Вопль громкий, пронзительный. Это визжал Гражданин Джермин.
- Маньяк-убийца!
Опять вопль, яростный крик Бойна, и нож булочника, мерцающий в слабом
свете в руках Бойна. И Граждане, разбегающиеся кто куда, все Граждане, за
исключением одного.
Один Гражданин лежал зарезанным - своим собственным ножом, как
оказалось. Это был булочник. Бойн все рубил и рубил. А потом Бойн выбежал,
как ревущее пламя, нож со свистом рассекал воздух над его головой.
Граждане в панике спасались бегством. Он старался попасть ножом по их
убегающим фигурам, и кричал, и бил снова и снова. Амок!
Это был один особый случай, когда они забывали о сдержанности - один
из двух, уточнил про себя Тропайл, когда брел к булочной. Он нахмурился,
потому что был еще один случай, когда они забывали о приличиях, тот,
который непосредственно касался его.
Он наблюдал, как обезумевший Бойн преследовал группу Граждан, которая
в дальнем конце улицы свернула за угол.
Тропайл вздохнул и вошел в булочную посмотреть, чем бы там можно было
поживиться. Бойн успокоится, бушующая ярость уляжется так же быстро, как и
поднялась, и он снова станет овечкой, и другие овцы подойдут и схватят
его. Так всегда бывало, когда Гражданин терял рассудок. Это было реакцией
на давление, оказываемое на Граждан, и в любой момент могло случиться так,
что лишь на грамм оно превышало норму, и кто-то не выдерживал. За
последние два месяца здесь в Вилинге это произошло дважды. Глен Тропайл
был свидетелем, как точно такое же происходило в Питсбурге, Алтуне,
Бронксвилле.
Всякому давлению есть предел.
Тропайл вошел в булочную и без всяких эмоций взглянул на зарезанного
булочника. Тропайл уже видел трупы.
Он оценивающе оглядел закусочную. Для начала нагнулся и подобрал ту
четверть килограмма хлеба, которую уронил Бойн, стряхнул с нее пыль и
положил в карман. Пища всегда пригодится. Будь у Бойна побольше еды, может
быть, он бы и не свихнулся. Неужели только голод доводит их до безумия? А
может быть, также и то, что находится на Эвересте, да и парящее Око, и
боязнь Перемещения? Или просто напряжение от того, что нужно было
поддерживать свою так тщательно запрограммированную жизнь? А впрочем,
какая разница? "Они" не выдерживали и сходили с ума, а с ним, Тропайлом,
этого не случится никогда. И только это было важно. Он перегнулся через
стойку, стараясь взять остатки Утренней Буханки.
И увидел, что на него с ужасом смотрят огромные глаза Гражданки
Джермин. Она закричала:
- Волк! Граждане, на помощь! Здесь Волк!
Тропайл замешкался. Он даже не заметил этой проклятой бабы, но она
была здесь, она поднималась из-за прилавка, вопя не своим голосом: "Волк!
Волк!"
Он резко сказал:
- Гражданка, умоляю вас.
Но это было бесполезно. Улики были против него, а ее крики привлекут
остальных. Тропайла охватила паника. Он направился к ней, чтобы успокоить,
но это тоже оказалось бесполезным. Он заметался. Она все кричала и
кричала, и люди слышали ее. Тропайл пулей вылетел на улицу, они уже лезли
из всех дверей, выползали из всех крысиных нор, в которых попрятались от
Бойна.
- Пожалуйста, - крикнул он испуганно и зло, - подождите минуту!
Но они не ждали. Они услышали голос женщины, а может быть кто-то из
них увидел у него хлеб. Они окружили его - нет, они навалились на него,
хватая его, разрывая мягкий, теплый мех его одежды. Они полезли в его
карманы и, как еще одно доказательство его преступлений, высыпалась из
пакетиков украденная соль. Они оторвали ему рукава, и даже прочные,
неподпоротые швы распоролись. Он был пойман.
