в летучем голубом свете увидел
такое!.. Такое!..
ПОЛОСАТУЮ ТИГРИНУЮ МОРДУ!
Собака заметила, что разбойник проснулся. Она, правда, могла залаять.
Но рот у нее весь наполнен светлячками. Она подносила их мальчику. Она
только зарычала:
- РР-РРР!
Если бы Тиграша не зарычала, а залаяла, может быть, ничего и не слу-
чилось бы. Но Тиграша зарычала. Ее полосатая тигриная шкура переливалась
в неверном голубом свете. Разбойник увидел ее. Стуча зубами от страха,
он сначала сказал:
- Кис-кис-кис!
Он все перепутал:
- Кис-кис-кис! Цыпа-цыпа! Кис-кис!
Потом завопил:
- Брысь!
Потом подпрыгнул:
- Ой-ей-ей! Мяу!
Ну прямо-таки все на свете перепутал.
Разбойник Пулька ничего не мог сказать. Он стучал зубами:
- Дык-дык-дык-дык...
Через мгновение разбойники были далеко в чаще и не знали, как им выб-
раться к дому, пока не рассветет.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ, где Карандаш почти ничего не может нарисовать
Волшебный художник лег в своей темнице на каменный пол. Он думал о
маленькой заботливой девочке Настеньке, о храбром Чижике, о добром, хоть
и ленивом Прутике, о преданном друге, у которого такое верное железное
сердце. О том, что ожидает их. Думал о невозможности что-либо изменить.
И горе наполняло его, и слезы мешали ему открыть глаза.
Встань, Карандаш! Погляди на свою темницу. Какой необыкновенный свет
наполняет ее! Какое волшебное, сказочное, голубое сияние переливается по
всему подземелью! Какие звезды кружатся, мелькают, плывут под каменными
сводами!
- Карандаш! - позвал кто-то шепотом. - Проснись!
Художник открыл глаза. "Да я сплю", - подумал он.
В подземелье было светло. Один за другим влетали из темноты над ка-
менными ступенями живые фонарики.
- Это я, Бабучило, - услышит художник. - Мы с Тиграшей ловим светляч-
ков и запускаем их в замочную скважину. Пожалуйста, рисуй.
- Милый Бабучило, - тихо сказал Карандаш, - вряд ли я что-нибудь смо-
гу теперь нарисовать. Прости меня, но ты немного опоздал...
- Хотя бы ключ и лестницу. Постарайся!
- Я попробую, - сказал Карандаш.
Он с большим трудом нарисовал ключ прямо на полу своей темницы. И но-
вый ключ звякнул о камень.
Карандаш нарисовал веревочную лестницу. На другую сил ему не хватило.
Художник вставил ключ в замок двери. Повернул этот ключ. Замок щелкнул,
потайная дверь отворилась - и густой свежий воздух опьянил Карандаша. Он
потерял сознание.
Бабучило, пыхтя от натуги, посад ил художника верхом на Тиграшу, обх-
ватил учителя руками, чтобы ей было не так тяжело. И они поспешили к до-
му, где не спали в тревожном ожидании Прутик, Настенька и Чижик.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ, самая счастливая!
Бабучило привязал к веревочной лестнице камень и бросил ее в чердач-
ное окно. Ребята спустились по лестнице вниз.
- Бабучка, милый Бабучка, - плакала Настенька, целуя мальчика.
И я должен заметить, хотя, может быть, это не совсем удобно в такой
напряженный трагический момент, я не одобряю коверканье разных имен и
фамилий. Зовут мальчика Бабучило, ну и пусть будет Бабучило. А то знае-
те, как у ребят бывает. Сначала Бабучка. Потом Бабучка-Закорючка. Потом
просто Чучка. Так и пойдет. И сразу не вспомнишь, как звали мальчика в
самом начале.
- Милый, родной Чучка! - всхлипывал Прутик.
Вот видите, уже начинается: Чучка-Бабучка...
- Надо спасти Самоделкина, - сказал Чижик. И вместе с ребятами поспе-
шил к железному человечку.
Самоделкин совсем не двигался. От воды, от ливня и горя он очень
сильно заржавел.
Мальчики отвязали Самоделкина, постелив широкие пальмовые листья, по-
ложили его на землю. Девочка вытирала железного друга своей косынкой,
гладила, приговаривая:
- Бедный, бедный Самоделкин!
Чижик подумал и решительно сказал:
- Нельзя терять ни минуты. Сделаем носилки. Нам никто не поможет.
Никто не нарисует нам эти носилки!
Ребята сами сделали двое носилок из прочных пальмовых листьев, уложи-
ли в них неподвижных своих учителей. Девочка и Прутик несли Карандаша.
Бабучило и Чижик - нести железного Самоделкина.
У берега на волнах покачивалась подводная лодка. Ребята внесли в нее
носилки, поставили их на палубе так, чтобы живительный морской ветер
овевал художника и железного человечка.
- Поднять якорь! - скомандовал, как заправский капитан, маленький Чи-
жик. И сам первый ухватился руками за якорную цепь.
Они подняли якорь. Лодка качнулась и, подгоняемая волнами, стала мед-
ленно удаляться от берега. Конечно, управлять подводной лодкой, кроме
Самоделкина, железного человечка и большого мастера, никто не умел. А
Самоделкин был недвижим. Но лодка и так отплыла довольно далеко от бере-
га. Никакие разбойники наших друзей теперь не достанут. Пускай себе ос-
таются на своем острове, пока милиция не прилетит за ними на вертолете.
Сами во всем виноваты.
- Надо найти машинное масло, - догадался Чижик. - Не может быть, что-
бы на подводной лодке не было машинного масла.
Мальчик спустился в трюм подводной лодки. Он и в самом деле нашел там
