общей резней, ибо власть немедленно
2'7) Эта фраза принадлежала члену Правительства С. Г. Елатонцеву.
110
фактически захватят местные большевики. Однако, Каледин, видимо уже замышляя что
то, не хотел внять благоразумным доводам Походного атамана и остался при своем
решении. Предполагалось официально акт о передаче власти составить в 4 часа
пополудни. Но не успели последние члены Правительства покинуть дворец, как с
быстротой молнии пронеслась весть, что Атаман А. М. Каледин выстрелом покончил
расчеты с жизнью.
Словно рыдая о безвозвратной потере, печально загудел колокол Новочеркасского
собора, извещая население о смерти рыцаря Тихого Дона. Гулким эхом катился
погребальный звон по Донской земле воскрешая воспоминания о былом, хорошем
прошлом и тревожа душу ужасом настоящего и неизвестностью будущего.
Будущий историк, справедливо оценив события, найдет истинные причины, толкнувшие
Донского Атамана на роковой шаг. Мои личные наблюдения и мнения лиц, близко
стоящих к Атаману, дают мне основание сказать, что главную причину такого
решения надо искать, прежде всего, в том жутком чувстве одиночества, которое в
последнее время испытывал ген. Каледин и в том глубоком разочаровании, которое
наступило у него, когда вместе с его надеждами, все стало рушиться кругом, когда
он окончательно убедился в неподготовленности к плодотворной работе своего
окружения, и неспособности его претворять чувство в волю и слово в дело, когда,
наконец, гибель и позор Дона стали неминуемы. Исчезла вера и не вынесло сердце
старого казака ужаса безвыходной обстановки и неизбежности позора родного
казачества.
Ген. Лукомский по поводу смерти ген. Каледина говорит:28) "Не выдержал старый и
честный Донской Атаман, так горячо любивший Россию и свой Дон и так веривший
прежде донцам".
Полк. П. Патронов, участник Корниловского похода посвятил ген. Каледину
следующие строки:29) "Известие об его кончине подействовало на нас удручающим
образом в Ростове. Мы сразу почувствовали, что потеряли на Дону самого близкого
человека, теряем поэтому и связь с Доном. И тогда же сразу решено было уходить в
широкие степи, в неведомую даль, искать "синюю птицу"... И не раз мы упрекали,
зачем он так малодушно отказался от борьбы, зачем не ушел с нами? Мы не
учитывали рыцарской души старого казака и Атамана. Ведь он меньше всего думал о
себе или о своей жизни. Видя же гибель Дона, считал бесчестным уйти или
скрываться".
Член Донского Правительства Г. П. Янов, касаясь причин смерти А. М. Каледина
пишет: "Анализ прошлого вынуждает прийти к заключению, что "Паритет" в гибели
Каледина сыграл роль одного из звеньев целой цепи событий и причин, толкнувших
Атамана к роковому концу... "Мертвая зыбь" непрекращающихся политических
заседаний утомляла А. М. Каледина, отнимала время, убивала веру в победу..."
Ген. Деникин в "Очерках русской смуты" Калединский период характеризует так:30)
"Но недоверие и неудовлетворенность деятельностью Атамана Каледина наростала в
противоположном лагере. В пред-
28) Архив Русской Революции. Том V. "Воспоминания ген. Лукомского". Стр. 14.
29) "Вечернее время" от 29 июля 1918 года, No 43.
30) "Очерки Русской Смуты", ген. Деникин. Том II, стр. 3.
111
ставлении кругов Добровольческой армии и ее руководителей, доверявших вполне
Каледину, казалось, однако, недопустимым полное отсутствие дерзания с его
стороны. Русские общественные деятели, собравшиеся со всех концов в
Новочеркасск, осуждали медлительность, нерешительность Донского Правительства...
Во всяком случае, в среде Правительства государственные взгляды Каледина
поддержки не нашли и ему предстояло идти или путем "революционным" наперекор
Правительству и настроениям казачества, или путем "конституционным,
демократическим, которым он пошел и который привел его и Дон к самоубийству...
