Захарка и ткнул ему пальцем в ухо.
Отец ходил по комнате, качая на руках плачущую
новорожденную дочь. Мать по-прежнему лежала на полу на перине,
покрытая одеялом, а сверху большой дерюгой. Она спряталась там
с головой и не вставала.
Семен подошел к матери -- посмотреть ее и спросить, что ему
нужно делать с утра, чего стряпать ребятишкам и где занять
денег до получки отца.
-- Не надо ее открывать,-- сказал отец Семену,-- она под
утро умерла. Ступай, сходи за Капишкой.
-- Зачем за Капишкой?-- спросил Семен.
-- Пускай она у нас теперь живет,-- говорил отец.-- Будет
хоть за детьми смотреть и обед готовить. Она старая женщина.
-- На что нам Капишка!-- произнес Семен.
-- Старая жаба такая!-- сказал Захарка.-- Она жрать много
будет, а нам самим мало!
Семен взял к себе новую сестру из рук отца. Петька и
младшая сестра (теперь уже старшая) сидели на полу; они молча
играли друг с другом в разный сор и лоскутки материи, делая из
них себе вещи и богатство.
-- А как же нам теперь жить!-- сказал Семен и жалостно
сморщил лицо; горе его медленной горячей волной подымалось от
сердца к горлу, но еще не дошло до слез.-- Чем же нам теперь
грудную кормить, она ведь тоже умрет...
-- Она еще маленькая,-- говорил отец,-- она не жила еще, не
привыкла, не знает ничего. Придется ее с матерью вместе
похоронить.
Семен укачал на своих руках плачущую новую девочку, она
уснула и умолкла. Он положил ее временно на перину, к ногам
матери.
-- Папа, сколько стоит коза?-- спросил Семен.
-- Да, наверно, недорого, я не знаю,-- ответил отец.
-- Купи ее нам в получку,-- попросил Семен.-- Захарка будет
в поле пасти ее ходить, а вечером я подою из нее молоко,
вскипячу его, и мы сами, без матери, выкормим девочку. Я ей из
соска буду давать,-- купим сосок и на пузырек его наденем...
Только скажи сам Захарке, чтоб он из козы в поле ничего не
сосал, а то он любит выгадывать!
-- Я не буду ничего сосать из козы твоей,-- пообещал
Захарка.-- В ней молоко несладкое, мне давно мама давала.
Отец молчал. Он глядел на всех своих детей, на умершую
жену, которая грелась около него всю ночь, но все равно не
могла согреться и теперь окоченела,-- и кузнец не знал, что ему
подумать, чтобы стало легче на душе.
-- Им мать нужна, а не коза,-- произнес отец.-- Ведь ты
только, Семен, один старший, а они еще маленькие все...
Семен был сейчас в одной рубашке, потому что не успел
надеть штанов с тех пор, как проснулся. Он поглядел вверх, на
отца, и сказал ему:
-- Давай я им буду матерью, больше некому.
Отец ничего не сказал своему старшему сыну. Тогда Семен
взял с табуретки материно платье, капот и надел его на себя
через голову. Платье оказалось длинным, но Семен оправил его на
себе и сказал:
-- Ничего, я его подрежу и подошью.
Умершая мать была худая, поэтому платье на Семена пришлось
бы впору, если б оно не было длинным. Отец смотрел на старшего
сына,-- "восьмой год уже ему", подумал он.
Теперь, одетый в платье, с детским грустным лицом, Семен
походил столько же на мальчика, сколько и на девочку,--
одинаково. Если б он немного подрос, то его можно принять даже
за девушку, а девушка -- это все равно что женщина; это --
почти мать.
-- Захарка, ступай на двор, покатай в тележке Петьку с
Нюшкой, чтоб они есть не просили,-- сказал Семен в материнском
капоте.-- Я вас тогда позову. У нас дела много с отцом.
-- Тебя ребята на улице девчонкой дразнить будут!--
засмеялся Захар.-- Ты дурочка теперь, а не мальчик!
Семен взял веник и стал мести пол вокруг перины, где лежала
мать.
-- Пускай дразнят,-- ответил Семен Захарке,-- им надоест
дразнить, а я девочкой все равно привыкну быть... Ступай, не
мешайся тут, бери детей в тележку, а то вот веником получишь!
Захарка позвал с собой Петьку, и он пополз за ним на двор,
а Нюшку Захарка взял к себе на руки, еле справляясь с тяжестью
сестры.
Отец стоял в стороне и понемногу, бесшумно плакал. Семен,
прибрав комнату, подошел к отцу:
-- Папа, давай сначала мать откроем, ее надо обмывать... А
потом ты плакать будешь, и я буду, я тоже хочу -- мы вместе!