- Волк! - кричали они. - Волк!
Этот крик перекрывал шум, который доносился оттуда, где наконец
настигли Бойна. Он перекрывал все.
Это был второй случай, когда они забывали о достоинстве. Когда они
ловили Сына Волка.
3
Техника уже давно перестала развиваться. Развитие техники возможно
при одном условии уравнения:
ИКК (Имеющееся количество калорий)
---------------------------------- = ХТТ (Художественно-
Н (Население) Технический Тип)
Когда отношение Калории/Население велико, скажем, пять тысяч или
больше пяти тысяч калорий на каждого человека ежедневно, тогда
Художественно-Технический Тип очень силен. Люди прокладывают дорогу в горе
Рошмор, они строят огромные сталелитейные заводы; они создают громоздкий
автомобиль, чтобы домохозяйка, проехав на нем полмили, купила себе тюбик
губной помады.
Там, где отношение К/Н велико, жизнь вульгарна, но роскошна. И
наоборот, там, где отношение К/Н слишком мало, жизнь не существует совсем.
Ее погубил голод.
И наконец, когда калории находятся в пределах 1.000 - 1.500,
Художественно-Технический Тип самоутверждается в непреходящей, вечной
форме. Отношение К/Н в этих пределах создает малые формы искусств,
способность ими наслаждаться, безболезненное перерастание необходимого в
некие утонченные отношения, при которых почитаются традиционные
добродетели. Япония, изолированная от мира сегунами, добывала скудную пищу
на горных склонах и находила красоту в аранжировках из лишайника и бумаги.
Мелкие, не требующие больших затрат, субискусства характерны для нормы
1.000 - 1.500 калорий.
И именно такая норма была на Земле, где жило сто миллионов человек
после похищения планеты. Лишь несколько человек, довольствуясь
незначительными затратами, продолжали заниматься наукой. В их распоряжении
были лишь карандаш и восстанавливающаяся бумага. Последний ускоритель,
используемый в научных целях, был давно остановлен; ток, которым он
питался, нужен был для того, чтобы хотя бы слабо освещать миллионы домов и
готовить пищу для двух миллионов новорожденных. В те дни один преданный
науке византиец написал полную техническую энциклопедию (хотя и не был
инженером). Четыреста двадцать крошечных томов рассказывали о пирамиде в
Гизе и ее неизвестном строителе, о стене Ши Хванг Ти; готических
постройках; о Брунеле, который изменил лицо Англии, Рюблингах из Бруклина;
штольнях Пентагона; Противоракетной Системе Дагган (до того, как К/Н упало
до точки, когда война стала практически бессмысленной). Но этот
энциклопедист не умел пользоваться логарифмической линейкой и постоянно
спотыкался, записывая десятичные дроби.
А затем величины стали еще меньше.
Под действием сильных тектонических и климатических процессов,
вызванных похищением Земли у Солнца, под влиянием синусоидальных процессов
наступления и отступления от экватора ледяного покрова, по мере того, как
маленькие Солнца разгорались, затухали, умирали и заменялись новыми,
отношение К/Н оставалось постоянным. Число К значительно уменьшилось, но и
число Н уменьшилось тоже. По мере того как уменьшалось количество калорий
для поддержания жизни, становилось меньше и количество ртов.
Когда загорелось сорок первое маленькое Солнце, на Земле не было ни
одного инженера.
Их не было и на планете-близнеце. Пирамиды, и те, что обитали на
близнеце, и та, что была на Эвересте, не были инженерами. Они исходили из
грубой метафизики, в основе которой лежал принцип "дели на части и
толкай".
У них не было элегантных теорий поля. Они знали лишь то, что все
можно разделить на составляющие и что если что-нибудь подтолкнуть, это
что-то начнет двигаться. Если вы изо всех сил толкнули что-нибудь и оно не
двигается, вы разбираете это "что-то" на части и толкаете отдельные части.