Когда пропала вера в свои силы и в разум Дона, когда Атаман почувствовал себя
совершенно одиноким, он ушел из жизни, ждать исцеления Дона не было сил".
В "Кратком историческом очерке освобождения земли войска Донского от большевиков
и начала борьбы за восстановление единой России" о смерти Каледина мы находим
следующие строки:31) "Измученный борьбой с казаками, не слушавшими его голоса,
стесняемый Кругом, Каледин не вынес ужаса сложившейся обстановки и 29 января
1918 года застрелился".
А. Суворин, вспоминая события того времени на Дону, пишет:32) "Слабым членом его
("Триумвирата": Каледин, Алексеев, Корнилов) был Каледин и слабость его состояла
в том, что он никак не мог найти в себе решимости взглянуть опасности прямо в
глаза, не уменьшая ее угрозы и прямо и твердо сказать себе жестокую истину
положения: мечта добиться сколько-нибудь сносных отношений с Правительством
большевиков, есть только мечта и мечта пагубная. Должно немедленно готовить
надежную силу против большевизма, готовить, пользуясь всяким часом времени,
всеми средствами, бывшими под руками... На Каледина сильно действовало
нашептывание местных слабовольцев: -- Не будь "Корниловщины" на Дону, большевики
оставили бы его совершенно в покое..." Ген. Денисов о последних днях Каледина
говорит:33) "Нескончаемая болтовня безответственных членов Донского
Правительства, подсказывала Атаману безысходность положения и надвигающегося
позора на Донское казачество... С верою в лучшее будущее для родного Войска
Атаман Каледин навеки закрыл, полные скорби, свои глаза, не пожелав быть
свидетелем, хотя бы и временного, позора Дона".
Публицист Виктор Севский по случаю полугодовщины смерти Каледина, писал:34) "Из
Каледина многие делали генерала на белом коне, но вот теперь, когда его нет,
когда есть свидетельские показания, записки современников и исторические
документы, повернется ли у кого язык бросить упрек мертвому, но живущему в умах
и сердцах честных Каледину.
Не белый генерал, а гражданин в белой тоге независимости мысли. Гражданин каких
мало. Россия гибнет потому, что нет Калединых".
31) Страница 3.
32) "Поход Корнилова", А. Суворин. Стр. 3-4.
33) "Гражданская война на юге России". 1918-20 гг., стр. 24-25.
34) "Приазовский Край" от 28 июля 1918 года, No 108.
112
В газете "Свободный Дон" в статье "Три Атамана" М. Оргин, вспоминая Каледина,
говорит:35) "Совершенно один... В полнейшем духовном одиночестве жил Каледин и
от одиночества этого, а также от страшного несоответствия чистых стремлений его,
с тем, обо что они ежедневно разбивались и погиб прекрасный Атаман и блестящий
полководец".
Я привел только те отзывы о ген. Каледине, коими в данный момент располагаю, но,
думаю, что в будущем этому чрезвычайно интересному историческому вопросу, будет
уделено особое внимание.
Когда весть о внезапной смерти Атамана сделалась достоянием населения, в городе
и штабе создалось нервно-возбужденное настроение и появились признаки паники.
Каждую минуту можно было ожидать выступления местных большевиков, почему все
внимание военного командования пришлось перенести с внешнего фронта на
внутренний. В то же время разъезды, высланные в направлении станции Грушевской,
никакого противника не обнаружили и, видимо, за колонну красной кавалерии,
наступавшей к Новочеркасску с наиболее уязвимой стороны, были приняты не что
иное, как гурты скота.
Это известие приободрило военное командование, однако напряженное состояние в
городе продолжало оставаться.
Получив власть, Городское Управление, не будучи подготовленным к такого рода
деятельности, совершенно растерялось и, вероятно, в короткий срок, пассивно
сдало бы город большевикам, если бы на помощь не пришли казаки Новочеркасской
станицы.
Собравшись в ночь на 30 января в здании Новочеркасского станичного правления,
вместе с казаками других станиц, случайно оказавшимися в городе, они, несмотря
на многократные и категорические отказы, убедили ген. А. М. Назарова принять
временно должность Донского Атамана, облекли его неограниченными полномочиями и
заверили, что с своей стороны они приложат все усилия, чтобы поставить под ружье
всех казаков ближайших станиц.
Ген. Назаров, проезжая Дон в конце 1917 года, остался здесь по просьбе Атамана
Каледина, принял сначала в командование казачью дивизию в Усть-Медведицком
округе, затем участвовал в борьбе с большевиками в Таганрогском и Ростовском
районах и после был назначен Походным атаманом войска Донского.
Донской казак по происхождению, талантливый офицер генерального штаба, молодой,
энергичный, большой силы воли, с широкой инициативой, быстро разбиравшийся в
обстановке, ген. Назаров, за свое короткое пребывание на Дону, приобрел большую
популярность и считался всеми естественным заместителем Атамана Каледина.
На должность Походного Атамана назначили начальника Новочеркасского Юнкерского
училища ген. П. X. Попова,36) а для администра-
35) "Свободный Дон", No 2 от 3 апреля 1918 года.
36) Ген. П. X. Попов, офицер генерального штаба, служил в штабе Московского
Военного округа. В чине полковника получил Новочеркасское военное училище, в
котором оставался в продолжение всей войны, вплоть до начала гражданской борьбы.
Со строевой службой знаком был мало.
113
тивного управления привлекли к работе Областное войска Донского Правление,
находившееся до этого времени в загоне. Калединское Правительство существовать
перестало.
С назначением нового Походного Атамана характер работы штаба, в сущности,
нисколько не изменился. Только настроение офицеров стало как-то еще более
нервное и более суетливое и окончательно пропала вера в конечную победу.
Все внимание и весь интерес большинства офицеров штаба сосредоточивались,
преимущественно, на изобретении планов наиболее безопасного бегства. Подобные
соображения доминировали над всем остальным, составляя ежедневную тему
разговоров. Усиленно запасались штатским платьем и некоторые в таком виде стали
появляться в штабе. Лучшим доказательством панического настроения служит то, что
на другой день, после смерти Каледина, в штабе не досчитывалось большого
количества офицеров, в том числе и некоторых, довольно видных работников. Также
бесследно скрылись и многие, бывшие еще вчера члены Донского парламента и на
похоронах Атамана присутствовало из всего многочисленного правительственного
коллектива, только 6 человек.
Часть спешила изменить свой внешний вид, запуская с этой целью бороды и
вооружаясь темными очками. Старательно выясняли пункты скопления большевиков и
нахождение военно-революционных комитетов, дабы, в случае нужды,
предусмотрительно обойти эти места. Весьма подробно изучали пути сообщения,
часто забрасывая меня, как проехавшего большевистское царство, разнообразными
вопросами о том, как большевики осматривают, как проверяют документы, какие
удостоверения лучше иметь при себе, как надо быть одетым, за кого легче себя
выдать и т. п.
Такое тревожное настроение офицеров штаба, естественно, расплывалось во все
стороны и, казалось, не должно было ускользнуть от внимания Походного Атамана и
начальника штаба, но, к сожалению, и тот и другой были или совершенно близоруки,
или смотрели на это сквозь пальцы, не находя нужным объяснить офицерам
недопустимость их чрезмерного опасения и в то же время определенно заявить, что,
если придется отступать, то должны будут уйти все, составив один отряд, о чем
своевременно будут даны соответствующие распоряжения.
Какими мотивами руководились названные лица мне неизвестно, но, будучи сам в
штабе, я могу подтвердить, что в этом отношении они проявили удивительное
попустительство и ничем необъяснимую халатность и ничего не сделали для
поддержания бодрости духа и укрепления веры среди офицеров в конечную победу над
большевиками. Таинственность, сопровождавшая их собеседования и странная
безпечность в отношении лиц, им подчиненных, имели следствием подрыв к ним
доверия с одной стороны, а с другой -- подсказывали необходимость каждому о
своей судьбе заботиться самостоятельно.
Неуверенность в завтрашнем дне, способствовала развитию весьма своеобразных
заболеваний, а именно: офицер, подав рапорт о болезни и, следовательно,