И движение начнется. Иногда, для ядерных эффектов, им приходилось делить
предметы на 3x10**9 частей и очень осторожно передвигать каждую.
Разбирая на части и перемещая, они сажали свой единственный
космический корабль на сгоревшем крошечном Солнце, которое когда-то было
знакомой Земле Луной. Нельзя было сказать, что Пирамиды запаздывали с
Созданием Нового Солнца. Они никогда не запаздывали. Для них это было
невозможно, потому что они были абсолютно лишены чувства времени. Они
знали о том, "когда" следует что-либо делать, потому что у них была сеть
разного рода приборов, исполнительных механизмов и вспомогательных
устройств, которая охватывала всю планету. Когда средняя температура на
Земле падала ниже определенной установленной величины, датчик сообщал о
необходимости снова разжечь Луну. И они это делали. Пирамиды не обращали
внимания на такие пустячные детали, как, например, движение воздушных масс
на Земле. Получилось так, что Австралия и Африка были напоены теплом в
этом году, и средняя температура на Земле падала медленно. Поэтому расчеты
Наблюдателей за Небом были неправильны.
Но сейчас "время" пришло, и космический корабль был послан.
Внутри него находились одиннадцать мужчин и женщин и несколько
совершенно иных живых существ.
Они не были пассажирами в точном значении этого слова. Слово
"начинка" было более подходящим. Так как они давно потеряли представление
о языке и даже о собственном "Я", слова их не трогали.
Много веков назад другие человеческие существа шагали по Луне в
неповоротливых скафандрах, посылали на Землю по радио поздравительные
сообщения, как счастливые туристы. За двести лет, прошедшие с тех пор как
люди смогли в последний раз попасть в космос по своей воле, много сотен
человеческих (и других) существ посетило спутник. Никто из них, однако, не
был туристом. Они выполняли только то, что выполняла нынешняя группа.
Они разжигали ядерные огни, которые превращали Луну в почти звезду.
Сделать это было довольно трудно даже с теми машинами и приборами, которые
им давали на планете-двойнике. Среди всего прочего им предстояло
погибнуть.
Даже с приборами Пирамид было нелегко разжечь ядерный огонь на
поверхности Луны. Там нечему было гореть. Луна состояла из камней и пыли -
а сейчас также и из шлака. Элементы, из которых она состояла, нелегко
поддавались синтезу или расщеплению. Но когда приборы Пирамид расщепили их
на достаточно мелкие части, достаточно сильно подтолкнули эти частицы,
нейтроны вытолкнули протоны из ядра, ядра распались, энергия
высвободилась. Достаточно энергии, чтобы новое Солнце горело пять лет или
около того, прежде чем его вновь нужно будет зажигать.
Итак, космический корабль очень быстро коснулся холмика на Луне,
которая уже не горела, но была невыносимо горячей.
Космический корабль оставил съемную капсулу, в которой было
одиннадцать человеческих (и других) существ и технику, необходимую для
деления элементов и придания им ускорения. И космический корабль быстро
улетел, чтобы избежать того, что последует.
Там, где капсула коснулась горячего шлака, она стала горячей. Люди не
замечали этого. Они сознавали только то, что сейчас их задания должны быть
выполнены очень быстро.
Они быстро работали, не считаясь с возрастающим жаром, который вскоре
испепелит их. И новое Солнце было зажжено.
Огонек пламени появился на поверхности. Одиннадцать человеческих
существ успели лишь вскрикнуть, прежде чем погибли. Затем огонек из
вишневого стал оранжевым, превратился в бело-голубой и стал расти.
В момент зажжения Нового Солнца на Земле царило ликование. Где бы
люди ни жили, в тенистых развалинах городов, которые назывались Хартум или
Чикаго, или Бейжинг. Граждане, контролируя свою радость, с улыбкой
смотрели на небо.
Однако не везде. В Доме Пяти Правил в Вилинге Глен Тропайл с
беспокойством ожидал смерти. Гражданин Войн, который сошел с ума и убил
